– Ты чего, совсем спятил? – фыркнула Каркуша, даже не посмотрев в сторону Фишкина.

– Я еще подумал тогда, о чем это наша Андреева так мило воркует с Люстрой?! – не обратив внимания на Катин вопрос, продолжал Фишкин. Его глаза горели нездоровым блеском. – Ну, точно! Люстра ведь крикнула ей вслед: «Значит, завтра на литературе!» Ну что, врубаетесь?! – Он обвел глазами класс. В ответ не раздалось ни звука. – Вчера, после уроков, когда все разошлись по домам, Андреева побежала в учительскую. Я случайно ее там засек. А дальше вы уже знаете. Теперь понятно, почему она притаилась, делая вид, что ей все по барабану! Андреева решила заложить нас Люстре, понимаете? И сперла письмо! Я вам точно говорю. Ну что, сидишь пялишься на меня? – Фишкин злобно сверкнул на Каркушу глазами. – Доставай по-хорошему!

– Ребята… – Каркуша приподнялась. Она смотрела на Люсю Черепахину, считая ее самым разумным человеком в классе. – Он врет! Ни в какую учительскую я вчера не ходила и Люстру в глаза не видела. Это все вранье! Наглое и подлое! – Катя умышленно не смотрела на Фишкина.

– А вот мы сейчас и посмотрим, вранье это или нет…

С этими словами Фишкин схватил Каркушин рюкзак, раскрыл его и под прицелом множества глаз начал выкладывать на парту Катины учебники и тетради. В классе установилась гробовая тишина. Каркуша оцепенелым взглядом наблюдала за действиями Фишкина.

Опустошив рюкзак, он принялся методично перетряхивать учебники. Катя не успела ни о чем подумать, когда на ее стол упал белый конверт.

– Вот оно! – с видом победителя Фишкин схватил конверт, вытащил оттуда сложенный вдвое листок и поднял его у себя над головой. – Что я вам говорил?

– Я не делала этого! Я не знаю, как оно там оказалось! – Катя зачем-то попыталась отнять у Фишкина письмо, но тот ловко отдернул руку. – Ты мне его подбросил, сволочь!

– Фильмов про мафию насмотрелась? – криво ухмыльнулся Фишкин. – Люстра обо всем знает! Она ее предупредила, и сейчас, если бы я не сообразил, что к чему…

Фишкин не успел закончить фразу, потому что дверь открылась и в класс вплыла Ангелина Валентиновна.

– Так, сели все по местам! – строго скомандовала учительница.

– Так ведь перемена еще не закончилась, – попытался возразить Ермолаев.

Но Люстра даже не посмотрела в его сторону.

– Я не буду разбираться, чья эта идея написать на меня жалобу, – проговорила учительница таким ледяным голосом, что Катя невольно поежилась. У нее вообще была аллергия на голос Ангелины Валентиновны. – Я просто влеплю всему классу годовые двойки, и тогда посмотрим, помогут вам ваши жалобы или нет!

Каждое слово Люстры отдавалось у Кати в висках острой, почти нестерпимой болью. В ушах стоял звон. В какой-то момент девушке показалось, что лицо учительницы расплылось и превратилось в огромный малиновый шар. Шар слегка покачивался из стороны в сторону и медленно плыл к потолку. Люстра продолжала орать, требуя, чтобы ей предъявили письмо, но смысл ее слов не доходил до Катиного разума. На парте валялись разбросанные Фишкиным учебники и тетради. Медленно Катя начала собирать их. Потом она встала. Голова сильно закружилась. «Только бы не упасть», – подумала девушка и, ни слова не говоря, пошла к двери.

– Андреева! – окликнула ее Люстра. – Куда это ты собралась?

В эту секунду прозвенел звонок на урок. Так и не обернувшись, девушка толкнула дверь и покинула класс.

«Конечно, он все подстроил! – думала она, шагая по опустевшему коридору. Как только Катя закрыла за собой дверь, голова перестала кружиться, исчез и звон в ушах. Только боль в висках никак не унималась. – И Люстре про письмо рассказал Фишкин! Пошел после уроков в учительскую и заложил всех, а все поверили, что это сделала я… Люстра, конечно, пообещала, что не выдаст его… Оставалось только подбросить мне письмо. Неужели они поверили, что я могла так поступить? Конечно, поверили! Письмо-то оказалось в моем рюкзаке. Нет, я не должна была уходить. Теперь, даже если у кого-то и были сомнения на мой счет, решат, что потому я и ушла, что меня разоблачили! Какой кошмар! Как же я теперь буду учиться в этом классе? Да после этого в мою сторону даже никто и не посмотрит! И как я докажу, что ни в чем не виновата? Не призывать же Люстру в свидетели? Хотя стоп! Может, подойти к ней и рассказать, как все получилось. Осталось же в ней хоть что-то человеческое! Нет, все это бред! Люстра и слушать меня не станет… Потому что в этом случае ей нужно будет признаться, что это Фишкин рассказал ей про письмо, а не я. Нет, Люстра на такой подвиг не способна. А доносчиков она просто обожает и Фишкина ни за что не выдаст. Он теперь будет у нее в любимчиках ходить. Это уж как пить дать! Но неужели никто не заметил, как все ненатурально и фальшиво вышло? У Фишки же на лице было написано, что он это все подстроил. Подстроил, чтобы подставить меня. А получилось, что подставил всех. Но жажда мести – очень страшная вещь. Нет, у Фишки после того случая в «Бункере» точно башню снесло. Во всяком случае, своей цели он добился, и теперь весь класс будет меня презирать. Я больше не вернусь туда».

