Она отрицательно покачала головой.

— Я не понимаю. Ты для меня был всем, единственное, что я хотела. Конечно, я тебе не говорила тогда о своих чувствах, может и должна была, судя по тому, что случилось, но я была безумно влюблена в тебя, Бен. И до сих пор влюблена. Я никогда не прекращала тебя любить. Даже когда проклинала тебя на всех трех языках.

Его смех на этот раз был искренним.

— Сейчас мне не нужно что-либо домысливать. Боже, как я люблю в тебе это! Твою честность и открытость, когда ты всегда высказывала свои чувства, ничего не сдерживая. Ты самая жизнерадостная, самая красивая девушка, которую мне довелось повстречать, и у меня возник страх, что я потушу твой ослепляющий свет, поэтому я убежал от тебя. Я не хотел разрушать твою жизнь, Лорен. Жизнь, которую ты заслужила и достойна. Жизнь, которую я не мог тебе тогда предоставить.

— Какую жизнь? – судорожно прошептала Лорен. Она почувствовала, как слезы снова заполнили ее глаза, но она настолько была ошеломлена услышанным, что просто смахнула их с лица. — Жизнь без тебя? С чего я должна такого хотеть?

— В тот момент мне нечего было тебе предложить, дорогая, — произнес он искренне. — Боже, неужели ты не помнишь? Единственные мои пожитки укладывались на бампер байка, включая тот кусок дерьма, который одна умная задница назвала фотокамерой, все это я вез на своем не менее дерьмовом мотоцикле. У меня не было даже угла, где я мог бы остановиться, не было ни единого предмета мебели, не было постоянной работы, едва хватало денег на карточке, чтобы за что-то заплатить. А ты, — его голос затих, он покачал головой.

Лорен нахмурилась.

— Что я?

Бен вздохнул.

— Ты была как бы обычным человеком, которого я когда-либо встречал. Но ты привыкла к хорошим вещам, выросла среди определенного достатка. Я понял, что у твоих родителей имелись деньги – много денег, понял, что земля, на которой построены оба дома стоит целое состояние. И я решил, что они совсем не были бы счастливы, если бы их драгоценная дочь привела кого-то вроде меня домой на ужин. Я мог только себе воображать, что подумал бы твой отец.

Ее глаза опасно прищурились, как только она раздраженно произнесла, нахмурившись:

— Мои родители были рады бы тебе и приняли бы тебя с распростертыми объятиями. Потому что они – нормальные люди. Да, у них есть деньги, они оба очень много работали, чтобы заработать эти деньги. Но они также обладают доброй и щедрой душой, и они самые открытые люди, которых я знаю. Они безоговорочно доверяют моему суждению. И если бы я привела тебя домой познакомить с ними, и сказала бы, что ты именно тот человек, которого я люблю (единственный мужчина для меня), они бы не секунды меня бы не отговаривали. И им, черт возьми, совершенно было бы все равно сколько у тебя денег или их нет вообще.

Он отрицательно мотнул головой.

— Я же этого не знал тогда, не так ли? Единственное, что я видел, это общество, в котором ты выросла, общества, которое настолько отличалось от моего, словно оно было с другой планеты. Тебя любили, лелеяли и оберегали, в то время как у меня ничего подобного не было. И… Боже… тебе было двадцать лет, Лорен. Двадцать. Ты еще ничего не видела в этом мире, ты еще не стояла перед трудным выбором и была не настолько самостоятельной. Я знал, что у тебя были грандиозные планы — стать профессиональным фотографом, повидать мир, пережить удивительные приключения. — Он остановился, закрыв глаза на секунду, прежде чем закончить свою мысль: — И я не мог смириться с мыслью, что буду тебя сдерживать, не дам осуществить свои мечты. Я видел насколько ты талантлива, что много способна достичь, в принципе, всего, чего ты хотела. И я не мог позволить себе помешать тебе это осуществить. Или, что еще хуже, чтобы как-нибудь ты обвинила меня в том, что я разрушил твою жизнь, потому что сдерживал тебя.

С каждым словом, с каждым признанием, ее сердце болело все больше и больше, потому что она, наконец, поняла истинную причину ухода Бена. Не потому, что он ее не любил или расхотел, или боялся обязательств. Он уехал ради нее, потому что боялся, что с ним она не сможет воплотить свои мечты.

— Ты глупый, чертовый дурак, — выругалась она, отодвигая назад стул, чтобы перебраться ему на колени обхватывая руками его за шею.

— Разве ты не понимаешь, Голубые Глаза, что ты и был моей мечтой? Оставив меня подобным образом, ты разрушил мою жизнь, ты не понимаешь? С того лета для меня все стало по-другому. Я никогда не была больше так счастлив, как за те десять дней. Это были лучшие дни в моей жизни.

Он прижал ее к себе, целуя в лоб, когда она положила голову ему на плечо.

— Я жалел об этом все время, — произнес он. — Не было ни одного дня, когда я сожалел, что не принял другое решение. Хотя до сих пор не знаю, какое решение было бы другим.

Лорен игриво стукнула его по руке, ухмыляясь от того, что он поморщился.

— Для начала, скажу так, засранец, ты мог бы просто поговорить со мной. Возможно, это было бы более честно. Мы бы что-нибудь придумали.

