– Ну да… А теперь разбойничаете на дорогах… – вставил Карл. – Тоже мне – виконт! Позор!

Длинное копьё вздохнул.

– Да, сударь, ваш оруженосец прав. Но, если он не замолкнет, я убью его! – пообещал наследник виконта и зло зыркнул на Карла.

Карл невольно отступил.

– Очень благородно… – буркнул он.

– Итак, сударь, я жду уплаты пошлины, – настаивал Длинное копьё.

Ригору ничего не оставалось делать, как уплатить ему один су, ибо он так избаловался на хлебах баронессы, что и вовсе потерял надлежащую физическую форму.

Затем взор Длинного копья упал на шлем Ригора.

– И шлем тоже давайте в уплату проезда! – нагло заявил он.

– Ну, это уже слишком! – возмутился Ригор. Ему было жаль расставаться со своим первым (впрочем, и последним) трофеем.

– Слишком дорогая получается переправа! – вмешался Карл. В ответ Длинное копьё обнажил двуручный меч и ловко им крутанул перед странниками.

Ригору ничего не оставалось делать, как отдать и шлем.

…Чёрный Рыцарь сожалел о потери серебряного су и шлема. Пришлось воспользоваться прежним, украшенным красным плюмажем, который от времени изрядно потрепался и теперь имел комичный вид. У Ригора руки «чесались» дабы ощипать его, но он не решился, отчего-то вспомнив виконтессу де Монбельяр.

* * *

Потерпев фиаско на переправе, Чёрный Рыцарь и его оруженосец двигались по долине Тарантез. Их удивляла замкнутость и пугливость местных сервов, которые шарахались от них, как от зачумлённых.

«Странное местечко… – подумал Ригор. – чем-то напоминает мне владения барона де Эпиналь. Не хватало повстречать ещё одного извращённого содомита…»

Наконец показался замок.

Ригор заметил хмурого серва в повозке, тот натянул поводья, остановил лошадь и подозрительно воззрился на путников.

– Скажи мне: как называется сей замок? – поинтересовался Ригор и бросил серву медный денье.

Тот даже не прикоснулся к монетке, что привело рыцаря в крайнее удивление. Помолчав немного, местный житель махнул кнутом в сторону замка:

– Роман-сюр-Изер, сударь…

…Путешественники приблизились к замку, возвышавшему на высоком холме, омываемом бурными водами Изера. Он отнюдь не показался им обиталищем злых духов или кровожадного извращенца. Напротив, замок производил приятное впечатление, не смотря на малонаселённую местность. Ворота замка были открыты.

Путешественники беспрепятственно миновали их, ленивые стражники, позёвывая, не обратили на странников внимания. Те же в свою очередь оказались на небольшой рыночной площади, правда, торговля на ней шла вяло, не смотря на то, что солнце стояло высоко, и день был в самом разгаре.

От одного из словоохотливых торговцев Ригор узнал, что замок принадлежит барону де Изер, который проявил чудеса храбрости на Святой земле, особенно при штурме Антиохии. Барон вдовствовал вот уже несколько лет, его дочь давно покинула родовое гнездо, а единственный сын погиб на охоте, его растерзал огромный вепрь. После этого барон почти не показывался на люди и предпочитал вести уединённый образ жизни.

Ригору не хотелось нарушать покой почтенного вдовца, и он поинтересовался у торговца: нет ли поблизости постоялого двора? Оказалось, что есть, но стряпня там некудышняя, а тюфяки полны различных паразитов. И вообще до сего пристанища примерно пара лье пути.

Ригор вздохнул, ему вовсе не хотелось хлебать протухшую похлёбку и самому стать ужином для клопов. Он окончательно укрепился в мысли, что следует попросить ночлега у барона в замке.

… Барон Франциск де Изер оказался мужчиной лет сорока весьма крепкого телосложения и недюжинной силы. Он охотно принял странников и живо интересовался их приключениями.

Ригору пришлось весь остаток дня развлекать хозяина рассказами о своих похождениях, правда, некоторые излишне интимные подробности он опускал.

Барону понравился заезжий рыцарь, и после сытного ужина он распорядился приготовить ему комнату покойного сына.

Разомлевшие от сытной трапезы и вина, гости покинули покои барона и долго вслед за неразговорчивым слугой поднимались по винтовой лестнице. Комната покойного баронета оказалась на последнем ярусе башни-донжона, построенной во времена Роббера II Благочестивого, к которой примыкала более современная и комфортная постройка.

Слуга отворил дверь перед гостями, те вошли в небольшую комнатку. Ригор удивился: неужели молодой баронет жил в этой «голубятне»?

В этот самый момент дверь за спиной гостей скрипнула, раздался металлический скрежет.

Ригор и Карл переглянулись и бросились к двери, она оказалась заперта. Они начали барабанить в дверь, но напрасно, слуга был глухим от рождения.

– Чёрт бы побрал этого барона! Что за шутки? – возмутился Ригор. – А ещё благородный человек! Воевал в Антиохии…

Карл приблизился к узкому стрельчатому окну, более похожему на бойницу, дабы осмотреть окрестности.

– Ох, не нравится мне всё это, господин… Странно как-то… Зачем нас заперли? Неужели барон боится, что мы ограбим или убьём его? – резонно заметил оруженосец.

