Да и московские застолья в ту пору отнюдь не были разорительными. Первопрестольную на десятки верст окружали деревни, сады, леса и реки, откуда по распоряжению господ обозами доставлялось все необходимое для сытой до изобилия жизни.
Московские же обыватели были привычны к тому, что супруга военного губернатора в одноколке ездила в лес за грибами, которые, правда, собирал ее кучер. Добыча передавалась на кухню, возвращаясь на праздничный стол в виде солений или разного рода блюд. Жили, как говорится, на всем своем, даже вино изготовляли сами: из фруктов и ягод. Поэтому каждодневные обеды и воскресные балы, когда в большой архаровский дом набивалось что сельдей в бочке, при разумном ведении хозяйства были необременительны для кармана, зато задавали тон душевности и сердечной близости между всеми, посещавшими дом этой супружеской пары.
Непререкаемым авторитетом у Архаровых, человеком, который простирал свою власть далеко за пределы пречистенского дома, был все же не сам Иван Петрович, а его супруга, которой звание военной губернаторши исключительно шло и к ее внешности, и к ее характеру.
Высокого роста, крупная, но ладно сложенная, Екатерина Александровна, урожденная Римская-Корсакова, вероятно, в молодости напоминала деву-воительницу. Ее изображения тех лет до нас не дошли. На портрете великого Боровиковского она уже немолода, лицо с правильными чертами выражает спокойствие и значительность.
Архарова во всем исповедовала порядок и постоянство. В ее доме царствовал старомосковский дух семейственности, благочиния и уважения к ближнему. До конца жизни она ездила в старомодной карете, хорошо знакомой обитателям обеих столиц. Кучер и форейтор старились вместе со своей хозяйкой, как и сироты-воспитанницы, какие-то бедные родственники, которые порой проживали подле Екатерины Александровны чуть ли не весь свой век.
Женщина богобоязненная, Архарова строго соблюдала посты и церковные правила. Как вспоминали, пасхальная всенощная и заутреня совершались у нее на дому, не один час уходил у хозяйки, чтобы похристосоваться со всеми домочадцами и знакомыми, явившимися с поздравлениями.
Эта женщина, не получившая никакого образования, далекая от высокоумных сфер, тем не менее стала в обществе непререкаемым авторитетом. Никто не мог дать лучшего совета в трудной ситуации, и тогда туго затянутый узел всяческих неладов развязывался от здравых, простых рассуждений Екатерины Александровны. Виновному она доказывала его неправоту, обиженного понуждала воспрянуть духом, покровительствовала обойденному судьбой. Бывают же такие личности, наделенные природой большим умом, добрым сердцем, умением смотреть в корень всякого явления или события и оставаться твердым в своих взглядах и убеждениях!
Наличие в обществе подобных фигур переоценить невозможно. По ним волей-неволей окружающие сверяют собственные мысли и поступки. Человеку нужна уверенность в том, что главные жизненные принципы, правила бытия не подвержены пересмотру. Если хоть кто-то один или паче чаяния несколько известных людей следуют им неукоснительно, вечная оговорка «подличают все» тут же теряет свою категоричность. Именно такова была Архарова.
В отпущенный ей жизненный срок она подавала современникам пример совестливости. Подобно многим потеряв в годину наполеоновского нашествия в московском пожаре и дом со всем добром, и немалую долю состояния, Екатерина Александровна отказалась увеличить оброк со своих крестьян — он так и остался «довоенным».
Конечно, это мелочь, крохотный штришок в громадной летописи поколения, к которому принадлежала Архарова. Но разве не примечательно, что именно этот ее великодушный гражданский и человеческий поступок не канул в Лету и дошел до нас, сегодняшних, спустя без малого два столетия?
…Императорская семья благоволила к Архаровой. Каждый год 12 июля, в день ее именин, на дачу Екатерины Александровны в Павловске с поздравлениями являлась вдовствующая императрица Мария Федоровна.
Для этого посещения именинница обычно приберегала разного рода просьбы то за того, то за этого. Она знала, что ходатайствам не откажут. Как свидетельствовали бытописатели того времени, «почет старухе Архаровой принимался ею как нечто должное, принадлежащее по праву».
На дачу Архаровой заглядывал и император Александр I. Приходил запросто, без охраны, после прогулки по парку и, бывало, подгадывал то к обеду, то к ужину. Время за разговорами, совсем домашними, летело быстро.
«В Павловске, — по словам внука Архаровой, известного писателя В.А.Соллогуба, — бабушка несколько раз в течение лета приглашалась к высочайшему столу. Зеленый зонтик (с его помощью берегли зрение от ярких солнечных лучей. — Л.Т.) снимался с ее глаз и заменялся паричком с седыми буклями под кружевным чепцом с бантиками. Старушка, греха таить нечего, немного подрумянивалась. Лицо ее не бороздилось морщинами, оно было гладкое и свежее».
