Ольга Крючкова - Дама сердца

– Где ты безродный ублюдок? – вопил виконт. – Я убью тебя!

«Безродный ублюдок», голый, лёжа под кроватью на холодном каменном полу, подле своей знатной возлюбленной, также обнажённой и насмерть перепуганной, схватил безумца за ноги и со всей силы рванул на себя.

Виконт, не ожидая такого подвоха, потерял равновесие и упал.

– Бегите! Зовите на помощь! – выкрикнул Ригор, помогая графине выбраться из их укрытия, воспользовавшись беспомощностью ревнивца.

Но Беатрисса была женщиной не робкого десятка и уже взяла себя в руки. Она схватила дорогую вазу, стоявшую подле камина, и обрушила на голову, распростёршегося на полу виконта. Тот потерял сознание…

В это время за дверью послышались торопливые шаги.

– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! С вами всё в порядке? – поинтересовалась служанка. – Я слышала крик…

Беатрисса накинула пелисон и подошла к двери.

– Да всё в порядке! – Не моргнув глазом, солгала она. – Иди спать…

«Убивать будут в собственном замке, никто не проснётся… – подумала Беатрисса. – Завтра же устрою выволочку страже… Совсем обленились…»

Анри с трудом открыл глаза. Голова страшно болела. Он издал протяжный стон и попробовал встать, но тщетно.

– Наконец-то вы очнулись, – констатировала графиня.

Виконт, услышав её голос, тотчас отреагировал:

– Беатрисса, как вы могли… – произнёс он и снова безуспешно попытался подняться.

– Не пытайтесь вставать, вы связаны, – холодно произнесла графиня.

Слова мачехи возымели на виконта действие.

– Что? – возмутился он и, наконец, почувствовал, что его руки и ноги крепко спутаны верёвками. – Развяжите меня немедленно!

Беатрисса приблизилась к виконту.

– И не подумаю! Вы хотели убить меня. Я передам вас в руки графа де Мюлуза и расскажу ему, как вы проникли ко мне в спальню.

Виконт издал протяжный стон, похожий на вой раненого волка.

– Вы не посмеете!

– Ещё как посмею! Вы тайно пробрались в мой родовой замок, дабы убить меня. Граф не простит вам подобной выходки.

– Ах, так! – возопил пленник. – Тогда я расскажу отцу, что вы делите ложе с безродным голиардом!

– Он не поверит, – спокойно возразила графиня.

– Отчего же?! Ещё как поверит! Допросит с пристрастием прислугу, она всё расскажет…

Беатрисса побледнела.

– Вы ведёте себя, Анри, как безумец… – сказала она.

– Разумеется! Я снедаем ревностью – вы променяли меня на какого-то рифмоплёта. Я уничтожен! Раздавлен! Я не понимал, что делаю! – признался виконт. Беатрисса хранила молчание. – Прикажите меня развязать…

– Вы обещаете не причинить вреда голиарду?

– Да! Обещаю!

– Хорошо. Вы тотчас с рассветом покинете Шальмон, – настаивала Беатрисса.

– Ни за что! Пусть этот безродный рифмоплёт убирается отсюда! – в приступе гнева возопил виконт.

– Вы опять… – графиня разочарованно вздохнула. – Придётся вам остаться связанным…

– Беатрисса! Я так люблю вас! А вы… вы… – признался виконт и сник.

Графиню охватило волнение. Её пасынок совершил безумство… Но из ревности! Он по-прежнему любит её…

– Я не хочу жениться на Сюзанне, вашей камеристке! – продолжал он. – Я хочу жениться на вас! В конце концов, мой отец и ваш муж не вечен…

Беатрисса прижала руки к груди, ей казалось, что сердце сейчас выскочит, так учащённо оно билось. Неожиданно она вспомнила ночи, проведённые в объятиях Анри… Страсть, с которой она ему отдавалась…

Смятение охватило её. Действительно ли она хочет, чтобы пасынок покинул Шальмон? Её многое связывает с ним. А голиард… Он просто смазливый мальчишка, сочиняющий баллады и альбы. Что он может дать ей, кроме своей любви и стихов? Ничего…

Анри же сможет стать достойным приемником графа, эшевеном Мюлуза. Несмотря на свою романтичность, Беатрисса была практичной женщиной.

– Хорошо, я удалю голиарда. И между нами всё станет по-прежнему… – пообещала она.

Утром Беатрисса вспомнила о виконтессе Матильде де Монбельяр де Монфокон. Последний раз она видела виконтессу накануне Крестового похода в Бельфоре, когда граф де Бельфор праздновал рождение внука. Были приглашены Мюлузы, Монбельяры, Понтарлье и другие знатные фамилии Бургундии.

Беатрисса с удовольствием вспоминала тот праздник, хоть и прошло почти шесть лет. Ибо следующим летом все рыцари Бургундии, став под знамёна Рено II, отправились в Крестовый поход. Многие из них не вернулись, найдя смерть на чужбине. И после окончания военных действий, уже несколько лет спустя израненные и измученные бургунды и французы возвращались из плена сарацинов. Увы, но Рено II, его братьям, а также Генриху де Монбельяру и многим рыцарям не суждено было вернуться на родину.

