Герцог еще сильнее нахмурился.

– Да, похоже, что он и так все уже знал сам.

Голос Хоксли стал мрачным, когда он взял в руки последнее сообщение.

– Наш человек во Франции, Пьер, был убит, и его место занял какой-то самозванец. Пьер работал в тесном контакте с военными и политическими деятелями Франции, которые ненавидят Наполеона. Они против гибели своего народа и, что для них еще важнее, – против потери собственных состояний.

– Это издержки войны, Натан. Когда у людей, привыкших к роскоши, не остается ничего, кроме табака из капустных листьев и кофе из желудей, приходит время для переговоров.

Хоксли помолчал.

– Пожалуй, ты прав. Так вот, судя по последнему сообщению, моим людям удалось захватить самозванца. Он обещал открыть нам имя Паука в обмен на свободу и кругленькую сумму золотом. Остается подождать, пока его доставят сюда.

Герцог пожал плечами:

– Будем надеяться, что это не очередной блеф.

Хоксли задумчиво продолжал:

– Деятельность Паука гораздо шире, чем мы предполагали. Если бы мы не догадались сопоставить все случаи, мы и дальше считали бы, что они не имеют ничего общего между собой и являются делом рук разных людей. А главное – мы продолжали бы верить, что негодяй, убивший моих родителей, был простым бандитом, который ополчился против нашей семьи. Мы никогда бы не поняли, что за всем этим стоит один и тот же человек.

Герцог согласно кивнул.

– Я действительно долгие годы считал его обычным контрабандистом и недоумевал, почему в своей записке он пообещал, что вернется и убьет всю мою семью. И только теперь, получив вторую записку, я кое-что понял. Особенно после того, как четыре года назад он напал на тебя, мой мальчик. Не устаю благодарить небо за то, что тебе удалось спастись! – Герцог неожиданно усмехнулся. – Зачем еще, ты думаешь, я нанял слуг из бывших солдат для нашей охраны и заставил Марша испытывать такие мучения? Иногда я боюсь, что с ним случится апоплексический удар от стараний сделать из них примерных слуг.

Натан улыбнулся, посмотрел в окно и предложил:

– Не хочешь пойти со мной на прогулку?

Герцог кивнул, и они вместе вышли в холл. Марш помог им одеться, накинув на плечи каждому теплый плащ. Лакей открыл дверь, и холодный влажный воздух ворвался в холл. Хоксли обмотал шею шарфом и проворчал:

– Ненавижу такую холодную сырую погоду! Можно подумать, что на улице зима.

Марш откашлялся и спросил его:

– Желаете, чтобы один из наших людей сопровождал вас сегодня, милорд?

– Нет, не надо, Марш. Мой дедушка будет охранять меня с тыла.

Смеясь, они отправились на прогулку вокруг площади, и через несколько футов Хоксли возобновил прерванный разговор:

– Одно меня смущает: зачем Паук тратит столько времени, убивая невинных людей вроде моих родителей, когда его врагом в данном случае являешься ты? Разве не умнее было бы просто сразу убрать тебя?

– Я не раз думал об этом и решил сначала, что мне просто повезло. Только теперь, мне кажется, я начал догадываться о причине. – Голос герцога упал до шепота. – Ты помнишь покушение на сына лорда Браунли, после чего перепуганный отец ушел в отставку и перевез свою семью в Йоркшир?

– Да…

– А тот скандал, когда жену Форстера нашли в постели с перерезанным горлом, и все думали, что это сделал сам Форстер? После этого он пристрастился к бутылке и уже не мог служить.

Глаза Хоксли сузились, когда он понял, куда клонит дед.

– Что ж, кажется, все сходится. И Браунли, и Форстер активно преследовали засылаемых к нам шпионов и других внутренних врагов – так же, как и мы с тобой. И наш Паук просто заставил их подать в отставку, сам при этом оставаясь в тени. Ведь если бы он убил сотрудников Военного министерства, это привлекло бы к нему ненужное внимание.

– Кроме того, он, очевидно, получает удовольствие от страданий тех, чьих близких убивает, – мрачно добавил герцог. – Ведь эти страдания пострашнее самой изощренной пытки, уж я-то знаю…

Мимо проехал экипаж, и они замолчали, пока площадь опять не опустела. Первым заговорил Натан, внимательно посмотрев на деда:

– Но ты же не сдался!

– Не пытайся сделать из меня героя, мой мальчик, я просто очень упрямый. После того как я начал обо всем догадываться, люди стали шарахаться от меня: я не давал покоя уцелевшим жертвам, не отставал до тех пор, пока они не рассказывали мне правду. Оказывается, Паук всем им оставлял записки – одна другой нахальней. А потом он напал на тебя… Помнишь – перед тем, как я послал тебя в Пэкстон? Тогда я решил, что отхожу от дел. Мне не стыдно в этом признаться. Ты и Элизабет для меня важнее, чем война и все контрабандисты, которые перевозят шпионов с одного берега на другой, вместе взятые.

