— Ну? — подтолкнула ее Евгения.

— Он не любил ее. Он сказал: «Что такое деньги без любви, Бриджит!»

— Ну конечно, —серьезно кивнула Евгения. Но сердце ее едва не выпрыгивало из груди.

Грэгор такой же, как она! Точно такой же!

Все эти истории создали в воображении Евгении образ настоящего романтического героя, обладающего нечеловеческой силой, чувства которого, пробудившись, могут захлестнуть и закружить в упоительном вихре безумной любовной страсти.

— Как ты думаешь, он... будет в Лондоне в следующем месяце? — робко поинтересовалась Евгения. Тетя Клорис решила именно тогда вернуться домой, и Евгения планировала ее сопровождать.

— Конечно, — ответила Бриджит. — Когда мы уезжали, он собирался писать миниатюры леди и лорда Гловер. Вряд ли он быстро закончит эту работу.

«Совсем скоро, — подумала Евгения, —я снова увижу свою истинную любовь!»

Тем временем миссис Давдейл и тетя Клорис продолжали настойчиво разрабатывать стратегию, как заставить Евгению быть более благосклонной к маркизу. Они снова и снова напоминали ей обо всем, что он для нее сделал, о том, что его действия указывают на глубокую заинтересованность в ее счастье и благополучии. После его визитов они постоянно говорили о том, какой он красивый, видный мужчина, какой стильный, какой воспитанный, учтивый...

— Перед ним не устоит ни одна женщина, — вздыхала миссис Давдейл.

— Так пусть они все и сражаются за него, потому что мне он не нужен! — отвечала Евгения.

Она была так уверена, что ее отношение к маркизу неизменно равнодушное, что события следующего дня просто повергли ее в смятение.

Маркиз прислал сообщение, что приедет к чаю не один. Миссис Давдейл достала фарфоровый сервиз и приказала испечь для гостей пирог с фруктами. Ровно в три часа на дороге показался маркиз. На черной кобыле рядом ехала какая-то дама, чье лицо было скрыто вуалью.

Миссис Давдейл слегка взволновалась.

— Дама? Зачем он привез с собой даму?

Когда Бриджит объявила маркиза и некую леди Уоллинг, она и вовсе в отчаянии опустилась на диванчик.

— Леди Уоллинг? Эта охотница за состояниями! — прошептала она.

Евгения внимательно взглянула на маркиза и его спутницу, когда они вошли. Леди Уоллинг подняла вуаль и нараспев произнесла:

— Какая очаровательная уютная картина, — указала она на веселый огонь в камине и сервированный к чаю столик.

Гостья сразу не понравилась Евгении. Чем была вызвана эта неприязнь, она пока не могла понять, но во время чаепития девушка отчетливо осознала, что при всем своем равнодушии к маркизу она почему-то категорически не желает, чтобы леди Уоллинг заполучила его!

Эта худая и костлявая дама жеманно улыбалась, надувала губки и мурлыкала, как котенок. Маркиз был к ней настолько внимателен, что, казалось, не замечал никого другого. Евгения с удивлением почувствовала, что краснеет от возмущения. В конце концов, именно с нее, Евгении, он не сводил глаз прежде!

Маркиз объяснил хозяйкам «Парагона» причину своего визита. Близился охотничий сезон, и маркиз задумал устроить бал. Леди Уоллинг согласилась обеспечить оркестр, потому что какой же бал без ганцев.

— Я устраивала столько балов у себя, в Уоллинг-Холле, — хвасталась гостья, — и всегда нанимала оркестр. Танцы обязательно должны быть. Я сама превосходно танцую.

— Я в этом не сомневаюсь, леди Уоллинг, — заметила Евгения сквозь зубы.

В ответ леди Уоллинг одарила ее натянутой улыбкой.

— Знаете, у меня длинные ноги, к тому же очень красивой формы...

— Очень жаль, — ответила Евгения, — что вы не можете носить бриджи, чтобы показать их.

Леди Уоллинг собиралась ответить чем-то не менее колким, но тут маркиз внезапно закашлялся.

Когда гости встали, собираясь уходить, Евгения впервые отметила, как хорошо маркиз сложен.

«Она ему совсем не подходит», — угрюмо подумала девушка.

Весь вечер мысли носились в голове Евгении, как стая птиц в комнате с закрытыми окнами. В ее воображении всплывали то образ Грэгора, сражающегося с кабаном, то маркиза, танцующего с леди Уоллинг.

Она знала, что любит Грэгора, но это каким-то странным образом не исключало чувства ревности относительно маркиза. Да, ревности. Евгения была достаточно честна сама с собой, чтобы понять, что это было за чувство. Кажется, она теряла свою власть над этим мужчиной.

Вскоре в «Парагон» доставили приглашения на бал. Помимо своей воли Евгению захватила всеобщая атмосфера взволнованного предвкушения. Ей не хотелось надевать то же платье, которое было на ней в тот вечер, когда с матерью произошел несчастный случай. Поэтому она обрадовалась, когда тетя Клорис согласилась уступить ей одно из дорогих вечерних платьев, которые привезла с собой.

Маркиз прислал за ними двуколку.

