— В детстве хочется скорее стать взрослым, ни от кого не зависеть, жить своей жизнью и делать, что хочется, — прошептала Лия и глубоко вздохнула, дрожа всем телом.

— Лия

— Нет, Дамир, подожди, — покачала головой и снова поежилась.

Хотелось обнять ее крепко и подарить тепло и уют, да только на все у нее была ожидаемая реакция.

— Я выросла, только не смогла распоряжаться своей жизнью, отняли у меня это право. Все отняли дочь, жизнь, счастье, изваляли в грязи, а теперь, теперь я даже не знаю, как мне отмыться от всего этого. За всю жизнь, наверное, не получится соскрести все дерьмо.

Видеть малышку отчаянной было невыносимо больно, но я понимал, чтобы ей стало легче, необходимо выговориться, и возможно, поплакать.

— В душе не осталось ничего светлого, ничего доброго. Как было раньше? Хотелось жить, петь от счастья, а сейчас

— А сейчас есть дочь, она самая светлая в твоей душе.

— Только она и Ради нее я все еще жива, иначе…

— Не говори так, прошу.

Я положил руку ей на ключицу и крепче прижал к себе, ощущая ее дрожь во всем теле. Какая же она маленькая и хрупкая, но вспоминая все случившееся, я понимал, насколько она сильна душой. И неудивительно, что в ней нет ничего светлого, Лия боролась за жизнь как могла, и боролась именно морально. Физически ничего бы сделать не смогла против той гниды, которую хотелось воскресить и уничтожить еще раз.

Малышка положила голову мне на грудь, и, прикрыв глаза, немного расслабилась, что принесло мне некое облегчение. Да только поспешил я с выводами, по правой щеке покатилась слеза, и Лия отпрянула от меня и рухнула на подоконник так, словно у нее не осталось больше сил.

— Тебе надо поплакать, — я присел на корточки и взял в руки ее ладошки, внимательно смотря в карие омуты, наполненные слезами, — пойдем в гардеробную, там есть диван. Ты поплачешь и тебе станет легче.

— Нет, я не могу оставить Ангелику одну.

— Мы возьмем с собой радио-няню, и если Лапочка проснется, сразу же вернемся к ней, — объяснил я, прекрасно понимая ее страх оставить дочку одну.

— Зачем ты это делаешь, Дамир?

— Что я делаю?

— Зачем нянчишься со мной? Я же хуже маленького ребенка.

— Ответь мне на вопрос: зачем ты ушла к Шираеву, спасая мне жизнь?

— Я же, — сорвалась она, и застыла, не в силах произнести то, что чувствует.

— И я делаю все это ради тебя, потому что за эти полгода ничего не изменилось, а только стало крепче, сильнее, что бы ты себе не думала.

— Но ты не должен страдать рядом со мной, ты должен жить.

— Жить я должен? произнес чуть громче и, оглянувшись на кроватку, добавил: — Выйдем на минутку, родная.

Я взял ее руку и, стараясь не напирать силой, повел за собой, выводя из спальни, спускаясь вместе на первый этаж.

— Что такое? спросила, когда мы оказались в гостиной, и я развернул ее к себе лицом.

— Жить я должен, значит? заговорил в голос, серьезно смотря ей в глаза. А ты что должна делать? Думаешь, спасла меня, рискуя собой, и я буду радоваться, как идиот?

— Дамир, я не

— Послушай теперь ты, Лия! Я не гребаный страдальщик! Рядом с тобой дышать только начал, жить! А вот когда тебя не было, тогда я страдал, тогда жизни не понимал! А ты мне говоришь, что я нянчусь с тобой? Да пусть я буду лучше нянчиться, чем переживать и думать где ты и как! Понятно тебе?

— Ты не понимаешь, что я не могу тебя подпустить к себе? Мне страшно, Дамир, страшно!

— А я не напираю на тебя и готов ждать сколько угодно!

— Вы чего кричите здесь? Чего ругаетесь? в комнату влетела мама, с ужасом в глазах смотря на меня, как на врага народа.

— Мы не ругаемся, — хотел пояснить я, но меня перебили.

— Никто кричать не будет в доме, где моя внучка! И ты, здоровый детина, не кричи на маленькую девочку!

— Фига себе! удивился я и даже улыбнулся, что моя мама защищает Лию, — Я их тут, значит, оберегаю, и еще виноватый.

— Алина Семеновна, вы не переживайте, — влезла малышка, но мама и ей выписала.

— Я не переживаю, дорогая! Но никто не будет кричать на мою невестку! Если так хочется, Дамир, иди вон на охрану ори!

— Мам, ты вроде меня как должна защищать? Нет? шутливо переспросил я, вовсе не обижаясь на нее.

— Нет, когда дело касается этой девочки.

— Так, а кто тут кричит? послышался голос со второго этажа.

— Мамуль, послушай, — начала Лия, но ей снова не дали сказать.

— Ты молчи, вообще, негоже с мужем ругаться, — спокойно проговорила Валерия Евгеньевна, спустившись на первый этаж.

— Я с ним не ругалась, — ответила малышка, и развернувшись, направилась к ступенькам, наверняка собираясь вернуться к дочери.

— Кофе выпить, что ли, — задумчиво проговорил я, почесывая подбородок.

