София Катенина - Давай познакомимся!

Герштейна все нет. Я вытянулась на лавке, пытаясь высмотреть его в полутемном коридоре. Поймав мой ищущий взгляд, к столику направляется гарный парубок — официант «Корчмы».

— Вы уже выбрали? — вежливо интересуется он.

Секунду я сомневаюсь, а потом решительно делаю заказ:

— Мне, пожалуйста, селедки с картошкой, половину порции борща и вареники с вишней. Да, и большую кружку морса! Клюквенного. Очень освежает в такую жару.

— Еще что-нибудь? — интересуется официант.

— Еще, пожалуй, минеральную воду. Без газа.

— «Аква Минерале», «Витель»?

— «Витель», — важно выбираю я.

Когда Александр наконец возвращается, я уже увлеченно уплетаю селедку. Дальше странная встреча двух одиночеств проходит как по маслу — сливочному, которое я, не стесняясь, намазываю на свежий горячий хлебушек. Наверное, чтобы не волноваться, мне просто нужно было хорошенько поесть. По крайней мере, теперь я совершенно спокойна и счастлива. Герштейн, как зачарованный, наблюдает, как постепенно со стола исчезают пампушки, и рассказывает о том, куда ездит кататься на лыжах зимой, и о том, что его покойная мама тоже любила поесть. Я же с аппетитом расправляюсь с заказом, за закуской следует ароматный, наваристый украинский борщ. Здесь, под кондиционерами, в сопровождении рассказов о заснеженных Альпах, он как нельзя кстати. И пусть даже Алекс больше никогда мне не позвонит, я все равно обязательно доем и эти восхитительные вареники с вишней. Тонкое тесто, кисловатая вишня, заправка из свежей сметаны и малинового варенья. Совершенство! Оставить такие врагу — настоящее преступление. Во-первых, я их действительно люблю, а во-вторых, должна же я получить от этого свидания хоть какое-то удовольствие.

Наконец нетронутым на моей части стола остается только стакан дорогой французской минеральной воды.

— Может быть, еще десерт? — Мне не совсем понятно, что там Герштейн вкладывает в этот вопрос. Но после публичного пожирания селедки в компании мужчины, который заказал каре ягненка, хрупкой девушке не страшны уже никакие намеки.

— А давай, — бодро соглашаюсь я. — Торт «Муравейник» и кофе. Со сливками!

Конечно, явка мной полностью провалена — уже понятно, что ничего не выйдет. Сейчас я думаю, что осознала это раньше, чем вообще попала на это странное свидание в злополучной «Корчме», — может быть, сразу, как только увидела Герштейна. Все-таки мы были слишком разными, а если моя работа и научила меня чему-то, так это тому, что удачными оказываются пары, у которых есть общие интересы. Мы же были из разных меню, словно оливье и капрезе: два салата, между которыми не было ничего общего. Посреди московской пустыни я случайно наткнулась на мираж. Свидание, роман с Герштейном, светлое будущее с ним же — все это превратилось в неосязаемое легкое облако с пикантным запахом чесночных пампушек. В задымленной Москве, где температура вот уже месяц не падала ниже сорока градусов, появление ложных оазисов было вполне закономерным. Ежик вышел из тумана и все сожрал — вот таким можно было бы признать финал этой короткой сказки.

Может, начать почитывать гороскопы?

– Ну и как это называется?! — В голосе Марго можно было различить любые эмоции, кроме доброжелательности. — Используем служебное положение? Я требую объяснений! — Она сидела прямо передо мной, нетерпеливо постукивая пальцами по светлому столу из карельской березы. Комнату оглашал нервный, сухой стук, отзывавшийся у меня в голове. Сегодня я совершенно не выспалась и теперь тупо уставилась на стол, машинально отмечая, что рисунок дерева напоминает сердце неправильной формы.

— Что случилось? — в недоумении пробормотала я.

— И ты еще спрашиваешь? Катя, я не ожидала от тебя того, что ты вытворила вчера. — Марго сверлила меня пронизывающим взглядом.

«Штирлиц никогда еще не был так близок к провалу». В голове внезапно прояснилось, как будто кто-то включил свет в старом захламленном чулане. Господи, как она узнала? Так быстро! Паника постепенно охватывала меня, наползая тяжелой огненной волной, словно вулканическая лава. Все, все было неправильно. И почему я решила, что умнее самой пронырливой свахи Москвы? Как могла надеяться, что проведу ее? Наверняка у меня в сумке давным-давно лежит какой-нибудь хитроумный жучок, прибор, нанокамера, которая показывает мои преступные действия прямо на экран компьютера Марго. Она в курсе вчерашних похождений в «Корчме»! Небось даже знает величину счета. И то, что я ушла и не передала документы самостоятельно, а вместо этого отправила Ирину. Может быть, даже Герштейн знаком с Марго и позвонил, чтобы спросить, хорошо ли она кормит своих сотрудниц. Все! Я окончательно завралась. Моей карьере конец, Марго уволит меня с волчьим билетом, и мне придется начинать жизнь с нуля. Интересно, что еще я могу? Придется зарабатывать переводами инструкций к сотовым телефонам, как на третьем курсе. Ужасно нудная работа, да и оплачивается гораздо хуже, чем моя... Зигмунд перейдет на подножный корм, а мама... Даже думать не хочу, что она скажет. Безработная и старородящая — это уже диагноз. Нужно разогнаться и убить себя об стену. Да, прямо об эту стену цвета скорлупы, здесь, в кабинете Марго. На память у нее останется драматическая инсталляция — одинокая тридцатилетняя не пережила увольнения. Вполне в духе современного искусства, вроде сушеного куриного яйца на футболке.

