Приняв душ и истратив на это последние силы, я замертво упала на кровать. Веки будто свинцом налились. Едва моя голова коснулась подушки, я уплыла в царство Морфея. Мне снилась горная река. Будто я плыву против течения. Гребу руками, выбиваясь из сил, только ни на сантиметр не сдвигаюсь с места. Вода заливает лицо, попадает в горло, в легкие. Я не могу дышать, ухожу ко дну. Из последних сил вырываюсь к поверхности, пытаюсь вдохнуть воздух. Легкие горят огнем, в груди невероятно больно. Я понимаю, что это конец. И в тот момент, когда я практически смиряюсь с судьбой, чья-то рука выдергивает меня на поверхность.

Я лежу на влажной траве, ни живая, ни мертвая. Вижу сквозь полуприкрытые веки мужской силуэт, склонившийся надо мной. Мне смутно знакомо лицо, но я все никак не могу вспомнить, где видела его обладателя. Мужчина неподвижен. Он находится на расстоянии вытянутой руки. Молча смотрит мне в глаза. И взгляд у него такой подавляющий, пробирающийся под кожу. Мне страшно, потому что спаситель мой выглядит весьма зловеще. Хмуро сведённые к переносице брови, немного заостренный нос, губы сжаты в тонкую линию. От него так и веет силой. Но, в то же время, я понимаю, что заворожена его необычной красотой. Да, именно так. Он красив. И красота эта брутальна, груба. Та, что заставляет девичье сердце биться быстрее. Мужчина приближается к моему лицу, нарочито медленно. Будто бы смакует момент, словно наслаждается моим испугом, моей растерянностью, а затем его губы накрывают мои. Его поцелуй на удивление нежен, тактичен, он словно пробует мои губы, слегка касаясь их. Но уже спустя несколько секунд его язык проникает в мой рот — жадно, грубо, волнующе. Я целую его, отдаюсь его власти. Из-за этого мужчины я забываю, как дышать. А потом внезапно раздается пронзительный крик и грохот ударов. Испуганно отпрянув от незнакомца, я оглядываюсь по сторонам. Никого нет, только мы вдвоем и природа. Чувствую прикосновение к своему плечу и, повернувшись, замираю. Губы мужчины искрятся в предвкушающей улыбке, скорее даже, в оскале. Он смотрит мне в глаза. Черными, как ночь, глазами. И в его взгляде ни капли нежности, в них самое низкое, самое постыдное, что может быть. Вожделение, в его первозданном виде. «Дамир» — эта мысль, словно выстрел в голову, пронзает мой сонный мозг. И снова оглушает грохот ударов, а в следующую секунду я открываю глаза, испуганно подскакивая на кровати. Пытаюсь прийти в себя, успокоить сбившееся дыхание. Потянувшись к лицу, провожу кончиками пальцев по контурам губ, хранящих до сих пор вкус поцелуя из моих грез.

— Лия! услышала крик со стороны двери и последующие удары. Подскочив с кровати, едва дыша от страха, включила свет в комнате и, взяв с кресла халат, накинула его на плечи. Удары продолжались — оглушительно громко, сильно. Кажется, вот-вот, и дверь не выдержит.

Начиная волноваться за сохранность двери, выбежала в прихожую.

— Лия, это я! — сквозь шум услышала голос подруги.

— Руслана? повернув замок, открыла дверь, удивленно глядя на стоящую на пороге Руську. Девушка выглядела плачевно — растрепанная, с перепачканным потекшей косметикой лицом, зябко обнимающая себя за худенькие плечи.

— Наконец-то, полчаса уже в дверь тарабаню, — всхлипывая, пробурчала она и, потеснив меня в сторону, прошла в квартиру.

— Что с тобой случилось? закрыв дверь, повернулась к Руське, окидывая взволнованным взглядом.

— Жень — всхлипнула она, прикрывая лицо руками. Ее плечи тряслись от раздирающего плача. Женька, — прошептала в закрытые ладони.

— Что он сделал? Руся, что он сделал? — приблизившись к ней, схватила ее за предплечья. Потрясла, пытаясь привести в чувство. И сама была в панике, испугана. Неужели этот подонок ее обидел?

В ответ девушка еще больше зарыдала, мотая головой. Понимаю, что сейчас от нее совершенно ничего не добьешься, но нужно было как-то унять истерику.

Успокоившись сама, отвела Руслану в кухню, усадила на стул и отошла к плите. Поставив на огонь чайник, насыпала в заварочный чайничек ароматных трав. Руся все это время послушно сидела на стуле, всхлипывая и растирая мокрыми руками тушь по лицу.

Когда напиток наконец-таки был готов, я уселась рядом с ней и, подставив подруге чашку, заставила ее сделать несколько глотков. Спустя некоторое время, Руся немного успокоилась, слезы перестали катиться по лицу непрекращающимся потоком, а взгляд сфокусировался на мне.

— Лучше?

— Ага, — кивает, словно болванчик, шмыгая носом.

— А теперь иди, умойся, прими душ, и я жду тебя для разговора, — поднявшись, подала ей руку. Проводив до ванной комнаты, вручила взятое в шкафу чистое полотенце. Руся послушно кивнула и, прикрыв за собой дверь, включила воду в душе.

Спустя минут пятнадцать, подруга вернулась в махровом халате и полотенце на голове. Ее лицо было красным от слез, но истерики больше не было.

