Я не знала, что такое «встает», но чувствовала, что это что-то неприличное, что-то имеющее отношение к сексу, но чтобы не выглядеть полной невеждой, я не стала переспрашивать.

— Понимаю, — сказала я. — У нас тоже так же.

Мне все еще хотелось спросить, где дядя Морис и тетя Беттина. Я обещала позвонить домой и просто не могла представить, как это я скажу своей матери, которая потребует у меня полного отчета, что я еще не видела ни тети Беттины, ни ее мужа. Моей маме это покажется более чем странным, она начнет волноваться и, вполне возможно, потребует, чтобы я немедленно отправилась домой.

После того как один дворецкий принес мясо по-веллингтонски, другой — голландскую спаржу и они удалились, я набралась мужества и перебила Сару, увлеченно рассказывающую о том, как мы отправимся по магазинам.

— А разве твои мама с папой не будут с нами ужинать? — Вопрос был довольно странным, поскольку мы уже фактически заканчивали ужин.

— А папа уехал, его нет в городе. Разве я тебе не говорила? Уехал по делам, — сказала она спокойно. — Он ужасно занятой человек. В пятницу вернется. Тогда ты с ним и познакомишься. И тогда мы устроим прием в твою честь. Но придут только взрослые — тоска смертная. — Она хихикнула и закатила глаза, демонстрируя эту тоску. — А вот в субботу вечером будет еще один прием, уже с ребятами. Но мне что-то не очень этого хочется. Придут те же самые придурки, что будут на этом дурацком дне рождения у Джинни. — Она опять хихикнула. Казалось, что бы Сара ни говорила, какие чувства ни выражала — ее забавляло абсолютно все.

— А твоя мама? — настаивала я на своем. — Ты говорила, что я увижу ее за ужином.

Сара опять скосила глаза на дверь, как бы проверяя, нет ли прислуги.

— Разве? Но мама все еще неважно себя чувствует, Марлена. Ты с ней познакомишься завтра. Может быть, она даже пойдет с нами по магазинам. Я думаю, что она сможет.


— Расскажи мне все. — Голос мамы был еле слышен. — В поезде с тобой никто не пытался познакомиться?

— Нет, мама. Я сидела и читала и ни с кем не разговаривала. Как ты велела.

— Очень хорошо. А кто тебя встретил?

— Все. И Сара, и тетя Беттина, и дядя Морис.

— Продолжай, продолжай, Марлена. Расскажи мне обо всем. Как они? Как тебя встретили? Тебя встретили доброжелательно? Как выглядит твоя тетя?

— Все просто классно.

— Не говори «классно», Марлена. Не нужно употреблять эти словечки.

— Ну, они прекрасно ко мне отнеслись. Сара просто замечательная.

— А твои дядя и тетя?

— Очень хорошо, Лучше не бывает.

— А как выглядит Беттина… твоя тетя?

Я почувствовала, что для мамы мой ответ значит очень много.

— М-м-м… очень симпатичная… ну, нельзя сказать, чтобы очень молодая. Знаешь, мама, ты выглядишь моложе, нет, правда. У нее… у нее морщин больше, чем у тебя.

Мама удовлетворенно хмыкнула.

— А какой у них дом? Расскажи мне о нем.

— Сейчас не могу… сейчас вошла Сара. — Я понизила голос и быстро сказала: — Я тебе опять позвоню… в следующий раз, когда буду одна.

— Ну хорошо, — неохотно согласилась она. — С тобой хочет поговорить отец.

— Привет, малышка! Ну как, все нормально? Хорошо проводишь время?

— Да, папа, очень хорошо. Сара — просто замечательная, честное слово. Нам очень хорошо вместе.

— Ну, прекрасно, малышка. Мы еще позвоним на следующей неделе, когда ты уже будешь в школе. Не беспокойся, если тебе сначала что-то покажется необычным, потом ты привыкнешь, и все будет нормально. Поняла?

— Да, папа, я знаю. Поцелуй маму. Пока.

Я повесила трубку и почувствовала себя виноватой, притворившись, что в комнате находится Сара, чтобы не отвечать на мамины вопросы о тете Беттине и дяде Морисе.

Вошла Сара, облаченная в розовую атласную пижаму, вроде тех, которые носят кинозвезды.

— Зачем ты сказала неправду?

Сначала я не поняла. Откуда Сара знает, что я обманула маму? Затем сообразила и была потрясена.

— Ты подслушивала?

— Ну конечно, — засмеялась Сара. — У меня в комнате стоит параллельный аппарат. А ты против? — Не дожидаясь ответа, она сказала: — Я знала, что ты не будешь возражать. Мне просто хотелось узнать, какой голос у твоей мамы. У тети Марты. — Она произнесла это так, как будто пробовала это имя на вкус. — Но ты сказала ей, что мы все тебя встречали на вокзале. Мама, папа, я. Зачем ты ей наврала? Мне-то все равно, я сама — врунишка порядочная.

— Потому что мама очень бы беспокоилась, если бы узнала, что я до сих пор не видела твою маму. И твоего папу. Она бы решила, что это очень странно.

