Вскоре она заметила белые столбы. Некоторые из них покосились, некоторые — и вовсе упали. Их вид сам по себе должен был подготовить Евгению к тому, что она увидит дальше. Но она ничего не поняла и пришпорила лошадь. И только выехав на поляну перед домом, она резко натянула поводья, вскрикнув от ужаса.

Перед ней стоял «Парагон» — или то, что от него осталось.

Соломенная кровля исчезла, оголив ветхие балки крыши. В окнах не сохранилось ни одного стекла. Стены облезли, облупились и кое-где обвалились.

— Увы, — вздохнул маркиз. — Когда мы возвращаемся в прошлое, оно оказывается совсем не таким, каким живет в наших воспоминаниях.

Вне себя от горя и ужаса, Евгения резко повернулась к спутнику.

— Это вы виноваты! — всхлипывая, бросила она. — Вы оставались во Франции, забросив свое поместье. «Парагон» вас совсем не интересовал. Почему вы не поселили сюда новых арендаторов? Почему?

Прежде чем маркиз, пораженный ее вспышкой, мог ответить, Евгения развернула лошадь и пустила ее галопом. Она низко опустила голову, пробираясь под нависшими ветвями, и, выехав из леса, переправилась через реку на другой берег. На душе у девушки было так же сумрачно и неспокойно, как в темнеющем небе над ее головой. Если ее мечты о прошлом разрушены, она еще крепче станет держаться за свои мечты о будущем!

Согласится ее мать или нет, но она должна выйти замуж за человека, которого обожает, и никогда, никогда не станет принимать ухаживания человека, который допустил, чтобы ее любимый «Парагон» превратился в руины!

Глава 5

Когда Евгения проезжала мимо беседки Аполлона, сильная вспышка молнии осветила высокий купол павильона. Через несколько секунд раздался оглушительный раскат грома. Лошадь Евгении испуганно заржала и пустилась безудержным галопом.

Хотя Евгения ездила верхом с детства и сегодня уверенно чувствовала себя в седле, она была не настолько хорошей наездницей, чтобы справиться с животным, которое в ужасе упрямо несло се, куда ему заблагорассудится. Ей ничего не оставалось, как крепко вцепиться в поводья. Она зажмурилась, спасая глаза от внезапно начавшегося ливня, который больно хлестал по щекам, и комьев грязи, летевших из-под копыт. Впереди было только озеро и острые серые камни. Евгения почувствовала, как силы покидают ее. Хватка ее слабела. Еще мгновение — и она точно полетит головой вперед на эти камни...

— Тпру! Стоять!

Маркиз догнал ее лошадь, схватил поводья и натянул их изо всей силы. Та, запрокинув голову, пронеслась еще несколько ярдов, но конь маркиза устоял на месте, и кобыла наконец покорилась и остановилась, все еще дрожа. Маркиз бросил ее покрытые пеной поводья, соскочил на землю и кинулся к Евгении, которая, чуть живая, пыталась слезть с седла.

— Милорд!

Она почувствовала, как крепкие руки обхватили ее, ощутила на своей щеке взволнованное дыхание мужчины, который поднял ее на руки и понес в укрытие. Когда она открыла глаза, то увидела над собой разрисованный деревянный потолок.

Маркиз осторожно положил ее на красную лакированную скамью, обтер рукавом мокрое лицо и снова вышел под дождь. Евгения, словно в тумане, наблюдала, как он привязывает лошадей и возвращается к ней под навес. Девушка никак не могла прийти в себя от пережитого. Она тяжело дышала, и лицо ее все еще горело лихорадочным румянцем. Дождь за пределами навеса стоял серой стеной. Казалось, будто они с маркизом оказались отрезанными от внешнего мира.

— Что... это за место? — спросила девушка.

— Китайская пагода, — коротко ответил он.

В слабом свете померкшего дня Евгения видела только силуэт маркиза и, как ни вглядывалась, не могла разглядеть выражение его лица.

— Я должна поблагодарить вас, маркиз, за столь своевременную помощь.

— Я поступил так, как на моем месте поступил бы любой, мисс Давдейл.

Его тон показался ей холодным, и Евгения почувствовала себя неловко. Несомненно, маркиз не простил ей обвинений, брошенных сгоряча, — в том, что по его вине «Парагон» находится в таком запущенном состоянии. Поразмыслив, Евгения устыдилась. С чего она взяла, что маркиз должен переживать о доме, где она провела детство, так же сильно, как и она?

— Милорд, я должна извиниться за свои слова... насчет «Парагона».

— Вы говорили то, что чувствовали.

— Но многие сочли бы мои слова неучтивыми и несправедливыми, милорд.

— Я так не думаю.

Тон маркиза изменился — и Евгения забеспокоилась. Она лихорадочно придумывала, как еще привлечь его внимание.

— А что это за фигуры на потолке, милорд?

Маркиз посмотрел наверх.

— Это иллюстрации к фрагментам древней китайской легенды.

— Что это за легенда?

— История любви. Мисс Давдейл, гроза прошла. Думаю, мы можем рискнуть ехать дальше.