Когда Бакбери-Эбби показался из-за деревьев, дамы стали с удивлением рассматривать преобразившийся особняк. Перед домом горели факелы, все окна были ярко освещены. На каждой ступени лестницы, ведущей к парадному входу, стояли лакеи в напудренных париках.

Евгения с замиранием сердца припомнила тот прием в Бакбери, когда она пыталась дотянуться до звезды на верхушке рождественской елки.

Они вошли в дом. Бальная зала поражала буйством красок и света. Сверкание хрусталя, вихри шелка и атласа, аромат экзотических духов, смешивающийся с запахом апельсиновых корок, брошенных на поленья в мраморном камине, — это было восхитительно!

Миссис Давдейл и тетя Клорис пожелали наблюдать за происходящим с бархатных диванчиков, которые стояли у стен. Они уверили Евгению, что им здесь хорошо и уютно, предоставив ей возможность идти развлекаться.

Как во сне девушка двигалась между гостями. Ей было невдомек, что она сама была похожа на дивный сон, прекрасное совершенное видение.

Молодые люди поглядывали на нее из-за плеч своих партнерш. А молодые дамы хмурились и нервно обмахивались веерами.

На Евгении было платье из темно-синей золотистой парчи. Вырез платья обнажал ее алебастровые плечи. В мерцающем свете свечей ее огромные широко посаженные глаза сверкали, как сапфиры.

Когда музыка смолкла, джентльмены столпились возле нее, спеша пригласить на танец. Заполняя свою бальную книжку, Евгения не могла не ощутить триумфа. Ей очень хотелось, чтобы маркиз оказался рядом. Нет, сам он был ей не нужен, но ее задевало то, что, возможно, она ему вдруг оказалась не нужна!

Ее охватила досада, когда маркиз прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону. Его рука крепко обнимала талию леди Уоллинг. Та, улыбнувшись, бросила на Евгению победный взгляд.

Евгения вздернула подбородок и взяла бокал шампанского, который предложил проходивший мимо лакей. Она едва не захлебнулась, когда пузырьки защекотали небо. Сделала еще глоток — и шампанское защипало язык. Девушка допила бокал и взяла еще один. Теперь она почувствовала себя легко и беззаботно. Снова зазвучала музыка, и она закружилась в следующем танце. После танца она еще выпила шампанского, потом еще — а потом ее кружил в вальсе какой-то кавалер с огромными темными, как сливы, глазами.

Девушка была совершенно очарована — музыкой, вниманием и окружавшей ее роскошью. Бакбери — такой красивый дом, и он мог бы принадлежать ей. То, что она так легко отвергла, внезапно поразило ее своим великолепием и приобрело совершенно иной смысл. На всех этих званых ужинах и балах она могла бы быть хозяйкой, и у нее могло бы быть множество прекрасных дорогих платьев!

Евгения нахмурилась. Маркиз все еще танцевал с леди Уоллинг. Девушка не могла не отметить, как грациозно он двигается. Он был лучшим партнером в этом зале. А какой у него гордый, независимый взгляд. Несомненно, половина присутствующих здесь дам желали бы оказаться на месте леди Уоллинг!

Евгения ловко увернулась от удивленного партнера, чтобы подхватить очередной бокал шампанского.

Внезапно рядом с ней возникла миссис Давдейл.

— Подумай о том, чем ты ему обязана, Евгения, — настойчиво зашептала она. — Подумай, как ты могла бы отблагодарить его. Если ты сейчас упустишь свой шанс, все пропало. Он наверняка женится на леди Уоллинг.

Евгения нахмурила брови. В ее сознании всплыл образ Грэгора, но впервые воспоминание о нем не могло затмить убедительности происходящего здесь, сравниться с роскошью этого бала и внезапным осознанием некоего морального долга, странным образом смешавшихся с музыкой и сверканием хрусталя. Забыв собственную клятву никогда не выходить замуж за того человека, которого выберет для нее мать, Евгения сунула ей бокал и, пошатываясь, направилась в ту сторону залы, где кружился маркиз с леди Уоллинг.

Миссис Давдейл ликующе обхватила себя руками за плечи.

Танец закончился, и Евгения приблизилась к паре. Маркиз заметил Евгению раньше. Он с первого взгляда понял, что должен немедленно извиниться перед леди Уоллинг, — в ответ ее губы сложились в досадливое «О!» — и быстро устремился навстречу Евгении.

Маркиз молча взял девушку за руку и увлек за собой к французскому окну, выходящему на террасу. Наблюдавшие за ними гости тут же стали перешептываться.

— Думаю, вам нужно подышать свежим воздухом, мисс Давдейл, — пробормотал маркиз, открывая окно и выводя Евгению наружу.

На террасе девушка вцепилась обеими руками в кованую ограду и затуманенным взором посмотрела на маркиза.

— Это так... так чудесно, — выдохнула она.

— Я рад, что вам... нравится, — ответил маркиз, насмешливо приподняв бровь.

— О да! Но кое-что меня очень беспокоит, милорд.

Маркиз вопросительно склонил голову набок. В то же время его взгляд блуждал по ее лицу и фигуре с таким неприкрытым мужским интересом, что Евгению охватил восторг. Неужели она все-таки может завоевать его? Она глубоко вздохнула, и мысли, путающиеся в ее голове, обрели неожиданное словесное выражение: