— Позвольте мне проводить Вас.

— Незачем. Как видите, я под надёжной охраной. Неподалёку меня ожидают слуги.

(«До чего же он настырен!.. А бедный Бриан ждёт меня… Мы так редко видимся, за последний год лишь однажды, а я тут… И дёрнул же чёрт (прости, Господи!) этого сеньора заехать в такую глушь! Нашёл место для охоты! Земля, конечно, не наша, но ведь ни он, ни его люди никогда здесь не появлялись, да и озеро спорное… Бедный, бедный мой Бриан!»).

— Хороши же у Вас слуги, бросили Вас одну! — усмехнулся Артур. — Их нужно чаще сечь, баронесса, от этого они становятся услужливее.

— Уж как-нибудь сама разберусь, как с ними поступать! К Вашему сведению, сеньор, они меня не бросали, я сама отослала их.

— Могу я что-нибудь сделать для Вас?

— Ничего. Требоди, приведи мою лошадь. Она там, на берегу.

— Позвольте мне, баронесса! — Баннерет изо всех сил старался заслужить её благосклонность, но она даже не удостоила его взглядом.

— Стой, стой, мерзавец! — Артур вдруг пришпорил коня и поскакал к озеру. Проследив за ним взглядом, Жанна заметила Бриана, метнувшегося прочь от её лошади. Надежды на счастливое свидание были потеряны, и всё из-за этого баннерета!

— Вот Ваша лошадь. — Леменор привёл её дженнет. — Какой-то мошенник пытался её украсть.

— Это был не мошенник, а мой паж, — сквозь зубы процедила баронесса и с помощью Требоди села в седло. — Прощайте!

— Но я не могу отпустить Вас! Вам угрожает опасность.

— Не большая, чем в Вашем обществе.

Её иноходец неторопливо затрусил к озеру. Баннерет слышал, как она отчитывает Требоди. Да, не повезло парню. Потом Жанна остановилась, подождала, пока Требоди заберется на мула и галопом понеслась прочь: нужно было оказаться на постоялом дворе до возвращения отца. Лишь бы Бригес подольше задержал его!

А вот и ребята Требоди. Ох, и получат же они от неё! Мерзавцы пропустили-таки кружечку в харчевне, бросили её одну. А если бы на месте этого рыцаря оказались валлийцы? Мало ли случаев, чтобы они совершали свои набеги посреди белого дня? Да и рыцарям доверят нельзя. Словом, сегодня ей очень повезло, нужно будет отблагодарить Бога и слугу его, Николая, за своё спасение.

Глава III

— Ой, неспокойно у меня на сердце, Нетти! — сказала девушка с каштановыми волосами, на скорую руку перехваченными цветным плетёным шнуром. — Лишь только барон уехал — баронесса засуетилась и послала Требоди в Мерроу. Опять послала!

— Что значит «опять»?

— Это уже третий раз с тех пор, как она вернулась из святых мест. Говорит, что беспокоится о здоровье малютки харчевницы, но я ей не верю. При бароне-то она тихая, а без него — словно бес вселился! И попробуй ей слово поперёк сказать — даром, что девчонка, отходит так, что по-собачьи выть будешь. Как бы не сбежала наша баронесса! По секрету скажу, видели её по весне с одним красавчиком.

— А где? — оживилась Нетти.

— Да возле холмов.

— А барон знает?

— Вот ещё, своя шкура дороже! А скажешь — от обоих на орехе получишь, а ведь что у отца, что у дочки рука будто камень. Один свое возьмет кулаками, другая — ногтями да палкой. Что барон, что она — одна сатана. Но ловко же она отца за нос водит! И, даром, что благородная, никакого разумения. Виданное ли дело с парнем по холмам бродить, смерть дразнить! Что, если дикие кимры спустятся с гор и перережут им глотки? Тут ведь по соседству сразу шестерых прирезали. А если этот красавчик забалует? Она ведь у нас что ангелочек Божий, по ней дети из огорода берутся. Парень позабавится — и поминай как звали, а она, не приведи Господи, в подоле принесёт! Да тут ведь убийство будет, Нетти, барон ведь дочь убьёт, а позора не допустит. А заодно и меня порешит за то, что ничего ему не рассказывала про дочкины грешки.

— Ну так расскажи ему.

— Боюсь! Говорила же, у обоих рука тяжёлая.

— Тогда помалкивай и оставь их в покое. — Её собеседница подложила ещё немного грязного белья в большую деревянную лохань с мыльной водой.

— Может, посмотреть, чем она занимается?

— Известно чем — в грядках копается!

— Одна?

— Не с любовником же!

— Не знаю, Нетти. Чует моё сердце неладное!

— Вечно оно у тебя что-то чует!

— Всё-таки я лучше схожу, посмотрю.

— Беги, только, смотри, зад себе не отбей от усердия!

— Совсем избаловал сеньор свою дочь, — тихо вздохнула Нетти, погрузив огрубевшие красные руки в воду. — Ей забава — а нам одно горе.

Жанна действительно не просто так посылала нарочных в Мерроу: с некоторых пор у них с Брианом было заведено, что он или она будут назначать свидания через конюха «Зуба дракона». Сегодня была её очередь.

Прислушавшись, Жанна различила среди привычного будничного шума голос Требоди — значит, уже вернулся. Отряхнув руки от земли, она поспешила к конюшне.

— Ну? — нетерпеливо спросила она.

Вместо ответа министериал кивнул.

