Торальф погладил ее по плечу и подбадривающе кивнул. Это было знаком, что дальше она должна действовать сама.

Элен убрала левую руку, которая была без перчатки, за спину и сделала глубокий вдох. Она наклонилась к соколу и протянула ему правую руку. Тот внимательно посмотрел на нее, чуть склонив голову набок. Он уже давно заметил кусочек мяса в руке у Элен.

— Сейчас он попытается достать его клювом. Держи крепко и не волнуйся! — Действительно, сокол; пару раз попробовал вырвать кусок мяса у Элен, а потом осторожно поставил одну лапу ей на руку — так он был ближе к мясу. Элен очень нервничала, но Торальф ее успокаивал.

— Хорошо. Держи крепче! Когда он сядет тебе на руку, возьми поводок большим и указательным пальцами.

Сокол вскочил обеими лапами на ее кулак. Элен не знала, что делать дальше, и растерянно смотрела на Торальфа. Он улыбнулся и сказал:

— Теперь можешь дать ему мясо. Возьми поводок и поднимись.

Элен выпрямилась.

— Не забывай держать руку не ниже уровня локтя! — напомнил Торальф.

Он привычным движением надел шоры на черного сокола, посадил белого к себе на руку, и они вышли во двор. Элен шла немного неуверенно и очень старалась ступать осторожно. Они медленно прошли по дорожке к лесу.

— Ну как?

Элен не могла скрыть довольной улыбки.

— Сложно?

Она покачала головой.

Торальф показал на камни вдалеке.

— Мы пойдем туда и еще потренируемся. Когда ты получше это освоишь, то возьмешь белого.

Они посадили птиц на камни, и Элен внимательно присмотрелась к белому соколу. Он был действительно беспокойнее черного — видно, что он молодой и задиристый.

— А у них есть имена?

— Нет, я не могу придумать столько имен.

— Тогда давай назовем белого Коко.

— Коко? — переспросил Торальф.

— Да, он выглядит так, как будто его зовут Коко.

Торальф положил руку ей на плечи.

— Может, ты и права. Хорошо. Сегодня ты научишься держать Коко на руке.


Было тепло, и они провели на свежем воздухе весь день, пока не стемнело. Черному и белому соколу они дали передохнуть, и Торальф принес сапсана, уже обученного и ручного. Он хотел показать Элен, как птиц учат распознавать дичь.

Элен рассмотрела сапсана. У него были иссиня-черные перья и такие же когти. Вид птицы внушал уважение. Торальф сказал, что это самка.

— Как ты это определяешь?

— Во-первых, по размеру. Самки на треть больше самцов. И они ценнее. Как и у людей.

Элен с интересом наблюдала, как Торальф надевает шоры на голову птицы. Сначала сокол сидел спокойно, а потом устремил взгляд черных глаз вдаль, взъерошил перья и захлопал крыльями. Торальф легким движением, стряхивая, отпустил его в воздух.

— Со временем начинаешь чувствовать, когда сокол хочет взлететь. Он как будто становится легче.

Элен и Торальф наблюдали за соколом, который кругами поднимался ввысь.

— Это называется «садиться на круги».

Его взгляд был устремлен на сокола, лицо омрачилось.

— Если у нас вообще до этого дойдет и сокол не улетит.

Элен посмотрела, чтобы понять, что он имеет в виду.

В этот момент Торальф выругался:

— Черт! Представление отменяется.

— Что?

— Он должен был сразу взлететь вверх и оказаться прямо надо мной. А он продолжает кружить. Это значит, что он уже слишком высоко и до меня ему больше нет дела. Если бы я не так хорошо его знал, то решил бы, что настал самый неприятный для сокольничих момент, когда понимаешь, что сокол — свободная птица. Позже ты его уже никогда не увидишь. Если он начинает вот так планировать, значит, у него нет желания ни охотиться, ни выполнять мои команды. Он просто наслаждается полетом.

— И что же делать?

Торальф наблюдал за соколом в бинокль.

— Уже поздно приманивать его. Надо ждать. Я этого и боялся. Он долгое время не летал, а свежий вечерний воздух соколов опьяняет. Они расправляют крылья, и их несет ветер.

— Случалось, чтобы ты терял соколов вот так?

— Конечно. Это довольно часто бывает. — Он улыбнулся ей. — С ними как с женщинами. Если сразу им не покажешь, что ты как мужчина из себя представляешь, их и след простыл. — Элен на это только улыбнулась, и Торальф спросил: — А ты почему еще здесь?

— По той же причине, что и твои соколы. Потому что ты каждый день кормишь меня.

Он негодующе посмотрел на нее и всплеснул руками:

— Что? Больше я ни на что не гожусь?

Элен отступила на несколько шагов и сказала:

— Откуда мне знать? У тебя же нет для меня времени.

— Врешь и не краснеешь! — Помолчав, он сказал: — А чем бы мы занялись, если бы я нашел для тебя время?

— Я бы точно что-нибудь придумала, — сказала Элен с вызовом. — Что-то такое, чего бы ты в жизни не сделал.

— Например?

— Видишь, ты даже догадаться не можешь. А спрашиваешь, на что годишься!