Узнав о смерти многих знатных бургундских рыцарей из первых уст, от своего пасынка, а также о том, что от ран на Святой земле скончался виконт де Монбельяр, графиня искренне пожалела Матильду. Она всегда считала де Монбельяра красивым мужчиной и галантным кавалером. Теперь же Матильда была вынуждена прозябать в одиночестве, как и многие дамы Бургундии.

Она решила написать Матильде письмо, дабы та приняла под своё покровительство Ригора. Беатрисса поделилась с ней последними новостями, произошедшими в Мюлузе и окрестных замках, а также намекнула, что сей голиард, которого она рекомендует, наделён не только талантами стихосложения.

Беатрисса ещё раз бегло прочитала послание, невольно на глазах навернулись слезы – ей было жаль расставаться с молодым красавцем. Но она взяла себя в руки и послала служанку за Ригором.

Тот явился по первому же зову. Беатрисса окинула взором голиарда. Безусловно, он красив, искусно играет на лютне, пишет утончённые альбы и кансоны, умеет доставить удовольствие женщине (предположение графини о том, что Ригор – девственник, было явно поспешным), но, увы, теперь виконтесса де Монбельяр будет наслаждаться его талантами.

– Я вынуждена расстаться с вами, Ригор, – произнесла графиня ледяным тоном, который давался ей с трудом.

Ригор растерялся. Ещё совсем недавно они предавались любовным безумствам, он посвящал ей одну альбу за другой, казалось, что графиня на вершине блаженства…

– Но почему, ваше сиятельство?.. – робко спросил он. – Неужели из-за виконта?..

Лицо графини стало непроницаемым.

– Вы задаёте слишком много вопросов. Несомненно, я оценила ваши таланты, в том числе музыкальные и стихотворные. Думаю, что виконтессе Матильде де Монбельяр они более придутся по вкусу. Вот письмо… – графиня протянула Ригору свиток, запечатанный личной печатью, принадлежавшей ещё её отцу, с изображением двух борзых собак.

Голиард машинально взял свиток.

– Но ваше сиятельство… – промямлил он. – Я умру от тоски вдали от вас…

– Надеюсь, этого не произойдёт. Виконтесса, насколько мне известно, сама питает слабость к стихосложению. И давно мечтает обзавестись придворным голиардом.

Ригору хотелось разрыдаться. Он устремил на графиню взор, полный мольбы, тоски и отвергнутой любви. Та выдержала его взгляд, ничем не выдав душевного волнения.

– Вот возьмите, это скрасит ваш путь до замка Монбельяр. – Графиня достала из небольшого сундучка, стоявшего на столе кожаный мешочек, наполненный серебром, и протянула Ригору.

Тот замешкался. С одной стороны ему было унизительно принимать деньги от женщины, с которой он делил ложе, но с другой… Ему надо было добраться до Монбельяра, а это как минимум четыре дня пути. Да и потом, как встретит его виконтесса?..

Ригор принял мешочек и окончательно сник, понимая своё унизительное положение.

– Во дворе вас ожидает мул. В его седельной сумке вы найдёте всё необходимое… – произнесла графиня на прощанье.

Ригор покинул Шальмон в удручающем состоянии. Ему казалось, что жизнь закончилась: Беатрисса отвергла его в угоду своему пасынку, а его отправила ублажать какую-то престарелую виконтессу.

Ригор ехал на муле по тракту, ведущему в Монбельяр. Его одолевали тягостные мысли о ничтожности жизни и превратностях судьбы.

Когда солнце уже стояло в зените, он ощутил чувство голода. Но, увы, на дороге не было видно ни одной харчевни. Тогда Ригор спешился и решил перекусить, заодно и дать отдохнуть своему длинноухому «коню».

Не успел он достать из седельной сумки пирог, начинённый мясом, как до его слуха донёсся женский смех. Ригор насторожился: кто это может быть вдали от Мюлуза и Монбельяра? Неужели крестьянки?

Несмотря на охватившее его любопытство, он надкусил пирог и начал смачно его жевать. До него снова донёсся женский смех.

Ригор взял мула под уздцы и пошёл в том направлении, где по его разумению и происходило веселье. К своему вящему удивлению через два десятка туазов за придорожным кустарником ему открылась живописная картина: две повозки, украшенные паланкинами из разноцветных кусков ткани, рядом – трое мужчин, две женщины и трогательный юноша, настолько женственный, что его можно было принять за девушку. Именно над ним и посмеивались женщины. Юноша же отшучивался, но силы были явно не равны и хохотушки вогнали его в краску.

Мужчины пытались развести костёр, дабы согреться и приготовить пищу. Одна из женщин ловко орудовала острым ножом, расправляясь с тушкой кролика, который ещё недавно бегал по здешним полям. В то же время она умудрялась словесно задеть юнца, да побольнее.

– Ты настолько хорош, Леон, что тебя стоит нарядить девицей и продать подороже в ближайшей харчевне какому-нибудь толстосуму. А когда он решит поразвлечься с тобой и задерёт тебе юбку, то там его будет ждать сюрприз!

Вторая женщина, достававшая вещи с повозки, залилась звонким смехом.

– А, ну замолкните, потаскухи! – рявкнул на них один из мужчин, самый старший по виду. – Совсем мальчишку довели! Разве он виноват, что румян и нежен, как девчонка? Таким уж его создал Всевышний. И негоже издеваться над ним…