— Правда? — задумчиво спросила Сара. Похоже, что она приняла какое-то решение. Не глядя на меня, она сказала: — Если хорошенько подумать, то это совсем не странно. Мама у меня сильно пьет, и она не могла выйти к тебе. — Сара уставилась куда-то поверх моей головы. — Ее часто не бывает. Она лечится время от времени. Но на этот раз она вернулась раньше из-за твоего приезда. В твою честь. — Сара невесело засмеялась. — Она еще не совсем в форме. И не любит, когда ее видят, если она не в форме. Ты знаешь, мама очень красивая и ей трудно встречаться с людьми, если она плохо выглядит, ну, ты понимаешь. Красивым это как-то труднее. Я вижу, ты понимаешь…

— Ну да, конечно. Конечно, я понимаю, — быстро проговорила я, чувствуя, что заливаюсь краской.

— А твоя мама пьет? Тетя Марта? Говорят, что все южане сильно пьют. Беспробудно пьют. Это папа так говорит. Он говорит, что породнился со старинной благородной семьей южан-пьяниц. Лично мне кажется, что так нельзя говорить. Мама такая красивая. И такая милая. Это просто подло со стороны отца так говорить, ведь правда?

Я не знала, что ответить. К счастью, когда говорила Сара, мне можно было и не отвечать.

— А тетя Марта пьет? А твой папа? Мой папа пьет иногда, но очень мало. Он говорит, что евреи никогда не бывают пьяницами. Но знаешь… — она понизила голос до шепота, хотя нас вряд ли кто-нибудь мог подслушать, — папа уже больше не еврей. Он теперь протестант, но все равно не пьет. Мне кажется, это от религии не зависит — пьет человек или нет. Мне кажется, это просто в крови. А кровь не меняется из-за того, что ты начинаешь ходить в другую церковь — Эта мысль рассмешила ее. — А ты как думаешь?

Я молча покачала головой. Я была «поражена известием, что дядя Морис уже не еврей. Интересно, что бы об этом подумала мама. Почувствовала бы она облегчение или, наоборот, расстроилась, потому что перемена вероисповедания означает, что брак тети Беттины не был таким уж «неприличным»?

— А почему он сменил религию? Почему стал протестантом?

— Не знаю, просто решил, и все. — Сара сосала указательный палец. — Мама у меня ходит в методистскую церковь, а папа — в англиканскую. Я сказала ему, что хочу быть иудейкой, но он ответил, что я не могу. Он сказал, что я должна ходить в методистскую церковь, как мама, что по иудейской религии национальность и вероисповедание должны быть, как у матери, потому что она — сад, в котором взращивается семя. Ужасно смешно, по-моему. Мой папа уже больше не иудей, а живет по еврейским законам. Правда смешно?

— Да, пожалуй.

— Это противно. Мне кажется, и то, что папа перестал быть евреем, тоже противно. Наверное, он из-за этого стал таким гадким. А ты кто? Твоя семья? У тебя какая вера?

— Мама — методистка. Как и твоя мама. И я тоже. А папа — баптист.

— Значит, они алкоголики?

— Баптисты?

— Да нет, дурочка! — Сара фыркнула. — Твои мама и папа? Тетя Марта и дядя Говард?

— Нет, что ты! Мама вообще никогда не пьет. Убежденная трезвенница. Папа иногда может немного выпить. Может быть, он бы позволял себе это и чаще, но мама каждый раз устраивает такой скандал, так что он считает, что оно того не стоит… А твоя… а тетя Беттина… она всегда была…

— Пьяницей? Не знаю. Но скорее всего, это из-за отца. У него есть любовница. Она молодая. Двадцать три года или около этого. Мне, разумеется, знать об этом не положено. Но все об этом знают. Абсолютно все. Поэтому он редко бывает дома. Разрывается между работой и своими девочками. Сказать по правде, — продолжала Сара, — я не знаю, что было сначала: папины любовницы или мамино пьянство. Я, конечно, не могу сказать точно, что одно связано с другим, но мне так кажется. Ну, во всяком случае, она у папы, по крайней мере, третья.

— Третья?

— Любовница. Третья, о которой я знаю, во всяком случае.

— А, — сказала я, потрясенная услышанным. Я не знала ни одного человека, который бы имел любовницу. Я подумала, что вряд ли смогу сказать маме о пьянстве тети Беттины и любовнице дяди Мориса. Тогда она может заставить меня вернуться домой. Единственное, о чем я могла ей спокойно сообщить, так это о том, что дядя Морис теперь стал протестантом. Это, по всей вероятности, не повлияет на мое пребывание здесь.

— Знаешь, что бы мне хотелось сделать? Мне бы хотелось убить Линду Янг. Так зовут его любовницу, — весело призналась мне Сара. — Только боюсь, что ее место тут же займет другая. Так что, похоже, чтобы действительно сделать доброе дело, мне придется убить отца или уж вообще никого. — Видя мою кислую физиономию, она рассмеялась. — Не волнуйся, по крайней мере, на этой неделе я никого убивать не собираюсь. И мама тоже вскоре будет в форме. Во всяком случае, до того, как мы поедем в школу в следующий понедельник. И ты не волнуйся, мы вполне можем пойти по магазинам и без нее. Все кредитные карточки у меня. Мы накупим тебе кучу нарядов и все такое.

Я зевнула.

— Ты ведь устала? — сочувственно спросила меня Сара. — Почему не ложишься?

Я действительно устала. Так устала, что боялась уснуть, прежде чем как следует подумаю обо всем, что случилось сегодня, о том, что я узнала о дяде Морисе и тете Беттине. Я забралась в кровать под одеяло, а Сара вышла из комнаты, сказав, что вернется через минуту. Глаза мои закрывались. Веки казались такими тяжелыми. Но тут вернулась Сара с бутылкой вина в руке и двумя бокалами.