— Мне очень неудобно, — залепетала я. — Я даже не знаю, как так вышло, но, честное слово, я ничего плохого не хотела!

— Не хотела? Ну и что теперь мне делать? Ванеев оборвал мне телефон. Почему, спрашиваю я тебя, он решил, что сотрудница компании, которая должна была только передать ему договор, кокетничала? Теперь он желает продолжения! Отлично, просто великолепно. Компания превращается в бордель! Мы торгуем сотрудницами! Что ты там делала, прежде чем подсунуть ему документы? Катя, я вне себя от ярости. Это внештатная ситуация, я теперь вообще не знаю, как мне выставлять ему счет. Да и разве ты не в курсе, что Ванеев ходячий кошмар? Ты с ним долго не протянешь, убежишь и от него, и из агентства — если, конечно, мне не придется тебя уволить за нарушение профессиональной этики.

— Ванеев? Вы сказали — Ванеев? — У меня вырвался вздох облегчения. Кажется, я начинала понимать, что еще произошло вчера вечером.

— И как только у тебя наглости хватает делать вид, что ты не в курсе, Екатерина, — разозлилась Марго. — Еще скажи, что не крутила перед ним хвостом!

— Не крутила, — твердо заявила я. — Я вообще его не видела!

— Что? — нахмурилась начальница. — Перестань делать из меня идиотку!

— Извините, пожалуйста, я не знала, получится ли у меня, и от этого не хотела говорить вам раньше времени... — Нужно было сочинять на ходу.

— Что говорить? Что значит «получится»? — испугалась Марго.

— На встречу с Ванеевым ходила не я, — немного помолчав, ответила я ей. Внезапно у меня появился план, как избежать позорного увольнения. Детали продумывать было некогда, впрочем, и отступать поздно. Была не была! — Дело в том, что вчера я просмотрела все файлы о нем, и подумала, что, может быть, смогу проявить некоторую инициативу.

Марго смотрела на меня с таким удивлением, как будто с ней заговорили обои.

— Какую еще инициативу? — сдвинула она брови. — Да я всю Москву обшарила — все сбегают от этого клиента. Никому он не подходит.

— Я отправила к нему на встречу кандидатку из своих резервов, — выдохнула я. — Положительная, из хорошей семьи, терпеливая.

— Терпеливая, говоришь? — хмыкнула Марго.

— Очень терпеливая.

— И что, может быть, он ей еще и понравился? Да девяносто девять процентов женщин на планете вообще не понимают, о чем он говорит.

— Я не знаю, понравился или нет, но я обязательно выясню и буду держать вас в курсе, если позволите мне продолжать... эээ... операцию. Ведь хорошо хотя бы то, что она ему приглянулась.

— Катя... — Марго была явно удивлена. — Я, право дело, не знаю, что тебе и сказать! Ты работаешь давно, но с инициативой выступаешь впервые. Это все на тебя не похоже. Здесь что-то не так!

— До сих пор моя активная помощь не требовалась. Я же не зря работаю в одной команде с лучшими профи на рынке, — уверенно льстила я. Как Мюнхаузен, я тащила сама себя из болота за волосы — раздумывать, правильно ли я поступаю, было некогда. — А теперь я просто решила чуть-чуть помочь, но если вы против, я скажу Ирине, чтобы больше никогда не...

— Почему это я против? В жизни все бывает, — перебила меня Марго. — Ты хоть проверяла эту Ирину? Она не аферистка?

— Очень подробно! Совсем не аферистка, скорее наоборот, растяпа. Ну такая романтически настроенная личность, — спохватилась я, поймав недоуменный взгляд Марго. — У нее даже есть заключение от нашего Сербского. — Я не была уверена, что Ира дошла до терапевта, которого я ей посоветовала. Но если что, я всегда успею затолкать ее на прием и получить психологический портрет подруги — нюни, мозгоедки и неразборчивой особы. Вот уж не ожидала от нее такой прыти! Оказалось, что Ирина не в состоянии даже передать пачку бумаг без того, чтобы не состроить глазки какому-нибудь проблемному мужичку. Внезапно я разозлилась на подругу, да и на себя — не надо было устраивать весь этот цирк из-за Герштейна, просто пошла бы и передала документы сама! Все равно все пошло кувырком, и теперь он мне никогда не позвонит. Подумав об этом, я почувствовала себя совсем ужасно.

— Как бы ты ее охарактеризовала? Одно-два слова. — Кажется, гроза потихоньку сменялась переменной облачностью.

— Неразборчивая. Хорошо готовит, — выпалила я, пытаясь собраться. Нужно изображать рабочий энтузиазм, а не морочиться из-за мужика, который затолкал меня в такси и даже не нашел времени написать эсэмэс.