Виолетта была на три года моложе Маришки, но в житейских делах смыслила иногда даже больше, чем подруга.

— Ты пробовала на ночь успокоительного накапать? — первым делом поинтересовалась она.

— А то нет, — проговорила Маришка, огорчённо вскинув плечи. Маленькой чайной ложечкой она вытащила дольку лимона, пока чай не стал окончательно кислым. — Пробовала, не помогает.

— Может, это климакс такой чудной? — понизила голос Виолетта, несмотря на то что в квартире они разговаривали с глазу на глаз.

— Ах, если бы! — возмутилась та, откладывая ложку в сторону.

— Тогда, я так мыслю, не с врачей нужно начинать. — Вета авторитетно кивнула и, важно поджав губы, со знанием дела закатила глаза в потолок.

— А с кого? К бабке, что ли, какой сходить? — не поняла Маришка.

— У тебя что, деньги лишние? Тогда лучше отдай мне, — резонно проговорила Виолетта, дивясь наивности подруги. — Ты в чём-то такая умная, а иногда такую ерунду скажешь, хоть уши зажимай. При чём тут эти шарлатанки?

— Говорят, помогает иногда, — пожала плечами озадаченная Маришка.

— Говорят, кур доят. Кому помогает? Ты кого-нибудь в своей жизни встречала, кому бабкины заклинания хоть раз помогли? Нет. И я — нет. В церковь надо идти, а не по бабкам мотаться, трудовым заработком делиться не пойми с кем.

Маришка задумчиво подняла глаза на подружку:

— Как же это я сама не сообразила такой простой вещи?

— Потому что одна голова — хорошо, а две — лучше, — ответила довольная Вета. Маришу она знала уже много лет, почти всегда в трудной ситуации они помогали друг другу чем могли.

— Завтра и схожу, — решительно произнесла Маришка.

— Чисто русское решение вопроса, — заметила Ветка, скептически поглядывая на подругу. — Ты ещё скажи, что нечего откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра. А что мешает тебе сегодня пойти?

— Ничего, — недолго подумав, произнесла Маришка.

— Вот и ступай, — подытожила Ветка.

Вернувшись от подруги, Маришка взяла с собой деньги, лёгкую тёмную косынку и, посмотрев в окно и убедившись, что с ребятами всё в порядке, отправилась в церковь.

Здание небольшой церквушки было за соседними домами, во дворе, так что дойти туда не составляло труда, но почему-то изо дня в день бытовые заботы и проблемы изматывали настолько, что времени ни на что не хватало.

«Правильно говорят, что гром не грянет — мужик не перекрестится, — подумала Маришка, выходя из дома. — Чаще всего мы о Боге вспоминаем только тогда, когда нуждаемся в его помощи».

Дорога до церкви заняла не больше пяти минут. Перекрестившись на икону над входом и накинув на голову платок, Марина подала милостыню вездесущим бабулям с протянутой рукой и вошла в церковь. Пройти мимо старого человека с дрожащей вытянутой ладонью в черте города или метро бывает много легче, чем отказать в милостыне у церковной паперти. Почему так происходит? Возможно, подавая у ступеней храма, мы пытаемся задобрить Бога? А возможно, вспоминаем о своих грехах и силимся купить индульгенцию на их отпущение у собственной совести.

В церкви было необычайно тихо и почти пусто, только тонкие церковные свечи изредка потрескивали, освещая святые лики за стёклами тяжёлых золотых окладов. Пахло ладаном и воском. Под тёмным сводом церковного купола святые лики казались строгими и безупречными, холодно взирающими на грешных и суетных людей с высоты. Марина вдруг почувствовала себя неуверенной и одинокой. Её шаги гулко разносились по нахоженным плитам церкви, отдаваясь эхом во всех пределах, холодом и безмолвием веяло от тусклых лампад.

Подойдя к иконе Казанской Божьей матери, Марина тихо прошептала молитву и, трижды мелко перекрестившись, зажгла свечу от той, что уже горела. Маленький тонкий огонёчек с шипением разгорелся и вдруг вспыхнул, освещая вокруг себя ровное пространство. Вздохнув легко и свободно, Маришка вдруг почувствовала себя тепло и уверенно. Она была в центре этого огонька, его ладошки окружали её, рассеивая мрак и отчаяние, словно ладони самого Бога. Почувствовав, что страх неизвестного отступает перед живительной силой маленького светлячка, она поднесла низ свечи к другому огоньку и, дождавшись, пока первая капля воска упадёт вниз, поставила свечку.

Подняв глаза кверху, она заметила, что глаза Божьей матери совсем не холодные, а, наоборот, мягкие и всепрощающие. Прикрыв веки, она читала про себя молитву, прося защиты и помощи и впитывая каждой клеточкой своего существа тишину умиротворённости и покой. Разговаривать с Божьей матерью было легко и просто, гораздо проще, чем с любым из людей: ей не нужно было ничего объяснять и рассказывать, она всё знала сама.



Неизвестно сколько бы так простояла Маришка, если бы не почувствовала, как кто-то бесцеремонно толкнул её в бок, оттесняя от иконы. С сожалением она открыла глаза и обернулась. Старуха очень маленького роста, в чёрном штапельном платке, видимо, работающая в церкви на добровольных началах, прошаркала мимо неё, будто мимо пустого места, даже не подняв головы и не посмотрев в её сторону.