— Думаю, тысячу смогу дать, — ответил он и испугался — не мало ли?

Итак, тысячу. Мелочится, денег у него гораздо больше. Граф ещё раз задумался. Вернувшись в родные края, он заранее, через знающих людей, навёл справки обо всех невестах Херефордшира и Шропшира и теперь, сопоставляя факты, пришёл к выводу, что, наряду с Мелисандрой Гвуиллит, Жанна Уоршел больше других подходит на роль его супруги. Она из знатной семьи (род Уоршелов считался одним из древнейших в этих местах и издавна пользовался уважением; о роде её матери и говорить не приходилось), с превосходными фамильными связями, хорошо воспитана, богобоязненна… Земли баронства Уоршел ежегодно приносили стабильный доход, который по слухам должен был значительно увеличиться за счёт какого-то рискованного предприятия, окончившегося в пользу барона — почему бы ни жениться на его дочери? Был и ещё один довод в пользу Жанны Уоршел: невеста графа Норинстана должна была быть дочерью англичанина, чтобы укрепить его положение на новой родине. Можно было бы, конечно, подождать, но представиться ли ещё случай жениться на родовитой англичанке? Роланд уже не мальчик, чтобы бесконечно затягивать с женитьбой.

А что до других наследников Уоршела, то, при удачном стечении обстоятельств, можно добиться признания его супруги единственной наследницей. Из близких родственников мужского пола у барона Уоршела только племянник. Ему семь — опасный возраст. Доживет ли он до совершеннолетия? Его мать, одна из двух сестер барона, умерла, не успев родить сыну брата; от второй сестры никаких вестей…

— За кого вышла Ваша младшая сестра, Бланка?

— За Роберта Клера.

— Он из Шропшира?

— Нет, из Дербишира.

Дербишир… Славное графство, где всегда неспокойно. Надо будет навести справки — может, супруги Клер и не доехали до дома. А Уилморы…

— У них есть дети?

— Нет, насколько мне известно, этот брак не благословил Господь. Если Роберт Клер пребывает в добром здравии, он, скорее всего, женился вторично.

— Значит, Ваша сестра приняла обет?

— Все может статься, — пожал плечами барон.

Что ж, если этот Патрик Уилмор все же справит день своего совершеннолетия, они выгодно поделят баронство.

— Кто наследует баронство? — Вопрос был смелым, но должен был многое прояснить.

— Мои будущие сыновья. Я намерен жениться вторично. Если сыновей у меня не будет, то баронство получат сыновья моей дочери. — Барон догадывался, что граф об этом спросит. Тысяча фунтов — это не те деньги, чтобы не задавать подобных вопросов.

— В обход Вашего племянника? — удивился Норинстан.

— А он знает гораздо больше, чем я о нем, — подумал Джеральд и ответил: — В завещании имеются оговорки на этот счет. Если моя дочь выйдет замуж и родит сына, а у меня не будет наследника, я завещаю Патрику Уилмору все земли севернее реки, пару деревень и одну из мельниц.

— Всего-то? — удивился Роланд. — А замок?

— Он отойдет во владение детям моей дочери. Разумеется, если у меня не будет сыновей. Если же они у меня будут, замок и большая часть баронства достанется им. Одну треть я завещаю Жанне, Патрик Уилмор же не получит ничего.

Эта Жанна Уоршел отхватит неплохой куш: её земли, пусть и не такие обширные, приносят гораздо больше дохода, чем будущие владения Уилморов. Достаточно того, что ей отойдет Мерроу. И это только худший вариант. При удачном стечении обстоятельств (надо учитывать, что Уоршел уже не молод) его дочь принесет своему мужу куда больше.

— Две — и по рукам, — сказал Норинстан. — Только из уважения к Вам.

Барон молчал, и граф снова вернулся к методу пряника:

— Я много слышал о добродетелях Вашей дочери, в том числе, и от служителей церкви, — это было ложью, но в подобном деле нужно было обязательно польстить барону — и решил воочию убедиться в справедливости их слов. Теперь я убежден, что именно Ваша дочь — самая достойная невеста в этих краях, и желал бы видеть её своей женой

— Хорошо, я даю за ней столько, сколько Вы просите, — вздохнул Джеральд. Для него это были немалые деньги, но ради благополучия дочери ему ничего не жалко.

— Что ж, в таком случае Ваша дочь может шить свадебное платье, — улыбнулся Роланд.

— Думаю, она очень обрадуется, — неуверенно улыбнулся в ответ Уоршел; он всё ещё не мог поверить в то, что гость всерьёз говорит о женитьбе на его дочери. — Уверен, она оценит ту честь, которую Вы оказали нашему роду.

— Надеюсь, что так. А теперь неплохо было бы подробнее обсудить её приданое.

