Ольга Крючкова - Дама сердца

Леон попытался встать, но ноги не слушались его.

Клод, он был физически самым крепким, подхватил юношу на руки.

– А теперь надо уносить отсюда ноги! И чем дальше, тем лучше! – воскликнул он.

– Не дай бог, барон имеет право аутфанга… – вставил Ригор, блеснув своими юридическими знаниями.

Актёры вопросительно на него воззрились.

– Это когда барон имеет право преследовать вора не только на своих землях… – поспешил пояснить он.

– Надо бежать в Бельфор! – воскликнула Мадлен. – Говорят, молодой граф благороден и справедлив. Будем молить его о защите!

Актёры поддержали Мадлен молчаливым согласием и поспешили покинуть леденящий душу подвал.

Свежий зимний воздух привёл Леона в чувство.

– Я смогу идти сам… – сказал он Клоду. – Мне уже легче… Так мы быстрее выберемся из леса.

Мария, затаившаяся в лесу, выбежала навстречу актёрам. Уже светало…

– Слава богу! Вы спасли его! – с радостью воскликнула она и бросилась к Леону.

– Кто ты?.. – поинтересовался юноша.

– Считай её своей спасительницей! – пояснил Жосс. – Уходим отсюда, как можно быстрее!

Вскоре актёры и Мария достигли повозок.

От быстрой ходьбы девушка раскраснелась и выглядела очень привлекательно. Это заметил даже Леон, который уже окончательно пришёл в себя.

– Можно мне поехать с вами? – с мольбой в голосе обратилась она к Жоссу.

– Соглашайся, Жосс! – поддержали её просьбу Мадлен и Колетта.

– Славная девушка! Отважная… Всё равно у неё никого нет… – заметил Ригор.

Жосс усмехнулся.

– Что ж, Мария, с этой минуты ты – актриса и полноправный член моей труппы.

Девушка улыбнулась в ответ и поспешила занять место в повозке рядом со своими новоявленными друзьями.

На следующий день, примерно в полдень, барон решил отправиться в Гнилую лощину, дабы поразвлечься с Леоном.

День выдался солнечный. Филипп де Эпиналь пребывал в дивном настроении, предвкушая, как он насладится женственным юношей, а затем подвергнет его изощрённым пыткам.

Барон не тропился, поэтому его лошадь шла неспешно. За ним следовали телохранители. Они обычно не входили в охотничий дом, оставаясь неподалёку, предпочитая проводить время подле костра, даже зимой. Они прекрасно знали, что Филипп де Эпиналь унаследовал дурные наклонности от своего отца, который также тяготел к мальчикам, а под старость сошёл с ума и забавлялся истязанием юных пажей.

Барон достиг лощины. Яркий солнечный свет освещал охотничий дом, дверь которого была приоткрыта.

Барон спешился, ничего не заподозрив. Телохранители последовали его примеру и тотчас направились к кострищу, вокруг которого лежали брёвна.

– Бездельники… – проворчал барон, не увидев егерей. – Неужели до сих пор спят?

Он вошёл в дом и тотчас заметил царящий там беспорядок. Около камина сидел связанный пожилой егерь.

– Что здесь произошло? – рявкнул барон, хватаясь за кинжал. – Почему ты связан? Где твой помощник?

– На нас напали, ваше сиятельство… Это были друзья мальчишки… – сбивчиво объяснял пожилой егерь. – Они связали нас… Мальчишку освободили… Мой помощник сбежал…

– Проклятье!!! – возопил барон. – Когда это было?

– Ещё ночью, ваше сиятельство. Думаю, они уже покинули ваши владения…

– Ты знаешь, какой участи заслуживаешь? – поинтересовался барон, замахиваясь кинжалом.

Пожилой егерь уже приготовился к смерти, помолившись Всевышнему. Он намеренно отказался спасаться бегством вместе со своим помощником, ибо знал: барон не простит предательства и уничтожит всю его семью.

– Да, ваше сиятельство… Я готов к смерти. Умоляю: пощадите мою жену и сыновей…

– Так и быть… – смилостивился барон. – Что проку от твоей старухи и уродливых ублюдков. Пусть до конца жизни ковыряются в дерьме…

Измученные актёры провели в пути всю ночь и утро. И только к вечеру достигли владений молодого графа Ангеррана де Бельфора.

Лошадь, запряжённая в повозку Жосса, в которой также ехали Ригор, Колетта, Леон и Мария захромала. Жосс остановился, дабы осмотреть подкову лошади, она была сломана.

– Эх! – сокрушался он. – Жаль мул остался в Эпинале!

Ригор вздохнул: актёры в суматохе покидали замок барона под натиском стражников и совершенно забыли про мула, которого ему подарила Беатрисса де Мюлуз. Это длинноухое создание было дорого Ригору как память, но, увы…

– Думаю, мы уже в безопасности. Если барон де Эпиналь и настигнет нас, то вряд ли отважится чинить расправу на землях графа, – выказал надежду Жосс.

Правда, Ригор не был в этом уверен, но решил промолчать, мысленно моля Господа, чтобы он отвратил погоню.

– Хорошо бы перекусить, – высказалась Колетта. – В животе бурчит от голода…

Её предложение дружно поддержали актёры.

– Ладно уж… – согласился Жосс. – Остановимся на первом же постоялом дворе, поедим и потом отправимся в замок графа.

