Мэрибет закрыла глаза, и по щекам ее покатились слезы. Лиз наклонилась и поцеловала девушку в лоб.

— Так и будет. А теперь постарайся еще немного поспать… вы оба в этом нуждаетесь.

Мэрибет кивнула, не в силах произнести больше ни слова, и Лиз тихо вышла из комнаты. Она понимала, что Мэрибет предстоит время тяжелых испытаний — но и великих даров, и великих приобретений.


Томми пришел домой еще до того, как стемнело, и с порога спросил о самочувствии Мэрибет. Лиз успокоила его:

— Она чувствует себя хорошо и спит.

Томми заглянул к ней в комнату и умилился увиденной картине: спящая Мэрибет держала в руках одну из кукол Энни и напоминала маленькую девочку.

Он вышел на кухню, неожиданно чувствуя себя взрослым, и странным взглядом посмотрел на свою мать.

— Ты очень любишь ее, сынок?

— В один прекрасный день я женюсь на ней, мама, — уверенно ответил он.

— Не надо пока строить таких планов. Ни ты, ни она не знаете, как распорядится жизнь.

— Я ее из-под земли достану. Я не отпущу ее. Знаешь, я так люблю ее… и ребенка, — закончил он тоном человека, принявшего решение.

— Ей будет очень трудно отказаться от него, — промолвила Лиз.

Она беспокоилась за них обоих — слишком уж серьезное бремя взвалили они на свои хрупкие плечи: Мэрибет — случайно, Томми — по доброте душевной.

— Я знаю, мама, — просто ответил он.


Когда Мэрибет осторожно спустилась из комнаты Энни к обеду, Томми сидел за кухонным столом и занимался.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он с улыбкой.

Она выглядела посвежевшей и очень красивой.

— Как будто я целую неделю ничего не делала.

Мэрибет виноватым взглядом посмотрела на его мать, заканчивавшую приготовления к обеду. Лиз в последнее время снова взялась за готовку, и даже Томми это очень нравилось.

— Садитесь, молодая леди. Вам совершенно не обязательно участвовать в происходящем. Вы же слышали, что вам рекомендовал доктор — постель или в крайнем случае кресло. Томми, усади, пожалуйста, свою подругу.

И не забудь, что завтра тебе не стоит брать ее с собой на каток.

Они оба виновато заулыбались, как нашкодившие дети, и взяли по куску только что испеченного шоколадного торта.

Лиз была рада тому, что в доме опять звучали молодые голоса. Здорово, что Томми привел эту девочку, хотя ей было несколько странно наблюдать за ней — Мэрибет напоминала ей о том, что она никогда не увидит свою Энни повзрослевшей. Однако и ей, и Джону нравилось общество Мэрибет.

Когда Джон вернулся с неурочной субботней работы, он был приятно удивлен, застав всю компанию на кухне.

— Что тут происходит? Что-то празднуете? — громко спросил он, внутренне порадовавшись уютной атмосфере, царившей в еще недавно столь унылой кухне его дома.

— Нет, просто хорошая взбучка. Томми сегодня попытался убить Мэрибет, предложив ей покататься на коньках.

— Господи помилуй… но почему не футбол? — Джон посмотрел на своего сына, словно желая лишний раз напомнить о том, как они оба молоды.

Но Томми выдержал его взгляд.

— В футбол мы поиграем завтра, папа.

После хоккея.

— Замечательный план. — Джон усмехнулся, поняв с облегчением, что ничего серьезного не произошло.

После обеда они стали играть в шарады и в скрэбл. У Мэрибет получилось два слова из семи букв, и она была бесспорным лидером.

Немного позже Лиз сообщила ей о том, что их затея со сдачей экзаменов экстерном, похоже, воплотится. Если Мэрибет в конце года сдаст четыре экзамена, ей не только зачтут последний год учебы в средней школе, но и целый семестр в старшем классе. Ее успехи были намного выше среднего уровня, и после успешной сдачи экзаменов до выпуска ей останется только один семестр.

— Ты выиграла, детка, — поздравила ее Лиз, гордясь ею так, будто она была одной из ее учениц.

— Нет, это не я, — возразила Мэрибет, — а вы. Я вам так благодарна…

Она вся светилась от радости и не преминула с победным видом напомнить Томми о том, что теперь она старшеклассница.

— Ладно-ладно, не задавайся. Знаешь, моя мама запросто тебя завалит, если захочет. Она старшеклассникам спуску не дает.

В этот вечер у всех было прекрасное настроение. Даже беспокойное поведение ребенка, который словно мстил матери за падение, толкаясь в ее животе с удвоенной энергией, так, что это было видно всем окружающим, не могло отразиться на приподнятом состоянии Мэрибет.

— По-моему, он на тебя рассердился, — сказал Томми позже, сидя на кровати Мэрибет и ощущая сильные толчки малыша. — Еще бы.

Знаешь, я просто дурак… Прости меня…

— Да ничего, мне даже понравилось, — улыбнулась Мэрибет.

Она была все еще под впечатлением от того, что у нее все так удачно складывается в школе.

— Это много для тебя значит, правда?

Я имею в виду школу, — спросил Томми.

Они поговорили об учебе, о том, что она вернется в свою родную школу уже в другом статусе, и Томми внимательно наблюдал за ее лицом.