14

– Ангелина Валентиновна, я вам доверяю… Вы уж, пожалуйста… – Фишкин шнырял глазами из угла в угол, неловко переминаясь с ноги на ногу. – А то, если ребята узнают, что это я…

– Проверь дверь, – перебила его Люстра.

Вадим несколько раз дернул ручку. Дверь учительской была заперта на замок.

– Все нормально, – сказал он, уставившись в пол.

– А теперь подойди ко мне и сядь.

Фишкин робко приблизился к учительнице.

– Я очень ценю твой благородный поступок, – подбавив в голос торжественных ноток, заговорила Люстра. – И можешь быть уверен: это останется нашей тайной. Твоей и моей. Конечно, раз уж они решили действовать, то напишут новую жалобу, но я их опережу, будь спокоен. К мнению нашего директора в Департаменте образования уже давно никто не прислушивается, и не исключено, что в самое ближайшее время его место займу я. – Ангелина Валентиновна посмотрела на Фишкина долгим испытующим взглядом и продолжила, понизив голос: – Ты очень способный мальчик, Вадим, и мне бы не хотелось портить тебе аттестат. Но если я всему классу выставлю по литературе годовые двойки, а тебе поставлю четыре или даже пять, сам понимаешь… Поэтому мой тебе совет: переводись в другой класс. И чем раньше, тем лучше. Впрочем, на эту тему я должна побеседовать с твоей мамой. Поверь, хуже этого класса у меня еще не было. А ведь я проработала в школе ни много ни мало двадцать шесть лет. – Люстра помолчала немного, грустно покачала головой и наконец произнесла: – А теперь иди.

Фишкин кивнул и поплелся к двери. Внезапно он обернулся:

– Ангелина Валентиновна…

Учительница посмотрела на него так, будто только что увидела.

– Ангелина Валентиновна, – повторил Фишкин. – А может, не надо годовых двоек, а?

– Ступай, – с нажимом произнесла Люстра.

Провернув в замке ключ, Фишкин выглянул в коридор и, убедившись, что тот пуст, выскользнул из учительской. И хотя своей цели он добился – благодаря его стараниям, Андреева получила по полной программе, – никакого чувства удовлетворения парень не испытывал. Напротив, он чувствовал себя последним мерзавцем и гадом. Фишкин брезгливо передернул плечами, посмотрел на свои ладони. Внезапно ему захотелось вымыться, стать под горячий душ и долго-долго тереть себя шершавой мочалкой. До тех пор пока кожа не покраснеет и не покроется волдырями. Вадим тяжело вздохнул. Как, с какими глазами переступит он завтра порог класса. А вдруг ребята заподозрили неладное? Теперь ему начало казаться, что вся его затея была белыми нитками шита и только дурак мог не понять, что это он подбросил Каркуше злополучное письмо. А если так, значит, и заложил всех тоже он. «А пошли они все!» – злобно выдохнул себе под нос Фишкин и прибавил шагу.


Анти: Я готова. Я действительно готова, и если ты позволишь, я уйду завтра, потому что каждый новый день приносит мне одни мучения. Я не хочу больше жить, Нигл.

Нигл: Ты уйдешь. Только не стоит спешить. В это долгое путешествие ты должна взять с собой попутчика. Это приказ, Анти.

Анти: Но ты же знаешь, я одна. У меня нет ни друзей, ни подруг. Где же мне искать попутчика?

Нигл: Его не надо искать. Он сам тебя найдет. Но ты должна быть чуткой и зоркой. Слушай свое сердце, и, когда попутчик появится на горизонте, ты сразу поймешь, что это он. Поэтому я и говорю: не спеши, Анти.

Анти: Ты гений, Нигл! Кажется, я знаю, кто это! Это девушка. Я ее ни разу не видела, мы познакомились в Нете, но она написала мне письмо… Только не знаю, согласится ли она стать попутчиком?

Нигл: Позови ее. Ты сохранила ее письмо?

Анти: Да.

Нигл: Перешли его мне вместе с адресом. Я сам напишу ей. Вот видишь, как все просто.

Анти: Хорошо, я сделаю это. Прямо сейчас. Ты хочешь, чтобы я позвала ее домой?

Нигл: Да. Только она не должна знать, что ты переслала мне ее письмо.

Анти: Я все поняла.

Нигл: Хорошо. И как только она придет, вы должны будете связаться со мной. Я назначу день.

Анти: Я тебя поняла. Можно задать вопрос?

Нигл: Задавай.

Анти: А как ты узнаешь, что мы ушли?

Нигл: Вы сами мне скажете.

Анти: Но как? Нас ведь уже не будет!

Нигл: Оттуда, Анти. Как только вы ощутите свободу, возникнет потребность поблагодарить того, кто вам ее подарил. Ты поняла меня?

Анти: Да.

Нигл: Ты веришь мне?

Анти: Да!


Она уже не ждала ответа от Вари и решила проверить почту скорее по привычке. Впрочем, надежда, пусть слабая, но все еще теплилась в ее душе. Увидев в почтовом ящике это письмо, Каркуша ощутила необыкновенное волнение. Да, так и должно было случиться – Варя написала ей именно тогда, когда ее письмо было для Кати чуть ли не жизненно важным. Руки девушки дрожали, «мышка» никак не хотела слушаться. От волнения Катя даже не обратила внимания, что Варино письмо содержит всего два килобайта. Это была скорее записка: «Спасибо за письмо. Помнится, ты хотела со мной познакомиться? Что ж, приходи. Вот адрес». Далее следовало объяснение, как добраться до дома и подпись: Анти.