Ригор также подошёл к окну, но выглянуть из него и посмотреть вниз не смог – оно было слишком узким. Судя по звуку, у подножья донжона бурлила река.

– М-да… – задумчиво протянул Ригор. – Не убежишь… Окно явно узковато… – он ещё раз примерился к оконному проёму, затем поправил меч, не намереваясь расставаться с ним на ночь.

– Ладно, господин, как говорится: утро вечера мудренее… Давайте ляжем спать… Вряд ли барон задумал что-нибудь злое против нас, мы ведь не сделали ничего дурного. И он не забрал у вас оружие. – С этими словами Карл растянулся на тюфяке, лежавшем подле двери.

Не успели гости расположиться на тюфяках, как ворвались трое вооружённых слуг. Один из них, настоящий мордоворот, приставил кинжал к горлу Ригора, что тот даже не успел обнажить меч, а двое других мигом скрутили Карла и заткнули ему рот.

– Пикнешь, прирежу! – убедительно пообещал слуга перепуганному на смерть Ригору.

В это время его подельники уже волокли Карла прочь из комнаты, тот извивался, словно уж на сковородке, пытаясь освободиться от пут.

– Что здесь происходит?.. – с трудом произнёс Ригор, несмотря на приказ слуги-мордоворота. – Мы чем-то прогневали барона?..

Слуга разразился демоническим смехом.

– Да нет, сударь, – наконец вымолвил он, успокоившись. – Вы ничем его не прогневали. Просто его сиятельство после того, как отведал в Палестине человечины, любит порой вместо кабанчика зажарить кого-нибудь из остановившихся на ночлег путников.

Ригор негодовал: зажарить, как кабана! Карла зажарят! И это в Окситании, почти в центре Европы!

«Боже мой… Я – в замке людоеда…» – после этого страшного открытия, Ригор почувствовал головокружение, холод в груди, затем слабость в ногах – словом, всё то, что сопровождает неподдельный страх, который не пристало испытывать странствующему рыцарю.

… История барона де Изер мало, чем отличалась от историй многих других сеньоров, решивших принять участие в Крестовом походе. Ведомый религиозным порывом, впрочем, как и жаждой поживы, он со своим отрядом присоединился к войску крестоносцев в Клермон-Ферране, встав под знамёна графа Клермонского.

Военные действия в Палестине затянулись, рыцари не ожидали такого отчаянного сопротивления мусульман. Крестоносцы долго осаждали Антиохию, а затем захватили почти вымерший город. Колодцы пересохли, провизия кончилась. Несмотря на то, что город был захвачен, крестоносцы голодали. Затем город осадили сарацины и крестоносцы стали умирать от голода и жажды по сто человек в день. Через неделю в городе начало процветать людоедство[80].

Но вот окончание истории барона было ужасающим. Вкусив человеческого мяса, барон де Изер практически лишился рассудка. Вернувшись на родину в родовой замок, он не оставил пагубной страсти. Поначалу он приказывал убивать и жарить провинившихся слуг. Людям барона не кому было жаловаться, ибо он имел права казнить их, пользуясь своим правом сеньора. Затем он стал заманивать в замок путников, особенно странствующих монахов. Правда, они были слишком худы и барон, прежде чем их съесть, откармливал их, словно свиней. Ригору и Карлу было уготовлено стать очередными жертвами барона-людоеда.

…Слуга-мордоворот достаточно насладился страхом заезжего рыцаря, и, отстранив от его горла кинжал, с издёвкой произнёс:

– Если хочешь выжить, выход только один: прыгай в окно.

Он ушёл, оставив пленника в страхе и смятении, тщательно заперев дверь каморки на металлический засов. Ибо не желал прогневать своего сумасшедшего господина.

Обессиливший, потрясённый происходящим, Ригор опустился на пол.

– Боже Всевышний… – воззвал он и осенил себя крестным знамением, понимая, что оруженосца ждёт страшная смерть. – Что же делать? Как спастись?..

Он поднялся и тщательно изучил комнату. Но, увы, из неё не было выхода…

Наконец, пленник решил воспользоваться каминной трубой, дабы выбраться на крышу замка. Он забрался в камин, который, кстати, давно не чистился, и попытался осмотреть дымоход – кладка была грубой.

Ригор, словно акробат, всю сознательную жизнь поделывавший различные трюки, и ловко владевший своим телом, забрался в дымоход, и начал карабкаться наверх, хватаясь руками за выступающие камни, подтягиваясь, а затем опираясь на них ногами. К счастью дымоход был достаточно просторным, и пленник смог преодолеть его.

Наконец Ригор выбрался на крышу и упал, дабы отдышаться. Спокойная жизнь у баронессы де Тьер давала о себе знать: он изрядно поправился и даже первое время после того как покинул «любовное гнёздышко» с трудом садился в седло.

Наконец Ригор пришёл в себя и поднялся. С крыши открывался прекрасный вид на окрестные земли. Он приблизился к краю башни и посмотрел вниз, у него перехватило дыхание от страха.

– Лучше разбиться о камни, чем быть съеденным бароном… – решил он и, осенив себя крестным знамением, спрыгнул вниз.