— Что-то у нас рыбы мало, надо бы прикупить. Да и свечей бы я для церкви взяла — в Мерроу хорошие свечи продают, такие не стыдно перед ликом Пречистой Девы зажечь. Послушай, Требоди, есть завтра в Мерроу рынок?

— Есть, сеньора, только народу там будет! Давайте я съезжу и куплю то, что Вам надо?

— Да самой мне надо, Требоди, а то опять вместо рыбы одни хвосты привезёшь! Да и к священнику зайти нужно, дело есть одно… Как ни крути, самой мне надо ехать.

И на следующее утро она поехала в Мерроу.

Сопровождаемая Требоди, прокладывавшего ей дорогу в толпе, баронесса неспешно прогуливалась по рынку, прицениваясь то к одному, то к другому. Если ей что-то нравилось, она подзывала кого-нибудь из слуг и поручала ему расплатиться и забрать товар; сама Жанна заплатила только за свечи, одну из которых приказала при себе зажечь.

— Ступай, я к священнику. — Закончив с покупками баронесса поспешила избавиться от Требоди. — Проследи, чтобы эти олухи ничего не просыпали и не разбили. Когда я вернусь, чтобы все было погружено.

Убедившись, что Требоди ушёл, Жанна поспешила выбраться из людской сутолоки и зашагала к домику священника, моля Бога, чтобы она не встретила по дроге препятствий. На полпути она свернула к старому кладбищу. Вопреки её опасениям, переодетый монахом Бриан ждал её в условленном месте.

— Святая Варвара, я думала, Вы не приедете! — радостно выдохнула Жанна. — Я так давно не получала от Вас вестей…

— Виной всему дядя, — вздохнул Бриан, поправив выбившиеся из-под капюшона волосы. Они были длинными, мягкими и чистыми — каждый раз отправляясь на свидание, он тщательно мыл их в бочке с дождевой водой. — Он стал таким подозрительным. Ах, Жанна, сколько всё это будет длиться?

— Столько, сколько Вы сочтёте нужным, Бриан. — В качестве укрытия они выбрали два высоких надгробия в дальнем конце кладбища, которые плохо просматривались как с дороги, так и из деревни. — Почему бы Вам ни поступить на службу? Вы даровиты и везде снискаете успех.

— Вы не знаете людей, баронесса! — с чувством пробормотал Бриан. — Моё искусство нужно Вам, потому что Вы его понимаете, потому что я научил Вас понимать, потому что Вы умны, а они… Свиньи, погрязшие в распутстве и пьянстве, могут ли они что-нибудь понимать в поэзии?!

— Хорошо, тогда наймитесь в солдаты.

— Жанна, как Вы можете! Эти солдафоны и я? Мои руки привыкли перебирать струны, они не для грязной работы.

— С каких это пор служение долгу предков стало грязной работой? — нахмурилась баронесса. — Я гордилась бы Вашими подвигами и, быть может, дала Вам рукав от платья, чтобы Вы повязали его на руку.

— О, дайте мне его сейчас! — взмолился Бриан, молитвенно прижав руки к груди.

— Не заслужили. Говоря о своей любви, Вы так и не удосужились её доказать. Ну же, Бриан, ради меня, поезжайте в Вустер и покройте своё имя славой. Вы разбогатеете, вернётесь ко мне, попросите моей руки…

Бриану её идея не понравилась. Она ждала ответа, но он упорно молчал. Служить кому бы то ни было ему не хотелось. Одно дело прельстить неискушенную в любви хорошенькую девушку, изредка ради неё приезжать послушать мессу в чужую церковь, где она одарила бы его мимолетным взглядом, во время еще более редких и коротких встреч с упоением купаться в лучах восхищения, с которым она внимает его посредственным творениям, а совсем другое — взяться ради неё за трудное ремесло воина. Да, сначала она ему нравилась, особенно на расстоянии, но потом он пресытился этой «дальней любовью» и отвечал на её весточки только потому, что думал выгодно жениться… Но потом он подумал, что с годами девичья красота блекнет, а жену с сопливыми детьми на руках нужно содержать — а на что содержать? Наведя справки, Бриан понял, что барон ни за что не выдаст за него свою дочь, а, поженись они тайно, лишит ее наследства, и уже не так охотно сам стремился с ней увидеться.

— Да любите ли Вы меня, Бриан? — Жанна в задумчивости остановилась.

— Люблю ли я Вас, прекраснейшая из смертных? Ни один человек не любил так, как люблю Вас я! Вы для меня солнце и звёзды, та путеводная звезда, что помогает мореходу не сбиться с пути… — Бриан говорил страстно и, казалось, искренне. Поддавшись минутному порыву, он упал перед ней на колени. — Вы моя повелительница, я Ваш вечный раб!

— А у раба дырка на плаще, — хихикнула девушка. — Не позорьтесь, купите новый.

— Опять деньги! Это суета сует, а наша любовь…

— И всё же Вам нужно как-то устроиться в жизни. Думаю, Вустер — самое верное решение. Ваш отец, несомненно, одобрит Ваш выбор и даст Вам необходимые рекомендации.

— Я не поеду в Вустер, — пробормотал Бриан. — Я стану всеобщим посмешищем, ведь всё, что я умею, — это слагать канцоны.

— Но как же… — опешила баронесса. — Бриан, вспомните, как Вы рассказывали мне о том, как все хвалили Ваше мастерство. Даже Ваш отец признал, что был посрамлён в стрельбе из лука. Отбросьте скромность, не Вы ли в одиночку справились с тремя злодеями, напавшими на Вас, когда Вы ехали ко мне? Вы тогда опоздали, я очень сердилась…