— Ну и наглость! Сейчас же подойди сюда.

— Не подойду. Зачем? — Элен не могла больше сдержать улыбки.

— Я привык, чтобы меня слушались с первого раза. Иногда и взгляда бывает достаточно.

Элен расхохоталась.

— Да, я заметила. — Она указала в небо, где парил сокол.

Это стало последней каплей. Торальф одним прыжком оказался рядом с Элен и хотел было схватить ее за рукав, но она увернулась и спряталась за деревом. Торальф попробовал ее поймать, но не тут-то было. Они бегали, как подростки, среди деревьев, пока не остановились перевести дыхание и Торальф не заключил Элен в объятия. Он убрал прядь волос с ее лица и спросил:

— Ну а для поцелуя я гожусь?

Ее улыбка, казалось, застыла, и она закрыла глаза. Они исступленно целовались, и им было наплевать, что кто-то может их увидеть. Спустя вечность Элен оторвалась от губ Торальфа.

— Знаешь, что ты замечательная? — прошептал он и приподнял ее подбородок. — А когда ты улыбаешься, на щеке появляется такая соблазнительная ямочка. Меня тысячу раз за день в жар и в холод бросает, когда ты так смотришь.

Она закрыла глаза и еще крепче прижалась к нему.

— Ты особенный! Я восхищаюсь, когда вижу, как ты ухаживаешь за птицами.

Торальф притворно нахмурился:

— Чем же это все закончится?

Элен отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза, и сказала:

— Чем закончится, не знаю. Но надеюсь, что не закончится никогда.

Торальф снова прижал ее к себе и нежно поцеловал. Потом взял за руку и повел к дереву. Он уже давно заметил, что сокол расположился неподалеку. Он приготовил приманку, положив на вабило кусочек мяса, и показал ее соколу. Когда тот стал медленно спускаться, Торальф бросил вабило на землю. Пока сокол лакомился мясом, Торальф приготовил второй кусочек. Он осторожно вытащил вабило из когтей птицы, и сокол перебрался к нему на руку.


Вечером позвонил Антонио. Это была уже не первая попытка, и он был ужасно зол: Элен давно должна была позвонить ему по поводу нового проекта. Но не это было главное. Антонио сообщил, что Элен попала под сокращение в телекомпании, где работала. Причина в том, что решено вообще закрыть передачу о путешествиях. Элен эта новость, конечно, расстроила, но не потрясла. И это еще больше рассердило темпераментного Антонио.

— Ты уже две недели неизвестно где околачиваешься, а здесь все идет кувырком. Ты долго еще собираешься отсутствовать? Где ты вообще? Я не шучу, пора объяснить, чем ты там занимаешься.

Элен, как ни странно, вовсе не задели его обвинения.

— Тебя не касается, где я нахожусь и чем занимаюсь.

— Я не понял, Элен. Речь о твоей карьере, а ты вторую неделю кувыркаешься с кем-то в постели. Очнись!

— Так, хватит уже! Выбирай выражения, Антонио! Я ни с кем нигде не кувыркаюсь. А если даже и так, то тебя это не должно волновать.

— Вот как? Меня это не должно волновать? Мы же сидим в одной лодке. С твоей стороны безответственно бросать меня на произвол судьбы.

— Я не бросала тебя на произвол судьбы.

— А как прикажешь это называть? — не унимался он. — Единственное, на что я надеюсь, так это то, что ты вернешься с новой статьей!

— Антонио, оставь эти мысли. Я здесь по личному делу. — В голосе Элен зазвучал металл. — И думать забудь!

Антонио едва не потерял дар речи.

— Вот оно что! По личному делу! Мадемуазель желает отдохнуть. Была бы от этого хоть какая-то польза! Это же глупо — отсиживаться в углу, когда весь мир стоит на ушах! Что с тобой? Если ты решила продолжать вояж, я с тобой больше не работаю.

— Знаешь, Антонио, ты просто злишься, что я не докладываю тебе о каждом своем шаге.

— Естественно. Это значит, что ты мне не доверяешь! Элен, — сказал он немного спокойнее, — ты же знаешь, что я не принимаю решений без согласования с тобой. Ты могла хотя бы сказать, когда вернешься.

— Хорошо. Только пообещай, что никому не расскажешь.

— Само собой, ты же знаешь.

Элен прервала его:

— Пообещай!

— Я тебе обещаю! Рот на замке. Могила.

— Я на севере страны.

— И чем ты занята? Делаешь себе силиконовую грудь?

— А разве она мне нужна? — Элен пыталась вести разговор в более спокойных тонах, но Антонио продолжал бесноваться.

— Давай, колись!

— Недавно я кое с кем познакомилась. — Элен задумалась, насколько ему можно доверять.

— Я же говорил!

— Это не то, что ты думаешь. Я здесь с сокольничим.

— С сокольничим? — Антонио не хватало слов. — Что еще за чертов сокольничий?

— Антонио! Я знала, что ты неправильно все поймешь. — Элен подозревала, что не стоило ему ничего рассказывать. По правде говоря, она и сама не очень хорошо понимала, почему здесь.