Когда начали прибывать гости, Беттина и Морис прошли в гостиную, чтобы их встретить. Роберт открывал дверь, а Клара, одна из горничных, стояла позади Роберта и принимала шляпы и одежду прибывших гостей. Мы с Сарой стояли немного дальше в прихожей, и Сара представляла меня каждый раз одной и той же фразой:

— Это моя двоюродная сестра из Южной Каролины. Марлена тоже Лидз, как и мы с мамой. Мы все из семейства Лидзов из Чарльстона. Наш, прапрадедушка и сделал тот первый выстрел, который раздался на весь мир.

Я с трудом удерживалась от смеха. Исторические ссылки Сары были, прямо скажем, не слишком точны, но это не имело особого значения, поскольку, казалось, никто не обращал на это внимания. Время от времени Сара бросала меня одну, чтобы взглянуть, как там мама в гостиной. Казалось, все идет прекрасно. Тетя Беттина все еще держала в руке свой бокал с пивом и болтала с гостями. Когда, наконец, все прибыли, мы с Сарой тоже прошли в гостиную, чтобы присоединиться к остальным гостям.

Как и Сара, я все время поглядывала на Беттину. Она же в свою очередь все время поглядывала на дядю Мориса, который разговаривал с типично роковой молодой женщиной, пришедшей с Тедди Лорригеном. Вообще-то я раньше никогда не видела роковых женщин, но знала о них из книг, а Ванда Хейл была очень похожа на тех, что я видела в кино. Она была сильно накрашена, на ней было облегающее атласное черное платье, и как только вошла, она спустила свою накидку из серебристой чернобурки так, что открылись ее белые плечи. Кроме того, она была похожа на Лейн Тернер.

Я заметила, что Сара тоже наблюдает за ними.

— Он же только разговаривает с ней, — попыталась я ее успокоить. — Он должен быть гостеприимным хозяином, ведь так?

— Да, но мне кажется, что мама нервничает…

Затем мы увидели, как Беттина подошла к Морису Голду и Ванде Хейл и попыталась включиться в их разговор. Она положила ладонь на руку мужа и что-то сказала. Казалось, он не обратил внимания на ее слова и дернул рукой, как бы пытаясь сбросить руку жены. Она отошла, и прежде чем Сара успела помешать ей, схватила бокал с подноса проходившей мимо служанки.

— Пойдем, подойдем к маме, — сказала Сара. — Может быть, мне удастся отговорить ее.

Мы подошли, и Сара сказала:

— Мама, не пей, пожалуйста.

— Все в порядке, Сара. Не волнуйся. Я сделаю маленький глоток. Крохотный глоток. Мне необходимо сделать один малюсенький глоток.

Она отвернулась от нас и обратилась к стоящему в одиночестве Тедди Лорригену:

— Сегодня так тепло. Похоже на наши летние вечера в Чарльстоне. Фактически до октября было невозможно устраивать приемы. Обычно мы начинали светскую жизнь лишь с конца сентября. — Она осушила свой бокал. — Тедди, не будете ли вы так любезны принести мне бокал шампанского? Оно великолепно.

Тедди послушался. Он принес бокал и протянул его Беттине. Тут подошел Морис и сказал:

— Тедди, не мне тебя учить. Уж если Беттина начнет пить, то кончится все это тем, что всем будет неловко.

Беттина побледнела. Тедди вспыхнул, а у Сары был такой вид, что она вот-вот расплачется.

— Не забывай, что я леди, Морис, а настоящая леди никогда не ставит в неловкое положение никого, кроме, может быть, себя.

С этими словами Беттина осушила свой бокал, а Морис Голд с отвращением отвернулся. Сара была вне себя.

— Мама, — сказала она, — по-моему, ты немного устала. Может быть, ты поднимешься к себе? Мы все поднимемся к тебе — и ты, и я, и Марлена. Мы побудем там с тобой, хорошо?

— Да, конечно. Пойдемте наверх, тетя Беттина. Сыграем в карты.

— Ты такая милая девочка, Марлена. Наверное, у тебя очень добрый отец. Мир праху его.

— Но он еще жив, тетя Беттина, — сказала я испуганно.

— Правда? Ну конечно. Наверное, я его с кем-то спутала… Тедди?.. Тедди куда-то исчез. Сара… я думаю, что выпью еще бокал…

— Нет, мама, пожалуйста. Я знаю, что папа унизил тебя своим замечанием, но, пожалуйста, не надо. Я умоляю тебя.

— Мне в прошлом пришлось пережить много унижений, дорогая моя. Но леди всегда будет стоять выше этого. Марлена, пожалуйста, передай моей сестре Марте, что, несмотря на тяжелые обстоятельства, ее сестра Беттина всегда ведет себя как истинная леди, так, как ее и воспитали. Ты передашь ей это, милочка?

— Ну конечно.

Появился Роберт.

— Можно приглашать всех к столу? — Не будучи уверенным, кому адресовать этот вопрос, миссис Голд или Саре, он не обратился ни к кому конкретно.

— Внимание всем, — воскликнула Беттина. — Прошу всех к столу!