— Садись, — постучала рукой по постели рядом с собой. Руся послушно забралась под одеяло и положила голову на мои колени.

— Теперь ты можешь сказать мне, что случилось?

— Да, Женя приревновал меня, — произнесла шепотом, еле слышно, ее голос дрожал и срывался. Кажется, вот-вот, и она снова заплачет.

— Да это понятно, у Жени твоего одна беда — устало вздохнула я, поглаживая ее по руке.

Руся, приподнявшись, и смахнув с уголков глаз слезы, продолжила свой рассказ.

— Я сегодня в кино пошла

— Одна?

— Одна. Ты же на работе теперь, Женька на учебе. А мне очень хотелось посмотреть фильм с Джейсоном Стетхэмом. Ты знаешь, как я его люблю, — бросив на меня обиженный взгляд, подруга опустила глаза на свои руки.

— И?

— И на сеансе встретила его друга. Пашку Иванова, соседа его, — пояснила она.

— Я поняла.

— Вечер уже был, он предложил довезти, ну, чтобы я на метро не ехала и не шла потом по темноте. Довез, все хорошо. Женька приходит, я рассказала ему, дурочка, и тут как понеслось! Он будто озверел, начал кричать на меня, что я изменница. Оскорблял. Просто с грязью смешал! Дверцу в шкафу разбил, половину квартиры разнес. Я выбежала, не могла больше с ним находиться вместе. А по пути к тебе мне вот это пришло, — она протянула мне телефон, и я увидела на экране сообщение:

«Можешь быть свободна».

— Это конец, Ли, — обреченно прошептала подруга, смотря на меня сквозь пелену слез.

Половину ночи я держала ее на руках, укачивая, словно маленького ребенка, успокаивая. Мне ее бесконечно было жаль. Не понимаю, как можно довести себя до такого плачевного состояния? Убиваться по какому-то неадекватному парню. По тому, кто ни в грош не ставит тебя, и при любой удобной возможности готов обозвать самыми гадкими словами. Но Руська любила его всем своим сердцем. И это чувство ее не просто убивало, оно разрушало. И выбраться из этого болота ей одной не под силу.

— Давай, завтра в клуб махнем, а? Тебе надо развеяться, подруга. Потанцуем, выпьем, легче станет, — шепчу ей.

— Ага, напьешься с тобой, — пробурчала обиженно Руська. Ты вечно обещаешь, а как до дела доходит, пару бокалов, и в люльку. Пьяница та еще.

— Не поверишь, в этот раз все получится, — усмехнулась словам подруги. — Мне и самой надо развеяться. Очень уж я нервная стала из-за одного неприятного типа.

— Расскажешь?

— Завтра расскажу, милая. За стопкой текилы. А пока давай спать, мне к девяти на работу. — Укрыв Русю одеялом, выключила свет и, забравшись на другую половину кровати, закрыла глаза.

— Ли можно я у тебя поживу пока? в тишине раздается тихий шепот подруги.

— Какие вопросы? Мне только в радость.

Следующим вечером мы с Руськой, нарядившись в самые красивые платья, отправились в клуб покорять танцпол. Хотелось забыть обо всем и посвятить время именно себе. Не думать о работе, о напыщенных наглых мужиках и ревнивых Женьках. Только мы вдвоем, море текилы и танцпол — вот, чего нам хотелось. А потому, заняв понравившийся столик, благо, в будний день было полно свободных, мы заказали алкоголь, выпили пару стопок и ушли танцевать, отрываясь на полную катушку.

Мы приковывали взгляды мужчин, наслаждались их вниманием, но никого не подпускали, просто потому, что посвятили этот вечер себе. Когда понимали, что хочется пить, или ноги уставали от танцев, мы возвращались за столик, выпивали, а потом снова пускались в пляс. Я радовалась за подругу, что она, наконец-то, смогла немного отвлечься и забыть о своем Жене, которого лично мне хотелось прибить за такое глупое поведение. Я, конечно, была за то, чтобы ревность присутствовала в отношениях, но все должно быть в меру, чего Руськиному парню как раз и не хватало. Именно меры.

Достаточно напившись, и отдохнув, мы, пошатываясь, отправились к выходу. Ноги очень плохо держали, особенно учитывая, что мы были на высоких каблуках. Как я еще не споткнулась и не завалилась, не понимаю. Да и, признаться честно, не любила никогда напиваться, но что ни сделаешь ради подруги?

Наконец-то, оказавшись на улице, я с радостью вдохнула в легкие свежий воздух и, схватив Руслану за руку, потопала в сторону дороги, намереваясь поймать машину, которая с радостью отвезет двух красивых барышень домой.

— Лийка, нас примут за проституток, — пьяным голосом промычала Руська, едва переставляя ногами.

— Хрен им, а не минет, — в тон ей ответила я, и принялась махать рукой, останавливая машину.

— О! Моя Ли точно пьяна, раз заговорила о минете.

— Я? удивленно переведя на нее взгляд, переспросила я, забыв, о чем вообще идет речь.

— Лиечка, ты определенно хочешь се-к-са, — последнее слово она проговорила по слогам, потому что язык ее уже просто заплетался.

— О! воскликнула я, когда возле нас остановилась машина. Поехали!

— Прыгайте, красотки! Развлечемся, — надменным голосом произнес парень за рулем, а второй, который сидел на пассажирском сиденье, вышел на улицу.