Старый герцог помолчал, глядя под ноги, но потом опять поднял голову:

– Но я не смог сделать это! Как говорится, никогда не доверяй человеку, который выполнил работу лишь наполовину. Кроме того, я точно знал, что он все равно не перестанет за тобой охотиться. Только не был уверен, знает ли он о существовании Элизабет. Мне казалось, что я принял все возможные меры предосторожности: отправил ее в Пэкстон, дал фамилию тетки… Но, в любом случае, мне не хотелось, чтобы она приезжала в Лондон, хотя и прошло много лет.

– Ты мне тогда не сказал об этом, – заметил Хоксли.

Герцог зябко потер руки в перчатках и продолжал, будто не слыша слов внука:

– Если нам не удастся собрать необходимую информацию, боюсь, у нас останется единственный выход…

– Да?

– Привезти Элизабет из Шотландии сюда.

Хоксли резко остановился и взглянул на герцога. Потом произнес внезапно охрипшим голосом:

– Ты шутишь?!

– Я абсолютно серьезен, – возразил герцог, продолжая идти вперед. – Паук следит за нами, бродит где-то рядом. Она одна, благодаря своему удивительному дару, сможет не только узнать его, но, вполне вероятно, предугадать все действия, направленные против нашей семьи. А для того, чтобы защитить ее от любой опасности, у нас достаточно людей.

Натан еще какое-то время постоял, в волнении постукивая пальцами по стволу одного из дубов старой аллеи.

– В твоем плане есть много положительных моментов, – произнес он наконец. – Я был бы глупцом, если бы не признал этого. Но после всех наших усилий уберечь ее от Паука… Зачем так торопиться?

– Видишь ли, доктор Камерон приехал сегодня и привез новости от своего сына из Шотландии. Оказывается, Элизабет вовсе не сидит дома, вышивая всякие женские штучки, как ты велел ей.

У Хоксли дрогнули губы.

– Чем же занимается этот маленький чертенок?

– Она помогает молодому доктору Камерону!

– Ну и что же? Ничего страшного, если барышня из хорошей семьи смочит лавандовой водой виски какой-нибудь домашней хозяйки, которая притворяется больной. – Он помолчал, а потом, обратив внимание на выражение лица деда, заговорил совсем другим тоном: – Нет, только не это! Я должен был догадаться… Она всегда лезет куда не надо! Так что она делает?

– Ну что, ты думаешь, она может делать в доме терапевта? Она помогает женщинам… и…

– Она принимает роды?!

Молчание герцога было красноречивее всяких слов. Натан в досаде хлестнул по стволу перчаткой.

– Это просто варварство какое-то! Да она сама еще ребенок! Кроме того, она – внучка герцога Стэндбриджа! Ведь если просочится хоть слово о том, что девушка из нашей семьи занимается акушерством, это сразу же станет известно в Лондоне, и ее репутация будет погублена!

– Да. Поэтому ее необходимо забрать оттуда. Боюсь только, что она не захочет возвращаться после того, как ее отправили туда, как ненужную посылку. Я все-таки считаю, что ты должен был рассказать ей обо всем, в частности о том, что в своих снах она видела реального человека. Конечно, Элизабет была еще слишком юной, но вспомни: она никогда не хотела, чтобы к ней относились как к тепличному растению. Весь этот вздор о том, что пусть лучше она тебя возненавидит, чем узнает, что ваших родителей убили, говорит о том, что ты не знаешь женщин, мой мальчик! Особенно тех, кто обладает подобными способностями. А насчет того, что она возненавидит нас… Боюсь, что ты добился своего.

Натан угрюмо молчал, и герцог попытался сгладить суровость своих слов:

– Подумать только, ей уже двадцать лет! Конечно, давно надо было перевезти ее сюда, если бы не вся эта заваруха. А пока мы, действительно, не будем спешить. В конце концов, познания в медицине никогда никому не вредили. А когда ты наконец поймаешь Паука, я сам привезу Элизабет в Лондон. Думаю, ей понравятся театры и музеи. А вот мужчины, похоже, ее совсем не интересуют… Впрочем, поживем – увидим.

Он искоса взглянул на внука, как будто ожидая, что тот скажет. Но лицо Натана было непроницаемо. Тогда герцог улыбнулся и вернулся к обсуждению насущных проблем:

– Когда твои люди прибудут сюда с этим самозванцем из Парижа?

Хоксли ускорил шаг.

– Я их не жду здесь. Я собираюсь встретиться с ними на берегу.

– Хорошо, только возьми с собой охрану.

Утром следующего дня тишину холла нарушил дверной молоточек. Лакей, направляющийся открывать дверь, услышал раздраженный шепот Марша у себя за спиной:

– Кто это там расшумелся? Они разбудят герцога!

В этот момент наверху хлопнула дверь, затем раздался голос герцога:

– Что происходит, Марш?

Старик сошел с лестницы, на ходу завязывая пояс халата. Марш отругал посыльного за дверью, взял конверт из его протянутой руки и, быстро осмотрев его, передал письмо герцогу.

– Это для вас, милорд.

– Не для Натана?

– Нет, сэр. На конверте ваше имя. Это из Пэкстона. А лорд Хоксли уехал несколько часов назад.

Дрожащими руками герцог сорвал восковую печать и быстро пробежал глазами письмо.

– О Господи, она вернулась в Пэкстон!

Глава пятая