Евгения молча поднялась и последовала за ним к своей лошади. Он помог ей взобраться в седло и, не говоря ни слова, тотчас отвернулся к своему коню.

Они молча ехали к дому. Дождь утих, но не прекратился. К тому моменту как Евгения соскочила с седла, она промокла до нитки и дрожала от холода.

Маркиз велел служанке проводить Евгению в комнату и помочь ей снять мокрое платье. Прежде чем девушка успела поклониться и выразить ему свою благодарность, он уже шел по коридору в сторону библиотеки. Как только Евгения надела теплый халат и обернула волосы полотенцем, она поспешила к матери.

При виде дочери миссис Давдейл в облегчении воздела руки вверх.

— Слава Богу! Я уж думала, что вы сгорели дотла от удара молнии!

— Я... Мы нашли где спрятаться.

Глаза миссис Давдейл заблестели.

— А! Ну и как ты находишь маркиза? Он тебе подходит?

Евгения сняла с головы полотенце и потрясла головой, прежде чем ответить.

— Он вел себя как истинный джентльмен, мама.

— Понятно. — Миссис Давдейл выглядела разочарованной. Затем лицо ее прояснилось. Она достала из-под подушки письмо.

— Послание от тети Клорис, дорогая, я получила его сегодня утром. Кажется, она соскучилась по нам.

Евгения села за туалетный столик и взяла щетку для волос.

— Что она пишет, мама?

— Во-первых, что ее портрет почти готов.

Щетка в руках Евгении замерла в воздухе.

— Значит, Грэгор скоро уедет? — спросила она, стараясь говорить непринужденно и безразлично, но голос ее дрогнул.

— Думаю, как только закончит работу, — ответила миссис Давдейл.

В дверь постучали. Миссис Давдейл ответила, и в комнату вошел маркиз в дорожном костюме. Он объяснил, что ему срочно нужно ехать в Лондон, прямо сегодня, и он зашел попрощаться.

Миссис Давдейл не без удовольствия отметила, как он поглядывает в сторону столика, за которым сидит ее дочь. Однако она не увидела со стороны Евгении ни малейшего проявления интереса. Девушка даже не повернулась поприветствовать маркиза, продолжая, как в трансе, вертеть в руках щетку.

— Евгения! — резко окликнула мать. — Маркиз пробыл здесь всего два дня и уже снова покидает нас ради лондонских развлечений. Что ты на это скажешь?

Евгения вздрогнула.

— Надеюсь, эти развлечения будут настолько захватывающими, насколько он... ожидает, — произнесла она, запинаясь.

— Ваша матушка шутит, мисс Давдейл, — спокойно произнес маркиз. — По правде говоря, у меня появилось... одно неотложное дело в Лондоне.

Евгения заметила, что мать бросает на нее красноречивые взгляды. Она и сама чувствовала, что нужно сказать что-то более учтивое, чем ее предыдущее замечание.

— Полагаю, в Бакбери-Эбби будут скучать по вам, —сказала она.

По лицу маркиза пробежала смутная тень. Но его ответ прозвучал почти шутливо.

— Ах, мисс Давдейл, это ваше «полагаю» тут же подсказывает, что вы не из тех сентиментальных людей, которые будут скучать по мне.

Евгения промолчала, озадаченная переменой, как ей показалось, его отношения к ней. Но миссис Давдейл с готовностью вмешалась:

— О милорд, мы обе будем скучать по вам, будьте уверены. Я просто не в состоянии выразить, насколько благодарна за ваше гостеприимство.

Маркиз поклонился.

— Вам по нраву жизнь в Бакбери?

— О да, милорд. Это все равно что вернуться домой! У нас есть все, чего только душа пожелает.

— Рад слышать. Если у вас есть какие-нибудь поручения в Лондоне, можете на меня рассчитывать. Может, следует навестить вашу тетушку?

Миссис Давдейл всплеснула руками.

— Это было бы просто замечательно! Ей скоро будет совершенно нечем заняться в этом большом пустом доме.

— Скоро? — маркиз поднял бровь.

— Она пишет, что портрет почти готов и Грэгор больше не будет развлекать ее на сеансах позирования. Боюсь, она успела привыкнуть к его обществу.

Маркиз задержал взгляд на Евгении, прежде чем ответить.

— Тогда почему бы не пригласить миссис Дьюитт сюда, в Бакбери? Я велю приготовить ей комнату.

— Вы очень добры, милорд! Я только что говорила, что начинаю скучать по тетушке, невзирая на всю ее эксцентричность.

Маркиз откланялся, и как только дверь за ним закрылась, миссис Давдейл стала упрекать Евгению за негодное, по ее мнению, поведение.

— Ты вела себя так, будто он тебя совершенно не интересует.

— А он и не интересует.

Миссис Давдейл снова подняла руки.

— Почему же ты такое неблагодарное создание? Неужели в тебе нет ни капли признательности?

— Во мне достаточно признательности. Но благодарность и интерес — не одно и то же. Я не влюблена и никогда не буду влюблена в маркиза. Надеюсь, что ты не станешь настаивать на обратном.

— Ты могла бы стать хозяйкой Бакбери! — сетовала миссис Давдейл. — Я в этом уверена!