Мэтью было все равно, согласна она или нет. Его главной заботой было обеспечить безопасность всей семьи, а главным желанием – проводить с ней как можно больше времени наедине. Но, прежде чем он смог поцеловать ее, разговор зашел о Маркусе.

– Он наставил мне синяков вчера ночью, – ответил Мэтью на вопрос, как он спал. – Это самое беспокойное существо на свете. Он даже ругается во сне.

– Его дед все время так разговаривает, вот мальчик и нахватался. Ему только на пользу, что теперь он будет с нами. Ты влияешь на него гораздо лучше.

И как ей удается все плохое превращать в хорошее? Мэтью обнял ее за талию и притянул к себе.

– Кори, я хочу, чтобы у нас была настоящая брачная ночь, когда мы поженимся.

– Но где? У нас ведь нет отдельной комнаты. – Тут же ее лицо озарила сияющая улыбка, ибо Мэтью уже ласкал ее грудь под корсажем.

– Проклятие! Я найду комнату! – Мэтью решил, что разобьется в лепешку, но найдет возможность заняться с ней любовью в их брачную ночь… Если их всех до этого не убьют.

* * *

Летти и Маркус очень быстро освоились в Хэмптон-Корте. На следующий же день после приезда они устроили каверзу. Когда Мэтью вошел осмотреть оранжерею, перед тем как туда должна была войти королева с фрейлинами, он увидел, что дьяволята, как он их называл про себя, приукрасили двух величественных львов, лежавших по обе стороны от трона. Ведь кто еще мог иметь доступ к его старой одежде? Лев справа гордо носил его старую шляпу, лихо заломленную набекрень. Левый казался царственно величественным в соломенной шляпе садовника. Кроме того, у обоих были большие бороды и усы из коричневой шерсти.

Мэтью знал, что королева ужасно гордилась своими львами, подарком принца Оранского, сделанными несколько лет назад. Она считала их символическими стражами своего трона. Если она узнала бы, что кто-то покусился на ее гордость, то незамедлительно последовало бы наказание.

Но разряженные львы были так потешны! Невзирая на постоянный недостаток сна, на подавляемое вожделение к Кори, на притаившегося где-то во дворце убийцу, Мэтью не выдержал. Он прислонился к косяку и хохотал, пока не заболели бока.

– Милорд, что вы увидели такого веселого, что заслоняете вход и устраиваете тут спектакль? – Ла Файе просунул в комнату нос, такой же малиновый, как и его камзол.

Мэтью указал рукой на львов и зашелся в очередном приступе смеха. Ла Файе со своим вечно самодовольным и напыщенным видом очень напоминал одного из этих львов. Мэтью представил себе француза с шерстяной бородой и в старой шляпе и захохотал еще громче.

Ла Файе состроил недовольную гримасу.

– Вижу, здесь поработали эти ужасные дети. Не могу понять, почему ее светлость решила привезти их сюда. – Он вытащил из кармана платок и чихнул. – Ну, если хотите моего совета, то им стоит надрать уши.

* * *

Мэтью пренебрег этим советом хотя бы уже потому, что ему не нравился Ла Файе. Но к концу дня он понял свою ошибку. Ему обязательно надо было как-то отреагировать, потому что Летти и Маркус не могли сидеть смирно и пяти минут. Хуже того, они вовлекли в свои забавы Кэрью и маленького Сэмюэля.

Они продолжали баловаться и за обеденным столом, в результате чего опрокинули кубок с ромом в тарелку с мясом. Мало этого, когда никто не видел, Маркус поднес к ней зажженную свечу. Внезапная вспышка пламени опалила волосы всех, сидящих за столом.

В следующий раз чертенята пробрались в кухню и стали бросать различные предметы в поднимающееся тесто, чтобы послушать, как оно шипит, опускаясь. Повар застал их за этим занятием и выгнал, вне себя от гнева. Мэтью еле удалось его утихомирить, чтобы скрыть произошедшее от королевы, а у него и без этого было множество дел.

Он пытался быть терпеливым, но, невзирая на то что мадам Генриетта и Кори наказывали их, детишки казались неисправимыми. Кори заперла Маркуса в комнате Мэтью. Летти она приговорила к тяжелому труду с вышиванием. В результате появилось нечто столь грязное и некрасивое, что, по мнению Мэтью, могло подойти только для чистки коров, а не для настенного украшения. Кори и Генриетта даже настаивали, чтобы они все играли в акростихи, сочиняя поэтические строки с зашифрованными в них посланиями.

Но ни у кого не было возможности следить за детьми постоянно. А когда дьяволята узнали, что месье Ла Файе поедет с ними в имение Мэтью, они взяли за правило дразнить его. Сначала они стали потихоньку утаскивать вещи из его комнаты. Если он жаловался, что у него что-то пропало, они тайком возвращали это обратно, подкарауливая момент, когда его не было в комнате. Сначала Ла Файе был обескуражен, затем рассердился, затем уверился, что комната населена призраками. Мэтью знал, чьи это проделки, потому что услышал, как Маркус хвастался Кэрью. Он был так взбешен, что набросился на мальчишку и шлепал его, пока тот не заревел. Кори бросилась на помощь, уверенная, что ее драгоценного ребенка убивают, и они в первый раз серьезно поссорились.

– Пожалуйста, не бей его, – попросила она Мэтью, когда они остались одни. – Ведь он же нас возненавидит.