— Перед девочкой извинись, охламон! почему-то мама, кстати, держала в руках полотенце, которым и стукнула меня по плечу.

— Мам, меня на работе все мужики боятся, а ты мне едва ли до груди достаешь, еще и задираешь. Всегда тебе удивлялся.

— А ты куда пошла? спросила теща у дочери, наблюдая как та поднимается по ступенькам.

— Ой, все мам, не до этого сейчас, — отмахнулась она, и я охнул, только не от слов, а от очередного удара полотенцем.

— Мам, ну хватит, хочется помахать полотенцем, иди охрану погоняй, или Кирилла. Его точно не помешает отлупить.

— Так, стоп-стоп-стоп! остановившись у перил, задумчиво произнесла Лия, выставив перед собой руки ладошками вперед.

— Я в общем пошел, у меня еще не завершенные дела остались.

— С каким таким мужем я ругаюсь, мам? вдруг дошел смысл слов мамы до Лии.

— Алина, а пойдем ужин готовить, а то Варвара Михайловна сегодня устала, — спохватилась женщина и, подхватив маму под руку, направилась в кухню.

— Дамир, — позвала меня малышка, но мы услышали тихий плач и сразу же рванули к дочери.

— Бабушки, быстро смесь приготовить, — на ходу бросил я, и поспешил, чтобы Лия не закрыла от меня дверь.

Оказавшись в спальне, я заметил, как любимая бережно взяла на руки Лапочку, и неожиданно сморщила носик, понимая, что что-то не так.

— Доченька моя маленькая, какая же ты умная девочка у меня, как все вовремя, — похвалила она Лику, и, склонившись поцеловала в лобик.

Я быстро постелил пеленку на пеленальный столик, который находился над тумбочкой около кроватки и начал искать свежие вещи и памперс.

— Твой отец похоже провинился, и сейчас будет тебя мыть, — продолжала мило разговаривать с ребенком Лия. Не плачь, лапушка, не надо.

Пока она раздевала малышку и снимала грязный памперс, я прошел в ванную и настроил теплую воду, а потом принял дочку из ее рук, собираясь вымыть попку, не волнуясь о неприятных запахах.

— Отомстила за маму, молодец дочь, продолжай в том же духе. Только не плачь, мы сейчас все отмоем, и будешь самой пахучей девочкой в мире, — пообещал я, и намылив попку детским мылом, принялся смывать.

— Ты это делаешь с обожанием и такой ловкостью, словно

— Словно что? насухо вытерев уже чистую попку, мы вернулись к столику, я взял из рук Лии памперс и начал надевать его на дочь. Ты же сама знаешь, что она самое драгоценное в жизни.

— Она умещается у тебя в одной руке, — улыбнувшись, пожала плечами, и мы стали вместе наряжать нашу принцессу.

Лика уже практически перестала плакать, изредка всхлипывая и внимательно наблюдая за нами. Я пытался осторожно вытереть слезки с крохотного личика, а Лия надевала ползунки и распашонку, я же, взяв шапочку, сам едва касаясь головки, нарядил свою красотку. Засмотрелся на нее, удивляясь, как такой маленький комочек может вызывать бурю чувств в душе, причем таких чувств, что за ее счастье готов порвать всех. Глазки-бусинки, губки словно маленький бантик и сама невероятно крошечная доченька она наш мир, без которой все просто рухнет.

— Слава Богу, дочка пошла в тебя, такая же миниатюрная и красивая.

— Согласна, сын, а то пошла бы в тебя, и была бы такой же высоченной и огромной, а Лии было бы трудно рожать, — заметила мама, принеся бутылочку со смесью.

— Спасибо вам, Алина Семеновна, — поблагодарила Лия и взяла бутылочку из ее рук.

— Внученька, спуску им не давай, — подмигнула она Ангелике, и тут же добавила, — а ты милая, зови, если напирать будет.

Мама прекрасно знала, что я никогда не причиню вред женщине, и теперь просто меня дразнила, на что я по-доброму улыбнулся.

В этот раз мы снова кормили Лапочку вместе, в том же положении. И как бы Лия не боялась меня, как бы не показывала свой страх, я все равно видел, что ее тянуло ко мне, пусть она пока сама этого не понимала. Но однажды придет время и она сможет полностью довериться и открыться, а я буду ждать столько, сколько потребуется, только ради ее спокойствия. Таких женщин, как она, одна на миллионы, и Бог послал Лию именно мне, а я не имел права облажаться, не имел права упустить такой шанс, такую женщину. Не имел права просто сглупить.

— Не делай так никогда больше, — неожиданно произнесла Лия, когда дочка уснула у нас на руках, но мы продолжали все так же сидеть.

— Ты о чем?

— Если ты хочешь, чтобы я научилась доверять тебе, не делай ничего без моего согласия.

— Прости, малышка, это все брат подстроил. Но говорить, что я огорчен не собираюсь.

— Вы не спросили моего мнения, — прошептала она, рукой поглаживая маленький животик дочки.

— Если ты скажешь, я оформлю развод.

— Ладно, — кивнула она и я выдохнул, помогая подняться, чтобы положить Лику в кроватку. Я хочу отдохнуть, пока Ангелика спать будет, оставишь меня?

— Конечно, — улыбнувшись, ответил я, и без разговоров покинул спальню, давая возможность Лии побыть наедине и отдохнуть.