В конце концов она сказала Томми, что замерзла, хотя это было не правдой, и попросила принести полотенце. Он слегка удивился — вода была теплая, и солнце пекло вовсю, — но послушно выполнил ее просьбу и вскоре снова стоял рядом, протягивая ей полотенце.

Но Мэрибет почему-то не выходила из воды. Она хотела попросить его отвернуться, но не осмеливалась. Время шло, ситуация становилась все нелепее.

— Что-нибудь случилось?

Мэрибет не знала, что ответить ему, и в конце концов неохотно кивнула. Она еще не придумала, что ему скажет, и не хотела ничего объяснять. Но сейчас она оказалась в ловушке.

— Я могу помочь тебе? — продолжал допытываться Томми.

— Да нет.

— Слушай, выйди из воды, Мэрибет. Что бы там у тебя ни случилось, мы это поправим.

Давай я тебе помогу.

Он протянул ей руку, и неизвестно почему слезы выступили у нее на глазах. Томми без особого труда поднял ее.

Мэрибет не сопротивлялась и стояла перед ним плача, а он никак не мог понять, в чем дело. Он завернул ее в полотенце, и только тогда его взгляд упал на ее выпирающий живот, на это безмолвное объяснение всего, на небольшую округлую выпуклость на ее безупречном теле.

Томми сразу же вспомнил, как выглядела его мать, когда ждала Энни, и понял все. На стройной фигуре Мэрибет беременность была особенно заметна. Томми был поражен. Он так растерялся, что не мог произнести ни слова.

— Я не хотела, чтобы ты знал, — всхлипывая, сказала она. — Я не хотела тебе говорить.

Неподвижные, они стояли по колено в воде. Он выглядел так, будто только что узнал ошеломляющую новость, а она совершенно помертвела.

— Пойдем, — тихо промолвил Томми, обнимая ее за плечи, — пойдем сядем.

Они медленно дошли до берега и уселись на расстеленном полотенце. Мэрибет наконец сняла рубашку, носить которую было уже бессмысленно, и осталась в купальнике и в шортах. Ее тайна была открыта, скрывать больше было нечего.

— Как это произошло? — наконец спросил он, изо всех сил стараясь не смотреть на ее выпирающий живот, который, однако, неодолимо притягивал его взгляд.

Мэрибет печально улыбнулась:

— Обычным способом, хотя, признаюсь, я об этом мало знаю.

— У тебя был друг? Или у тебя есть друг? — поправился Томми, чувствуя, как сжимается его сердце, но она отрицательно покачала головой и надолго замолчала.

— Ни то, ни другое. Знаешь, я на самом деле совершила ужасную глупость. — Она решила ничего не скрывать от него. — Это произошло всего один раз. С человеком, которого я почти не знала. Я даже не встречалась с ним.

Он просто пошел провожать меня с танцев, когда мой кавалер напился. Он… понимаешь, он — звезда школьной команды, кумир старшеклассников. Я была польщена тем, что он обратил на меня внимание, заговорил со мной, а он оказался гораздо более приятным, чем я ожидала. Он устроил мне прекрасный вечер, познакомил со своими друзьями в кафе, и мне все это очень понравилось, а на обратном пути он остановил машину где-то в парке. Я в общем-то уже собиралась домой, но и шум из-за этой прогулки не хотела поднимать. Он дал мне глоток джина, и…

Она бросила взгляд на живот.

— Об остальном ты можешь догадаться. Он сказал, что я в первый раз вряд ли забеременею. Потом оказалось, что он только что поссорился со своей девочкой, в понедельник они помирились, а я осталась с носом. Хуже того — я сломала всю свою жизнь из-за парня, которого толком даже не знала, которому на меня было совершенно наплевать. Через некоторое время я поняла, что со мной произошло, а он к этому моменту был уже обручен. Они поженились сразу после школьного выпускного бала.

— Ты сказала ему?

— Да. Он сказал, что хочет жениться на своей подружке и что она с ума сойдет, если узнает. Мне не хотелось портить ему жизнь… да и себе самой тоже. Я даже родителям не стала говорить, кто отец ребенка, потому что папа заставил бы его жениться на мне, а я не хочу выходить замуж за человека, который меня совсем не любит. Мне только шестнадцать, и моя жизнь была бы кончена. С другой стороны, — продолжила Мэрибет с унылым вздохом, — она и так кончена. Это был не самый лучший поступок, прямо скажем.

— А что сказали твои родители? — спросил Томми, ошеломленный ее рассказом, бесчувственностью Пола и тем, что она так решительно и мужественно вела себя в такой трудной ситуации.

— Папа велел мне убраться из дома. Он отвез меня в монастырь Сестер Милосердия, и я должна была там оставаться до самых родов.

Но я поняла, что долго там не выдержу. Уже через несколько недель я почувствовала, что лучше умереть, и тогда я села на автобус и приехала сюда. У меня был билет до Чикаго, потому что я рассчитывала найти там работу, но здесь мы остановились пообедать, и я увидела объявление в окне «Джимми Ди», что им требуются официантки. Меня приняли на работу, я забрала чемодан из автобуса, и все.

Она выглядела очень ранимой, такой юной и такой красивой. При взгляде на нее Томми переполняли нежность и восхищение.