– Я не так уж сильно его побил, – запротестовал Мэтью. – Он поднял такой шум, чтобы привлечь твое внимание. И вобще, Кори, мы не можем позволять им так себя вести. Они не будут знать, что можно, а что нельзя.

– Но тогда нужно поговорить с Маркусом, а не наказывать его физически, – сказала Кори, едва удерживаясь от слез. – Почему бы не попробовать сначала убеждение? Ну, пожалуйста!

Мэтью сдался, тем более что Кори села ему на колени и постаралась успокоить его поцелуями.

* * *

– Дети, вы не должны дразнить месье Ла Файе, – сказала Кори, когда все собрались за столом.

При ее словах Сэмюэль виновато заерзал на скамье, стряхивая крошки с груди. Летти продолжала есть суп, как будто к ней это не относилось.

– Я не буду больше этого делать, обещаю, – с энтузиазмом сказал Кэрью, всячески стремившийся заслужить одобрение с тех пор, как появился Маркус. Мальчишка раздражал его не меньше, чем взрослых.

Мэтью кивнул. Хотя Кэрью, как он чувствовал, не вполне поверил его словам о любви, они пришли к определенному перемирию. Временами они даже с удовольствием играли в шахматы или вместе читали книги, и такое положение дел очень его радовало. Кэрью и с Сарой Вэйсэвор стал вести себя значительно лучше, но это было скорее результатом строгого надзора.

– А я не люблю старого лягушатника, – решительно заявил Маркус. – Он противный!

– Я тоже его не люблю, – поддержала брата Летти, качая головой с неодобрительным видом. – Он нехороший человек.

– Месье Ла Файе – гость королевы, – произнесла Кори таким строгим тоном, которого Мэтью еще у нее не слышал. – Неважно, как вы к нему относитесь. Не нравится общаться с ним – не общайтесь, но, когда вы его встречаете, вы должны вести себя с ним вежливо.

– Но он странный, – возразил Маркус. – Он ходит по дворцу ночью один, когда уже все спят.

Мэтью мгновенно насторожился:

– Откуда вы знаете? И что он делал?

Маркус пожал плечами:

– Я не мог заснуть и пошел за ним. Он просто ходил вокруг и смотрел. Он долго смотрел на золотое блюдо в кабинете королевы. Он что, хочет его украсть?

– Ну конечно, нет, – сказал Мэтью. – А тебе нельзя выходить из комнаты ночью. – Ла Файе, по всей видимости, просто подсчитывал, сколько золота сможет дать королева для Франции. В этом не было вреда, но Мэтью это все равно не нравилось.

– А почему ты говоришь, что месье Ла Файе противный? – спросила Кори.

– Потому что Сэмюэль пролил каплю вина на его рукав, когда прислуживал за столом, а лягушатник ударил его и обозвал ублюдком. Это ведь нехорошо? – произнес Маркус, уверенный в своей правоте. – Бить чужого слугу или обзывать его нехорошими словами?

– Да, нехорошо, – признала Кори, с нежностью глядя на опущенную головку Сэмюэля.

– Он будет вашим приемным братом, как только мы уладим формальности, – вмешался в разговор Мэтью. – Как его отец, я не позволю никому так его звать.

Кори нежно взглянула на него, и он едва удержался, чтобы не поцеловать ее прямо сейчас.

– Это правильно, – сказала она детям. – Сэмюэль больше не слуга. Все помните об этом. – Она обвела детей многозначительным взглядом, особенно задержав его на Маркусе. Интересно, значит, она может быть строгой с ними, когда это необходимо. Ну и хорошо, пусть хоть в чем-то они пришли к соглашению.

25

Белые розы в августе? И где только Мэтью раздобыл их? Кори вдохнула аромат цветов, лежащих у нее на коленях вместе с папоротником и бархатцами, а потом посмотрела на имя любимого, написанное на карточке. Всего через несколько минут она навеки свяжет свою жизнь с Мэтью Кавендишем. Он поддерживал ее во время похорон Молл. Он предложил усыновить ее детей. Он даже нашел поздно цветущие розы, чтобы доставить ей удовольствие в день их свадьбы. И, что особенно важно, одно его прикосновение заставляло ее вспыхивать огнем желания.

Кори глубоко вздохнула, подумав, что за краткий период их знакомства Мэтью не только всегда был исключительно добр и великодушен. Он открыл для нее волшебный мир страсти, о котором она могла вообще не узнать, если бы не встретила его. Но, к сожалению, ей придется узнать и кое-что еще. Когда Кэрью подрастет, отец заберет его с собой и уедет на годы.

Правда была и в том, что сама Кори не могла представить его навсегда осевшим в Англии. Весь образ жизни здесь был чужд его натуре. Несмотря на свое обещание сыну, которое он никогда бы не нарушил, она была уверена, что он не прекратил работы по починке кораблей. Он собирался вскоре отплыть, пусть недалеко, но им все равно придется расстаться. Он – искатель приключений, и этим все было сказано.

– Мама, ты такая красивая!

Кори, чуть вздрогнув, подняла глаза на Летти, которая тихонько проскользнула в спальню фрейлин. Кто сегодня красив, так это ее дочь, подумала Кори, глядя на девочку, одетую в свое первое бальное платье из бледно-зеленой парчи с кружевной отделкой. Все в ней было изящно и аккуратно, кроме волос, которые никак не желали слушаться, словно демонстрируя ее непокорный, мятежный дух.