Беттина почти не дотронулась до закусок, но выпила целый бокал шабли, которое к ним подавалось. Я запомнила это, потому что Сара заставила меня зазубрить названия всех вин, которые подавались, а также, что идет с чем, на случай, если кто-нибудь спросит, что мы пьем. Я боялась отвести глаза от тети, пытаясь поддержать разговор с Филипом Уорденом о современных проблемах Юга, хотя не могу сказать, что хорошо разбиралась в этом вопросе. Филип Уорден был самый молодой и самый симпатичный из всех присутствующих гостей, и Сара проявила трогательную заботу, усадив его рядом со мной, вместо того чтобы приберечь для себя.

Сама Сара ни с кем не разговаривала. Она сидела, опустив глаза, и ковыряла вилкой в тарелке. Впервые с момента, как мы познакомились, мне показалось, что ей не по себе, и не знала, что делать. Ее мать напивалась, и Сара не знала, как этому помешать. Совершенно неожиданно Сара стала похожа на обыкновенную тринадцатилетнюю девочку, попавшую в компанию взрослых.

Для дяди Мориса, очевидно, не составляло никакого труда проявлять интерес к своим собеседникам как справа, так и слева. Он весело и дружелюбно улыбался и казался совершенно спокойным и невозмутимым. А вот Тедди Лорригену было нелегко сосредоточиться на беседе с Джорджеттой Поли. Она рассказывала ему о недавно перенесенной операции на желчном пузыре, и, очевидно, тема не очень-то его захватывала. Он также не спускал глаз с тети Беттины. Затем подали консоме, к нему полагалось вино, которое тетя Беттина выпила тоже.

— Хорошая стоит погода, — обратилась она к соседу слева, мистеру Деннису Роверу, и, произнося эти слова, нечаянно опрокинула свой бокал ему на колени. Фредерик, лакей, обслуживающий стол, постарался как можно незаметнее вытереть брюки мистера Ровера.

Я лихорадочно подбирала слова, чтобы произнести хоть что-нибудь, что отвлекло бы всеобщее внимание от тети, но ничего не приходило в голову… Я посмотрела на Сару, но она не отрывала взгляда от тарелки с супом. Дядя Морис громким голосом, как бы разговаривая с глухим, произнес через весь стол:

— Беттина, может быть, тебе лучше больше не пить? Мне кажется, ты немного… нездорова…

— Нет, нет, все в порядке, — послышался дрожащий от сдерживаемых слез голос тети Беттины. — Так, небольшое происшествие…

— Да нет, я сам виноват, — сказал Деннис Ровер, по-видимому чрезвычайно смущенный. На его брюках расползлось огромное пятно.

С телячьими эскалопами под каперсовым соусом подавалось красное вино. Я решила больше вообще не смотреть на тетю и восхищалась Сарой, сумевшей подобрать столь изысканное меню. Откуда она знает про все эти блюда? Лично я не смогла бы придумать ничего более оригинального, чем ветчина с дольками ананаса и пьяной вишней или, может быть, запеченная индейка с красным соусом. А выбор вин? Откуда Сара знала, с каким блюдом полагается подавать то или иное вино?.. Ой, бедная, бедная тетя Беттина. Скорее бы кончился этот ужин.

— Правда, все так вкусно? — довольно неуклюже обратилась я к Филипу Уордену, который, казалось, тоже пребывал в напряжении, ожидая, что произойдет дальше.

Беттина допила свое вино и заявила:

— Собственно говоря, Морис, мне на все это наплевать, — и стала сползать со своего стула.

Кто-то тихо произнес:

— Какой ужас!

Мне показалось, что это была миссис Ходж. Я бросила взгляд на дядю Мориса, сидящего с таким невозмутимым видом, что это граничило уже с высокомерием. Я поднялась, чтобы помочь Саре и Роберту отвести тетю Беттину наверх.

Мы с Сарой уложили ее в постель и сидели с ней до тех пор, пока внизу все не стихло, и лишь было слышно, как прислуга убирает со стола. Затем Сара спустилась вниз, и я слышала, как она разговаривает с отцом. Тон разговора становился все более и более раздражительным. Наконец Сара воскликнула:

— Я ненавижу тебя! Я тебя ненавижу! Я никогда тебе этого не прощу!

Я потихоньку спустилась в зал и увидела, что Морис Голд идет по направлению к выходу.

— Сара, ты не понимаешь. Ты еще ребенок. Когда ты повзрослеешь, ты поймешь…

— Я никогда не пойму тебя, ты… ты… жид! — закричала Сара.

Бедная Сара!.. Я поняла, что она больше ничего не могла придумать, чтобы как можно сильнее задеть отца, а, как я понимала, ей очень хотелось сделать ему больно.


Когда Беттина проснулась на следующее утро, стало ясно, что она «не вполне здорова». Она заговаривалась. Сначала ей казалось, что Сара маленькая девочка и она все еще счастлива со своим мужем. Затем она стала вспоминать свои годы в Чарльстоне.

— Марта, — говорила она, обращаясь ко мне. — Ну зачем ты взяла мою розовую ленту — я бы тебе и так ее отдала, если бы ты попросила. Нет, нет, можешь не возвращать. Тебе она ужасно идет. Я хочу, чтобы ты ее носила.

Затем она опять ненадолго пришла в себя и стала жаловаться на сильную головную боль и ужасное самочувствие. А где Морис? Может быть, он придет и поговорит с ней? Почему мы не показали ей свои новые платья? Она опять спросила про мужа. Казалось, она забыла все, что произошло накануне. Сара сказала ей, что отца нет дома: он ушел по делам.

— Да, конечно, — понимаю, — согласилась Беттина.