— Папа говорит, что я могу вернуться домой после Рождества, то есть после родов. Тогда я снова пойду в школу, — сказала она слабым голосом, не в силах скрыть своего уныния.

— А что ты собираешься делать с ребенком? — спросил Томми, все еще пораженный тем, что с ней произошло.

— Отдам его… на усыновление. Я хочу найти хороших людей, которые бы его взяли.

Я сама не смогу его содержать. Мне только шестнадцать, и я не в состоянии вырастить ребенка… Мне нечего ему дать, и я не знаю, что с ним делать. Я хочу учиться в колледже, но если я оставлю ребенка, я буду связана навеки… и более того, я не смогу дать ему достойную жизнь. Надеюсь, что я найду семью, которая примет его с любовью. Монахини обещали мне подыскать приемных родителей, но для этого мне надо было бы туда вернуться…

А здесь я пока еще ничего не предпринимала.

Этот разговор давался Мэрибет нелегко, но в то же время приносил облегчение. Наконец-то она может не таиться и ничего не скрывать.

— А ты уверена, что не хочешь оставить его?

Он не мог представить себе, как можно отказаться от собственного ребенка. Даже для него, в его возрасте, это звучало ужасно.

— Не знаю.

Она почувствовала, как ребенок зашевелился внутри ее при этих словах, словно бы поднимая голос в свою защиту.

— Я просто не представляю себе, как смогу его растить. Родители не будут мне помогать.

Я не смогу зарабатывать, чтобы его прокормить… и это будет несправедливо по отношению к нему. И потом, я не хочу сейчас иметь ребенка. Это ужасно, правда?

Готовая снова заплакать, Мэрибет посмотрела на него в отчаянии. Ее признание в том, что она не хочет ребенка, было чудовищным, но это была правда. Она не любила Пола и не хотела растить его дитя и отвечать за чужую жизнь.

Она едва могла содержать себя, не говоря уже о маленьком ребенке. Ведь ей было только шестнадцать.

— Ну и дела, Мэрибет. Просто не знаешь, с какой стороны к этому подойти.

Томми придвинулся к ней ближе и снова обнял ее за плечи.

— Почему ты до сих пор молчала? Ты могла бы сказать мне.

— Да, конечно… — Она с вызовом посмотрела на него. — Привет, меня зовут Мэрибет, я случайно переспала с парнем, который женился на другой, и мои родители выгнали меня из дома, не пригласите ли вы меня пообедать?

Он рассмеялся, и Мэрибет тоже улыбнулась сквозь слезы, но уже через минуту ее вновь душили рыдания. Ужас, стыд и внезапное облегчение от того, что все раскрылось, смешались; она плакала в его объятиях, и силы ее, казалось, иссякали.

Томми нежно обнимал ее, переполняясь жалостью к ней и к ребенку.

— Когда он родится? — спросил он, когда Мэрибет немного успокоилась.

— В конце декабря.

Всего через четыре месяца. Они оба знали, как быстро пролетит это время.

— А здесь ты ходила к врачу?

— Я никого тут не знаю, — покачала головой Мэрибет. — Я не хотела никому говорить в ресторане, потому что Джимми может выгнать меня — зачем ему пузатая официантка?

Я наврала им, что мой муж погиб в Корее, поэтому никто особо не удивится, когда увидит мой живот.

— Здорово ты это придумала, — несколько удивленно сказал Томми, а потом неожиданно добавил:

— А ты его любила? Отца ребенка, я имею в виду?

Для него это имело большое значение, и он с облегчением вздохнул, когда Мэрибет отрицательно покачала головой.

— Я была польщена тем, что он обратил на меня внимание. Вот и все. Я просто совершила чудовищную глупость. По правде говоря, он вел себя по-свински. Его волновало только одно — чтобы его любимая Дебби об этом не узнала. Он советовал мне избавиться от ребенка. Я не знаю, как это делается, но думаю, что врач просто вырезает плод. Мне никто толком об этом не рассказал, но все говорят, что это очень опасно и дорого. Некоторые женщины даже умирают…

Томми смотрел на нее печальным взглядом. Ему тоже приходилось слышать кое-что об абортах, но о сути этой процедуры он знал не больше ее.

— Слава Богу, что ты этого не сделала.

— Почему?

Его слова удивили Мэрибет. Ему-то какая разница? Если бы она не была беременна, все было бы намного проще.

— Потому что я не думаю, что для тебя это было бы хорошо. Может быть, это будет… как Энни, в общем, наверное, так нужно, чтобы ты родила.

— Не знаю. Я много об этом думала. Я пыталась понять, почему это со мной произошло, но ничего не понимаю. Это просто жуткое невезение. С первого раза, ты только подумай!

Он неуверенно кивнул. Его познания в области секса были такими же отрывочными, как и у нее, может быть, даже еще в большей степени. И, в отличие от Мэрибет, он никогда этим не занимался.

Томми посмотрел на нее странным взглядом, и она поняла, что он безумно хочет спросить ее о чем-то важном.

— Что такое, Томми? Спрашивай о чем угодно, я отвечу…

Она чувствовала, что теперь они подружились навеки и между ними не должно быть никаких тайн. Томми теперь стал частью ее жизни — отныне и навсегда.