— Ксения, мы с Виктором хотели бы пригласить тебя к нам. Тимур, наверняка, рассказал тебе о нашем загородном доме? Там тихо, и рядом потрясающий сосновый лес. Чудесная природа. Тебе бы пошло на пользу провести несколько дней вдали от городского шума.

Я настороженно молчала, удивляясь про себя поведению Керимовой. Она грубо, без всякого изящества пыталась мной манипулировать. Неужели, она, как и ее сын, считает меня такой дурой?

Не получив от меня никакого ответа, Керимова ободряюще мне улыбалась и продолжила щебетать.

— Мы выезжаем завтра в полдень. Всего час пути, и мы будем на месте. Виктор обещал заехать за тобой где-то около одиннадцати тридцати. Так что не опаздывай! — притворяясь, будто речь идет об обычной увеселительной поездке, Мария Анатольевна шутливо пригрозила мне пальчиком.

— Мария… — я намеренно обратилась к Керимовой по имени, наблюдая за сменой выражений на по-детски открытом лице. Женщина, наконец, почувствовала напряжение в моем голосе. И неприкрытую угрозу.

Я крайне не люблю быть марионеткой и не позволю никому лезть без спроса в мою жизнь, принимая решения за меня или навязывая мне чужие желания.

— Вы, на самом деле, считаете, что можете прийти ко мне в больницу и поставить меня перед фактом, что я поеду с вами куда-либо? Вы уверены, что я настолько беспомощна, что, кроме вас, больше некому позаботиться обо мне? Так вот, чтобы развеять все ваши сомнения, я повторю вам то же самое, что сегодня сказала вашему сыну. Мне. Не нужна. Ваша помощь. Я выпишусь из больницы тогда, когда мне действительно станет лучше. И если это произойдет через несколько дней, значит, я подожду.

Маска радушия и искренней заботы спала с Керимовой в мгновение ока. Она подобралась на стуле, улыбнулась мне более сдержанно и, будто бы, одобрительно. На одну секунду она показалась мне похожей на Мерцалову. Расчетливая и очень умная хищница.

— Хорошо. Давай поговорим серьезно, Ксения, — голос Керимовой был спокоен.

Я вернула женщине ее холодную улыбку. Отзеркаливать выражение лица я научилась благодаря Тимуру. В общении с ним — это бесценное средство. Почему бы не повторить этот же трюк с его матерью?

— Давай забудем о моем бесцеремонном предложении, — предложила Керимова. — Я, честно признаться, всего лишь хотела тебя проверить. Тим не очень… лестно… отзывается о тебе. И у меня сложилось превратное впечатление о тебе и твоих поступках.

Я сжала зубы и промолчала, ожидая продолжения.

— Но я помню тебя, какой ты была в школе. И склонна полагать, что мой сын ошибается и неверно трактует твое поведение по отношению к себе. Мне нужно было убедиться, что я была права.

— Убедились? — не очень вежливо поинтересовалась я.

— Безусловно. Теперь я вижу, что то, что произошло на днях, не было спланировано заранее.

— Это мои слова натолкнули вас на эту банальную мысль? — ядовито спросила я.

Злость клокотала внутри. Все же, я была права, предположив, что родители Тимура принимают меня за угрозу для своего драгоценного сына. Сдался мне этот придурок, черт бы его побрал!

— Не только, — Мария Анатльевна позволила себе улыбнуться. И этим еще больше распалила костер моего недовольства. Наверное, у меня такая планида — на дух не выносить никого из семейки Керимовых. — Давай больше не будем возвращаться к этой теме, Ксения. Я ведь уже извинилась за то, что решила устроить тебе маленькую проверку.

Керимова мягко меня пожурила. Но я осталась по-прежнему равнодушной к ее тону.

— Можно ли считать, что теперь вы оставите меня в покое?

Мария Анатольевна покачала головой.

— Мое предложение по-прежнему в силе, Ксения. И я, уверена, если ты хорошо подумаешь, ты его примешь.

Я фыркнула и, изобразив на лице, глубокий мыслительный процесс, ответила с секундной задержкой.

— Подумала. Спасибо. Нет.

Керимова тихо рассмеялась.

— Ксения, я еще понимаю, мой сын. Он из возраста игрушек-погремушек только-только вышел. Но тебе-то к чему все эти кривляния? Я прекрасно вижу, что ты не хочешь никуда ехать с нашей семьей. Просто выслушай меня для начала. И потом примешь решение.

Я насупилась, глядя на невозмутимо сидящую передо мной женщину.

— Журналисты, которые были у тебя сегодня, это, так сказать, только первые ласточки. Ты сама знаешь, насколько они охочи до свежих сплетен. А история твоей беременности, да еще и такое запоминающееся участие моего сына в твоем спасении — для них это сущий подарок. Они так просто не оставят тебя в покое. Сегодня-завтра начнутся звонки, они придут встречать тебя из больницы, найдут твоих друзей. Поговорят с врачами и соседками по палате.

Картинка, нарисованная Керимовой, меня не обрадовала, конечно. Но кто сказал, что женщина знает наперед, что все будет именно так.