— Ты серьезно так думаешь? – спросил он. — Если бы я остался с тобой, скорее всего последовал бы в Лос-Анджелес, где мы жили бы вместе, пока ты не закончила бы институт, я бы устроился на какую-нибудь работу, чтобы как-то прожить этот год, что бы тогда произошло? Ты бы выиграла конкурс фотографий и получила бы работу в National Geographic Travel, если бы я был рядом, а? Мне почему-то кажется, что ты отказалась бы, чтобы быть со мной рядом, не бросая меня. И именно поэтому я уехал от тебя, чтобы ты использовала все возможности.

Она решительно отрицательно затрясла головой.

— Как бы я ни любила свою работу, Бен, тебя я любила больше. Мы бы нашли способ справиться с этим. Даже если бы мы были вдали друг от друга пару недель. Знаешь, я бы всегда возвращалась к тебе.

— Я знаю тебя достаточно хорошо, Лорен, — любовно произнес он. — Ты бы отказалась от этой работы, хотя и говоришь сейчас по-другому. Ты бы пожертвовала своей мечтой ради того, чтобы остаться со мной. И потом я бы возненавидел себя за это.

— Нет. – Упорно произнесла она. — Этого бы не случилось. Я бы не позволила такому случиться. Мы бы придумали какое-нибудь решение. По крайней мере, мы были бы вместе. Вместо этого, ты разбил мне сердце, упрямый, самоуверенный идиот, и периодически я ненавидела тебя несмотря на то, что все еще любила больше своей жизни. Ты должен был мне больше доверять, Бен. Надо было поговорить со мной.

Он вздохнул, затем неохотно кивнул.

— Хорошо, я согласен. Но не забывай, что я не привык кому-либо доверять. Столько лет я заботился о себе сам и привык принимать решения самолично. И несмотря на то, насколько ты был крута, насколько казалась способной пережить все, не забывай, ты все еще была чертовски молодой. Честно говоря, я безумно боялся, что могу стать для тебя просто летним увлечением, и что чертовский толчок карьеры, который безусловно ждал тебя впереди, я боялся, что ты выберешь свою карьеру вместо меня. И это разбило бы мое сердце на миллион кусочков.

— Мы столько времени потратили зря, — произнесла она. – Столько лет, которые мы могли бы быть вместе… должны были быть вместе. А потом, когда мы, наконец, встретились снова… ты был с ней. С Элли. И ты опять разбил мне сердце.

— Тихо. — Он ласково провел пальцем по ее щеке. — Теперь все в прошлом. С самого начала это было неправильно. Элли всегда была для меня хорошим другом, хорошим человеком, но дальше этого бы ничего не зашло. Она знала, что у меня была женщина, в которую я все еще был влюблен, думаю, что это сводило ее с ума. Но я всегда отчетливо давал ей понять, что не смогу полюбить ее. Она каждый раз устраивала мне сцену, стоило какой-нибудь женщине поздороваться со мной. И она всегда с подозрением относилась к тебе, не раз обвиняла меня в романе с тобой.

— И меня тоже. В прошлом году на вечеринке, когда мы танцевали вместе. Наверное, мы немного увлеклись, смотря друг другу в глаза, и ей это совсем не понравилось. В дамской комнате она угрожала мне пойти к папиному давнему другу большому боссу и уволить меня, если я не оставлю тебя в покое.

— Что? — Бен едва с недоверием смотрел на нее. — Ты должно быть шутишь? Я никогда не подозревал, что ее паранойя может дойти до таких крайностей. Поэтому ты старалась держаться от меня подальше, более отстраненно, чем обычно, после вечеринки?

Лорен пожала плечами.

— Возможно. Хотя тогда, мои отношения с тобой казались совершенно безнадежными в тот момент. И знаешь, что? Сейчас я не хочу больше говорить об Элли. Только что я прошла через самые худшие дни в своей жизни, но потом их забыла, как только увидела, что ты ожидаешь меня в аэропорту. Поэтому сейчас я бы предпочла сосредоточиться на данном моменте. Ладно?

— Хорошо, — прошептал Бен, опуская голову в долгом, ищущем поцелуе. Его руки сами собой стали путешествовать, поглаживая ее поясницу в халате, потом двинувшись вперед, раздвинув полы в разные стороны, обнажая ее тело. С благоговением он провел пальцем вокруг одного тугого розового соска.

— И это все еще самые сенсационные сиськи, которые я когда-либо видел.

— Лучше им быть именно такими, — ахнула она, как только он приподнял одну грудь к своим губам и зажал сосок между зубами.

Бен тягуче, легко поднялся со стула, поднимая ее вместе с собой. Он практически бросил ее на спину на кровать, быстро раздевшись, чтобы присоединиться к ней.

— Никогда, совсем никогда, — прошептал он ей на ухо, пока его руки жадно рыскали по ее телу, — я никогда не чувствовал себя так хорошо, настолько на своем месте, как сейчас. И каждый раз, когда я вспоминал насколько мы подходили друг другу, и от чего я ушел, я буквально умирал внутри.

Лорен прижала голову к его груди, успокаиваю поглаживая его по голове.

— То же самое я могу сказать и про себя, — пробормотала она. – Словно в течение этих шести долгих лет я жила просто наполовину. Так что давай, Голубые Глаза. Уже давно пора нам соединиться и стать целыми.