— Я хочу вернуться, чтобы закончить школу, а потом уеду как можно скорее. Даже полгода покажутся мне вечностью.

— А ты приедешь сюда? — с надеждой спросил Томми. Ему было больно думать о том, что она уедет.

— Конечно, — не слишком уверенно сказала она. — Я попробую. Ты ведь тоже можешь ко мне приехать.

Впрочем, они оба догадывались, что ее отец будет не слишком-то доволен его визитом и не будет с ним так приветлив, как его родители были с ней. Подобно Томми, они просто влюбились в Мэрибет. И теперь могли понять, почему она так нравилась их сыну.

— Может быть, я приеду на следующее лето, перед тем как поехать в Чикаго.

— Почему в Чикаго? — расстроенно спросил он, думая о том, как быстро пролетит это лето. — Почему ты не хочешь поступить в колледж здесь?

— Я попробую, — уступила она, — я посмотрю, смогу ли я пройти конкурс.

— С твоими отметками тебя в любой колледж примут.

— Не уверена, — усмехнулась она, и Томми поцеловал ее, заставив забыть и об отметках, и о школе, и о колледже, и даже о ребенке, который изо всех сил толкал Томми, пока тот обнимал свою подругу.

— Я люблю тебя, Мэрибет, — в который раз повторил он, — я люблю вас обоих. Я хочу, чтобы ты всегда об этом помнила.

Мэрибет кивнула, и он еще долго держал ее в объятиях, сидя рядом с ней на узкой кровати и тихо говоря с ней обо всем, что с ними произошло.

Его родители уже легли, прекрасно зная, где он. Но они вполне доверяли своему сыну.

И когда Мэрибет начала зевать, Томми улыбнулся ей и тихо вышел, чтобы отправиться в свою собственную комнату, задаваясь вопросом, что же с ней будет дальше.

Глава 8

Как-то раз, сидя с Мэрибет над работой по истории, Лиз пригласила ее отпраздновать с ними День Благодарения.

Эта работа была одним из тех важных заданий, которые Лиз составила специально для экзаменов Мэрибет. Девочка занималась часами, каждый вечер после ресторана, иногда засиживаясь до двух или трех часов ночи. Она чувствовала, насколько это важно для нее. Ей хотелось успеть сделать как можно больше перед своим возвращением в школу., Задания, которые давала ей Лиз, должны были стать для нее пропуском в свободную жизнь. Мэрибет страстно желала окончить школу в июне и затем попытаться поступить в колледж. Разумеется, отец этого не одобрит; поэтому-то она так и стремилась в Чикаго.

Лиз тем временем прощупывала почву в Гриннелле, выясняя, сможет ли Мэрибет поступить в колледж здесь. Куда бы Мэрибет ни пожелала отправиться для продолжения учебы, Лиз собиралась написать ей положительные рекомендации. Качество ее работ позволяло надеяться, что способную девушку примут в любой университет.

Лиз могла только удивляться тому, как Мэрибет не повезло с родителями, абсолютно не понимавшими необходимость образования для своей одаренной дочери.

— Папа считает, что девочкам образование совершенно не нужно, — со вздохом сказала Мэрибет, убирая книги в сумку.

Закончив занятия, женщины принялись готовить обед. У Мэрибет был в этот день выходной, и она даже помогла Лиз проверить тетрадки учеников младших классов.

— Мама никогда не училась в колледже, хотя это бы ей не помешало. Она любит читать и любознательна по характеру, но папа терпеть не может, когда она читает, даже если это только газета. Он говорит, что женщинам не нужно знать ничего лишнего, это их совращает с пути истинного. Они только и должны делать, что следить за детьми и за тем, чтобы дом был чистым и обед вовремя подавался на стол. Он всегда утверждал, что не нужно оканчивать колледж, чтобы уметь менять пеленки и мыть посуду.

— Да, очень откровенное и циничное заявление, — отозвалась Лиз, с трудом скрывая свой гнев.

Она не понимала, почему современные женщины не могут совмещать работу по специальности с умением хорошо вести хозяйство и заботиться о своих мужьях и детях. Лиз была очень рада тому, что в этом году снова начала работать. Она уже успела забыть о том, какое удовлетворение получала от этого в прошлом и как ей нравилось преподавать. Она сидела дома так долго, что удовольствие от общения с учениками как-то померкло в памяти, потускнело.

Но теперь, когда Энни умерла, это помогло ей немного заполнить пустоту в душе и убить свободное время, которого у нее теперь было так много. Иногда работа хоть немного заглушала боль, никогда, впрочем, до конца не оставлявшую ее.

Лиз по-прежнему не касалась этой темы в разговорах с Джоном. Они вообще мало разговаривали — им было нечего сказать друг другу, но та раздраженность, которая последнее время постоянно сопровождала их отношения, понемногу улетучивалась.

Часто Джон касался ее руки или о чем-то спрашивал ее тем ласковым голосом, который напоминал ей о счастливых временах, когда была жива Энни и они еще не потеряли друг друга во тьме отчаяния.

В последнее время он стал приходить домой раньше, а Лиз снова начала уделять внимание дому и семье. Как будто знакомство с Мэрибет помогло им смягчиться и опять сблизиться. Она была такая ранимая, такая юная, и они с Томми так любили друг друга.