— Понимаю, что ты сомневаешься, Ксения. Трудно поверить в то, что эти люди пойдут на все, ради того, чтобы добраться до самых грязных подробностей чужой жизни. Но мой муж уже более пятнадцати лет преуспевающий бизнесмен. Один из самых крупных в городе. Вспомни сама, как часто пишут о нем в журналах и газетах. Думаешь, в этот раз журналистам не захочется покопаться в твоем белье и белье моей семьи?

— Мне нечего скрывать, — возразила я.

— Ну, разумеется и нам тоже! — воскликнула Керимова. — Но жить под пристальным вниманием этих пройдох — вот это самое тяжелое. Ты готова к их постоянному вмешательству в твою жизнь?

— Они быстро потеряют ко мне интерес, — я повторила то, что говорила сегодня Тиму.

— Кто знает. Но никто не может быть уверен на сто процентов.

— Вы тоже! Вы не можете знать, как будут вести себя журналисты. Может, Мерцалова уже нашла себе материал для работы поинтереснее!

— Девочка моя, — Керимова по-матерински взглянула на меня. — Я буду только рада, если так оно и произойдет. Если наши опасения не оправдаются. Но мой опыт подсказывает, что эту историю не удастся банально замять. Пусть не Виктория, но кто-нибудь обязательно будет крутиться рядом и рыть землю в поисках пикантных деталей.

— Нет, никаких деталей! У нас с Тимуром ничего нет.

— Хорошо, — Мария Анатольевна улыбнулась. — Ты хочешь рискнуть?

Я уже открыла было рот, чтобы ответить Керимовой. Сказать ей, что не собираюсь ничего менять. Но трель мобильного, хорошо мне знакомая мелодия the Offspring заставила меня вздрогнуть. Я подавилась словами.

Мать Тимура обеспокоенно взглянула на меня.

Я аккуратно нащупала рукой свой сотовый и с опаской взглянула на экран. Впрочем, можно было бы этого не делать. Мелодию Youre gonna Go Far, kid я собственноручно ставила на звонки одного единственного человека. Флейм… Мне звонил сам Флейм.

Я оглянулась на Керимову, но женщина не выглядела желающей немедленно закончить разговор и выйти из палаты, позволив мне поговорить по душам со старым другом. Она даже не подозревала о том, кто именно мне звонил.

Пока я тупо смотрела на свой трезвонящий мобильник, мелодия успела два раза пройти по кругу. Потом звонок сорвался, чтобы уже через минуту повториться вновь. Андрей горел желанием немедленно услышать мой голос… и мои объяснения…

Я выдержала не больше минуты. Собравшись с силами и зло сверкая глазами на Керимову, так не вовремя явившуюся в гости, я приняла вызов.

— Привет, Андрей! — преувеличенно бодро воскликнула я, чтобы несколько сбить с толку Флейма.

— Не надейся, — мрачно буркнул мне в ответ парень, и я несколько сникла. — С тобою все в порядке? Ты себя нормально чувствуешь?

Я улыбнулась. Андрей, даже бесконечно злясь на меня, в первую очередь переживал о моем здоровье. И в отличие от Керимовой — вполне искренне.

— Так себе, — призналась я. — Но пока держусь.

— Я так и думал. Мы с Ником скоро будем у тебя, что тебе привезти?

— Ничего-ничего! У меня все есть! — я поспешила предупредить Андрея, представляя, куда забота обо мне может завести парня. Мне вовсе не хочется стать обладательницей целого холодильника продуктов. А Флейм ведь вполне способен скупить маленький магазинчик, чтобы побаловать меня любимыми вкусностями.

— Ясно. На наш вкус, значит.

— Только без фанатизма! — я сделала последнюю попытку приструнить энтузиазм парня.

— Ага, — буркнул Андрей. — У тебя там случайно не сидит твой Керимов?

— Керимов?! — изумленно переспросила я. — С какой стати?

И только потом покосилась на мать Тимура. Глупый вопрос…

— С какой стати, говоришь? А где еще быть несостоявшемуся папаше, как не рядом с тобой?

— С чего ты это взял? — обреченно спросила я, теперь точно убеждаясь в правдивости слов Керимовой. Журналисты, твари, сработали оперативно и уже добрались до моих лучших друзей. Вряд ли бы, Дина рассказала ребятам о том, что я в больнице. Она просила меня самой им позвонить. Так что…

— Да, донесли уже, — небрежно ответил Андрей, будто речь шла о чем-то привычном.

— И ты поверил? — с грустью уточнила я у Флейма, предчувствуя, что от клейма залетевшей от Керимова подружки мне удастся отмыться с большим трудом.

Флейм вздохнул и тихонько фыркнул.

— Они были убедительны, Кси. Но мы тебе кто? Друзья или так… мимо проходили? Я, надеюсь, что бы за глупости ты не натворила, ты сама обо всем нам расскажешь.

— Да, теперь — да… — твердо заверила я парня. С души будто груз свалился. Если Андрей с Ником мне верят, значит, все будет хорошо. Я справлюсь.

— Ну, тогда, жди через полчасика. Мы уже выезжаем.

— Жду, — обрадовано воскликнула я и отключилась.

Мария Анатольевна с милой улыбкой смотрела на меня.