Неизменная гостья во дворце на разного рода торжествах, москвичка Архарова, вразрез петербургской чопорности, себя не стесняла. Обычно в конце обеда или ужина она подзывала к себе лакея и на объемистую пустую тарелку в его руках, обходя стол, складывала то из угощения, что удостаивалось ее внимания. Все воспринимали это абсолютно спокойно. Как писал Пушкин: «…невинные странности москвичей были признаком их независимости». Вернуться к домочадцам без гостинцев с царского стола для Архаровой было невозможно — доверху груженная всякой всячиной тарелка относилась в карету и вместе с Архаровой благополучно прибывала на место.
Все выходили встречать хозяйку. Тут же происходила и раздача привезенного: кому пирожок, кому орех или марципан, а кому диковинный фрукт. Никто не был забыт или обделен.
Взволнованная виденным и слышанным, усталая, но довольная, «бабушка разоблачалась, надевала на глаза свой привычный зонтик, нарядный капот заменялся другим, более поношенным, но всегда шелковым, и садилась в свое широкое кресло…» Начинался рассказ о том, что было замечательного во дворце, кто явился в каком платье, удались ли блюда, кто с кем танцевал.
…Балы обычно открывал кто-нибудь из императорской семьи в паре с хозяйкой дома. И вот однажды Архарова шла первой парой с императором Александром I. Вдруг она почувствовала, что одна из нижних юбок предательски сползает. Не сделав ни одного лишнего движения и только на мгновение остановившись, Архарова дала ей вовсе свалиться на паркет, переступила ее и, поймав такт, вновь двинулась в полонезе. Император, как человек воспитанный, сделал вид, что ничего не заметил. Гости тоже. Однако, разумеется, все наблюдали, какое впечатление эта неловкость произвела на Архарову. Та и бровью не повела, оставаясь до самого конца вечера в прекрасном расположении духа.
…Среди множества знакомых у Екатерины Александровны была и Надежда Осиповна Пушкина. Их можно назвать закадычными подругами, несмотря на то, что разница в возрасте между ними составляла двадцать лет. А между тем, судя по семейной переписке Пушкиных, Надежда Осиповна любовно и фамильярно называла уже почтенную кавалерственную даму «моя Архарет», «добрая моя Архарет».
Правда, однажды их отношения подверглись испытанию. В 1831 году в Петербурге случилась эпидемия холеры. Все, кто мог, покинули город, в том числе и Архарова, после замужества дочерей осевшая на берегах Невы.
Город был оцеплен со всех сторон: из-за карантина ни в Петербург, ни из Петербурга никого, боясь распространения заразы, не пускали, иначе как с пропуском, подписанным лично императором. Тем не менее сестра поэта, натура склонная к рискованным поступкам, решила все-таки навестить родителей, которые лето проводили в Павловске. Там же на своей даче жила и Архарова.
Ольге Сергеевне удалось-таки под покровом ночи выбраться через кордон из Петербурга. «Благополучно прибыв к месту назначения, она отправила извозчика, но, не зная, где живут родители, глухой ночью постучалась к Е.А.Архаровой, — читаем в книге „Мир Пушкина“. — Ее приезд наделал переполох — Архарова перепугалась ужасно». А следом, дополним, и родители Ольги, до которых она все же добралась: «Сергей Львович был в отчаянии. Весть о приезде Ольги Сергеевны дошла до властей». Возможно, не без помощи Архаровой, понимавшей все последствия подобного легкомыслия. В результате резвая дочь через два часа после приезда была выдворена обратно в Петербург, а ни в чем не повинные супруги Пушкины подверглись домашнему заключению на две недели, так как могли, общаясь с дочерью, стать источником заразы.
«Мое злосчастное приключение не преминуло оживить болтовню салонов Павловска, — писала Ольга Сергеевна мужу. — Г-жа Архарова особенно — уж она-то потешилась, эта старая трусиха».
Не думается, однако, что Екатерина Александровна действительно посчитала этот случай забавным: с холерой шутки были плохи, всякий раз, являясь в Петербург, она уносила с собой все новые жертвы. Скорее всего, Архарову выходка Ольги Сергеевны возмутила. При добрейшем сердце Архарова была человеком здравомыслящим, законопослушным, без лести и низкопоклонства: распоряжения властей должны выполняться всеукоснительно всеми гражданами. Это есть их прямой долг.
Но как бы то ни было, ночное вторжение осталось без каких-либо последствий и для здоровья, и для отношений с Пушкиными. Буквально на следующий день семидесятишестилетняя приятельница Надежды Осиповны пришла, чтобы справиться об их с Сергеем Львовичем самочувствии.
«Я только что принимала визиты у окна — это была г-жа Архарова со своими двумя дочерьми и двумя зятьями», — сообщала она благополучно добравшейся до Петербурга дочери.
…27 февраля 1834 года в придворной жизни произошло событие, впрямую не имевшее отношения к уже престарелой Архаровой, но вызвавшее ее горячий интерес. В этот день императором Николаем I был подписан указ, обязывающий дам по торжественным дням приезжать к высочайшему двору в так называемом русском платье.
"Дамы и господа" отзывы
Отзывы читателей о книге "Дамы и господа". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Дамы и господа" друзьям в соцсетях.