Актёры достигли постоялого двора, что стоял на развилке дорог: та, что направо вела в Везуль, а та, что налево – в Бельфор.

Измученные актёры, наконец, смогли утолить голод, провести ночь на тюфяках, умыться и утром снова отправиться в путь, на сей раз в Бельфор.

Актёрская труппа добралась до спасительного Бельфора без приключений. Повозки пересекли мост; два стражника, бдительно охранявшие внешние ворота, преградили путешественникам путь.

Жосс, кряхтя и стеная, вылез из повозки. И уже было собирался запустить правую руку в кошель, дабы извлечь из него пару денье, дабы задобрить доблестных стражей, как его опередила Мадлен.

Она бросилась к ним, упала на колени и взмолилась (это была самая лучшая и проникновенная роль актрисы):

– Доблестные стражи! Умоляю, смилуйтесь над нами! Нынешней ночью мы чудом избежали смерти на землях Эпиналя…

Стражники замерли в недоумении, а затем растерянно переглянулись. Мадлен была диво как хороша в порыве чувств, мало того её поддержали Колета и Мария, выбравшись из повозки они также пали ниц.

Не выдержав рыданий трёх женщин, стражники размякли…

Один из них попытался поднять Мадлен с земли.

– Сударыня, сегодня слишком холодно… Вы можете простудиться… – сочувственно произнёс он, сверху взирая на аппетитные формы женщины, внешний вид которой говорил сам за себя.

– Ах, сударь… – вторила ему Мадлен. – Простуда – это ничто по сравнению с тем кошмаром, который мы пережили… Умоляю, помогите нам… – она с помощью стражника поднялась с земли, которую сковал лёгкий морозец, и припала к его плечу, орошая обильными слезами.

Глаза стражника округлились, он право находился в затруднительном положении. По долгу службы он должен был охранять ворота и не покидать вверенный ему пост. Но с другой стороны он испытывал жалость к женщинам и несчастному старику, Жоссу (мужчины-актёры предусмотрительно не стали покидать повозок, дабы Мадлен и её товарки могли довести начатую сцену до финала), который мастерски им подыгрывал, приняв несчастный смиренный вид.

– Чем я могу помочь вам?.. – поинтересовался стражник, отстраняясь от Мадлен.

– Я надеюсь упасть к ногам всесильно графа де Бельфора, рассказать ему обо всем злоключениях и молить о покровительстве… – призналась актриса.

Стражник многозначительно воззрился на своего собрата, взиравшего на душераздирающую сцену, не покидая своего поста.

– Отправляйся за командиром стражи… Пусть он примет решение, – произнёс он.

Второй стражник замялся и не спешил покинуть вверенный ему пост.

– Ты уверен в том, что делаешь? – вкрадчиво спросил он у своего товарища, растроганного слезами женщин.

– Разумеется… Граф де Бельфор сникал славу честного и доброго сеньора. Или ты не согласен с народной молвой?..

Второй стражник отрицательно покачал головой.

– А я… Да я… А я что… Я никогда не сомневался, что наш благородный сеньор всегда защитит невинных и накажет преступников по заслугам, – поддакнул он.

– Вот именно! – с жаром воскликнула Мадлен, чувствуя, что развязка близка и роль несчастной женщины ей удалась (в конце концов, не всё же играть одних баронесс). – Преступников! Если бы они не страшились законного возмездия, аутфанга, – женщина не без удовольствия ввернула новое словечко, услышанное от Ригора, – позволяющего графу де Бельфор поддерживать порядок на окрестных землях. Да что там – и всей Бургундии!

Пламенная речь Мадлен произвела должное впечатление. И сомневающийся стражник тотчас отправился за своим командиром.

Женщина же обворожительно улыбнулась своему защитнику, который буквально пожирал глазами её роскошный бюст.

– Ах, сударь, в наше время не часто встретишь мужчину, наделённого благородством и храбростью… – проворковала она, одаривая стражника, многообещающим взором.

– Надеюсь, если вы найдёте приют в замке, то не откажетесь навестить меня… – произнёс он, сглатывая слюну.

Мадлен улыбнулась.

– Почту за честь услужить вам…

От таких слов стражник расплылся в довольной улыбке и уже мысленно представлял, как овладеет сочной незнакомкой.

…Командир замковой стражи внимательно выслушал эмоциональный рассказ Мадлен, а затем и краткие замечания Жосса.

– М-да… – задумчиво протянул он. – До меня доходили слухи, что барон де Эпиналь запугал своих сервов и те боятся его полусмерти. Так вот значит, в чём причина этого страха…

Командир стражи умолк, обдумывая, как ему лучше поступить. Действительно, граф де Бельфор, получив обширные владения после смерти своего отца, правил мудро и справедливо. Он не одобрял баронов, которые из-за всяких мелочей хватались за оружие и с остервенелым энтузиазмом осаждали замки своих соседей. Мало того, он не понимал сеньоров, жестоко обращавшихся со своими сервами. Ведь от блага сервов зависело и процветание ленов[52]. Что толку в полуголодных работниках, которые еле-еле передвигают ноги? Зачем сдирать с них три шкуры?.. Зачем травить собаками? Зачем наказывать за малейшую провинность? Зачем издеваться над сервами, дабы удовлетворить свои низменные прихоти? Ангерран де Бельфор не понимал этого и старался никогда не уподобляться жестокости баронов, в то числе и Филиппа де Эпиналя.