Затаив дыхание, Жанна стояла на галерее. Перегнувшись через перила, она с любопытством смотрела на таинственного графа. Он произвёл на неё сильное впечатление, скорее даже не внешностью (ей было плохо его видно), а тем, как он разговаривал с её отцом. Уверено, решительно, чуть свысока. И ведь он был младше него! Жанна с замиранием сердца, почти не дыша, ловила каждое слово. Её любопытство медленно, но верно превращалось в восхищение человеком, который бывал при таинственном далёком королевском дворе — и тут граф заговорил о женитьбе…

Честно говоря, во всём происходящем её пугало не то, что она станет женой Норинстана, а не Леменора, а сам факт замужества. Если раньше оно казалось ей очередной игрой, то теперь… Пару дней назад Джуди в вечернем разговоре по душам развеяла наивное представление госпожи о браке, но, несмотря на все просьбы Жанны, так и не объяснила, что скрывается за этим таинственным словом. Приправленное подслушанными душераздирающими рассказами о том, что мужья каждый день избивают жён, а иногда и «делают кое-что похуже», понятие брака теперь вызывало в баронессе чувство панического ужаса. Ей казалось, что она всю жизнь проживёт в замке рядом с отцом — а тут вдруг перед ней ясно замаячила перспектива через пару месяцев покинуть Уорш.

Жанна лихорадочно размышляла над тем, что ей делать, и, наконец, решила бежать. Она осторожно отступила назад, стараясь не шуметь, спустилась по лестнице и по череде переходов пробралась в свой уголок. Позвав Джуди, единственную служанку, которой она могла доверять, девушка приказала ей собрать всё необходимое для путешествия. Служанка недоумённо пожала плечами (она знала, что спрашивать сейчас о чём-либо бесполезно) и открыла один из сундуков.

— Помоги нам, Пресвятая Дева! Смилуйся, Царица Небесная! — Жанна перекрестилась и, поцеловав ноги фигуры Девы Марии, затеплила возле неё лампадку. — Господи, сопутствуй мне в этом путешествии охраняй меня во всех обстоятельствах от всяких искушений и зла. Через Христа, Господа нашего. Аминь!

Баронесса накинула дорожный плащ, выставив Джуди, вытащила из тайника несколько монет и засунула их за лиф платья.

Незаметно выбраться из замка можно было только через донжон. Заглянув в главный зал и убедившись, что отец и гость куда-то ушли, девушка на цыпочках пробралась в тёмную комнатку рядом с залом и, велев служанке посветить ей, с трудом привела в действие старинный механизм. Перед ними были каменные ступени, уходящие в темноту. Обеим стало не по себе, но отступать было поздно.

Подземный ход вывел их к густым зарослям возле пшеничного поля. Легкие волны, поднимаемые ветром, пробегали по нему, колыхали белое золото наливающихся силой колосьев. Живое золото, разбавляемое темными вкраплениями сорняков, яркими пятнами полевых цветов, тянулось на много миль, обрываясь трепещущей стеной у крестьянских выгулов.

— Куда теперь, Джуди? — Жанна огляделась по сторонам. — Я как-то не подумала об этом.

— Полагаю, у Вас два пути, госпожа: один ведёт в монастырь, другой — к баронессе Гвуиллит. Выбирайте сами.

— Мы идём в Гвуиллит, — не задумываясь, ответила девушка. Ей даже не пришло в голову, что Гвуиллит слишком далеко, чтобы добраться до него без лошади по небезопасным дорогам; девять шансов из десяти, что они попадут в руки валлийцам, не испытывавшим особого пиетета даже к благородным английским дамам.

Служанка кивнула, мысленно заметив, что Жанна, не привыкшая к долгим пешим прогулкам, не дойдёт и до Мерроу. Но страх прибавляет сил, и баронесса упрямо пробиралась среди колючих колосьев, стараясь избегать встречи с крестьянами.

— Вам нужно отдохнуть, госпожа, — заботливо сказала служанка, искоса посмотрев на её сапожки из мягкой кожи, запрятанные в деревянные галоши, — лучше бы домой вернулась, а то ещё ноги натрёт!

— Нет, мы слишком близко от Уорша. — Заметив впереди расположившуюся на меже группу крестьян, баронесса резко свернула в сторону: её не должны были видеть.

Жанна решилась передохнуть только вечером, когда колосья зарделись на солнце. Оттуда, где они стояли, донжон Уорша казался всего лишь багрово-серым пятном на горизонте. Ноги гудели, и она с удовольствием присела на бугор, уставившись на бесконечное колышущееся море пшеницы. Джуди отправилась на поиски проезжей дороги, но, так как устала не меньше госпожи, больше думала об отдыхе, чем о продолжении пути. Вернувшись, она рассказала, что отыскала неподалёку очаровательное местечко, где можно спокойно передохнуть. Они прошли немного вдоль поля и вышли к небольшому оврагу, острым концом врезавшемуся в выпас.

Начинало смеркаться; Жанна проголодалась. Похолодало, так что дорожный плащ пригодился. Джуди попыталась развести огонь, но ветки были слишком сырыми, и её попытки не увенчались успехом. Темнота сгущалась, а вместе с ней на смену дневной эйфории приходил страх.

— И зачем, госпожа, — с лёгким упрёком спросила служанка, — мы забрели в такую глушь? Здесь же убьют, зароют и не найдут! Не лучше ли, пока не поздно, поискать дом для ночлега? Должна же где-то быть деревня….

— Нас там найдут и вернут отцу, — покачала головой баронесса. Теперь она начинала раскаиваться в том, что бежала, сломя голову, не позаботившись о собственной безопасности, элементарных удобствах и лошади. — К тому же я не в состоянии сделать ни шагу. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя хозяйка страдала?