Кэрью отвернулся и в раздражении топнул ногой.

– Мне не нужна нянька!

– Ну какая же она нянька? Она друг вашего семейства. – Кори заботливо поправила прядь волос, вновь упавшую Кэрью на глаза. – Твои дядя и тетя попросили ее сопровождать тебя из Дорсета, потому что они доверяют ей. А ты так ее расстраивал!

– Лучше бы со мной поехал дядя Чарли! Он-то понимает, что мне иногда хочется поболтать с девочками, – обиженно проговорил Кэрью.

– Понимает, но при этом держит тебя строже, чем леди Рассел. Уж он-то не позволил бы тебе шалить! – напомнила ему Кори.

– И вовсе я не шалю! – с возмущением возразил Кэрью. – Во всяком случае, с тех пор как познакомился с тобой, – смущенно поправился он, вспомнив, что выделывал до того, как Кори взяла его под свое покровительство. – И вообще, что плохого, если мне нравится быть с Сарой Вэйсэвор?

– И что же тебе нравится больше: болтать с ней или обниматься втихомолку? – поинтересовалась Кори. Кэрью не отвечал, приняв самый невинный вид. – Кэрью, если бы ты на самом деле хорошо к ней относился, ты бы не стал так себя вести по отношению к ней. Ты не должен подвергать опасности ее репутацию, иначе ее могут отослать от двора. – «Что было бы только правильно! – подумала она про себя. – Двор совсем не подходящее место для девочки ее возраста. Да и для мальчика тоже. Жаль, что отец навещал Кэрью лишь раз в год и никогда не брал его домой! У мальчика даже нет дома, который он мог бы назвать своим. Впрочем, похоже, что и отца у него тоже нет. Лорд поглощен своими морскими походами, и ему нет дела до сына». – А сейчас ступай, Кэрью, тебе давно пора спать. Ты же сам говорил, что твой отец встает с рассветом. Он и тебя поднимет рано. – Кори полезла в кошелек и вытащила мелкую монетку. – Вот, возьми, купи каштанов или пряников и отправляйся к себе в комнату. И помни, я запрещаю тебе спорить с отцом до тех пор, пока сама с ним не поговорю.

Взяв монетку, Кэрью лукаво улыбнулся:

– А после того как ты с ним поговоришь, можно будет спорить?

– Ни в коем случае, непослушный ты мальчишка! – Кори топнула ногой для большей убедительности, подняв тысячи брызг. – Я же говорю тебе, он все поймет.

– Да ничего он не поймет! Впрочем, мне плевать, лишь бы ты была со мной, – сказал мальчик, вдруг порывисто обняв Кори. И тут же, разжав руки, побежал прочь, поднимая брызги. Через мгновение он совсем скрылся за пеленой дождя.

Чувство одиночества, на время забытое в присутствии этого милого паренька, снова охватило Кори. Она шагнула еще глубже в воду и поплыла, нимало не беспокоясь о своей одежде. Рубашка и нижняя юбка прилипли к ногам, шарф длинным шлейфом тянулся за ней по воде.

Не стоит ей вмешиваться в дела Кэрью. Она должна верно служить ее величеству и больше думать о себе, если не хочет, чтобы ее сердце вновь оказалось разбито. Королева не любила, когда ее придворные вступали в брак, так что Кори была наконец защищена от упорных попыток свекра выдать ее замуж. Она не станет обременять себя новыми привязанностями, так будет безопаснее.

Неожиданно прямо перед ней возникла поднимающаяся из реки широкая мраморная лестница с балюстрадой. Корделия подплыла ближе и вылезла из воды. Мокрая рубашка облепила ее, словно вторая кожа. Да, торговка не зря расхваливала шарф: он не полинял в воде, и на белой льняной ткани сорочки не появилось ни единого зеленого пятна. Мокрые волосы холодили спину, мрамор под босыми ногами оказался ледяным. Но стоило Кори пройти сквозь пелену тумана, как она забыла обо всем на свете. Открывшееся ее взору зрелище заставило девушку затаить дыхание.

Перед ней переливался серебром водопад, падая с высокого берега в бассейн перед маленьким, заросшим папоротником гротом. Прямо над водопадом высоко в небе сияла полная луна, символ Дианы, свободолюбивой богини охоты. Ах, если бы она могла, как гордая Диана, так же ни в ком не нуждаться!

Кори постаралась сдержать слезы. Она подставила лицо навстречу дождю, постепенно успокаиваясь от прикосновения холодной влаги. Затем, ощущая в душе внезапное томление, протянула руки к луне.

Как же ей хотелось иметь в своей жизни хоть что-то надежное! Возможно, свой дом, не важно, маленький домик или большой дворец. Главное, чтобы в нем жили любимые ею люди: бабушка Хейлсуорси, ее приемные дети Летти и Маркус…

Руки Кори безвольно опустились. Несбыточное желание! Все ее мечты умерли вместе с матерью. Все, что осталось на память о ней, – колода карт, перевязанная красной ленточкой.

Стараясь держать себя в руках, Кори вошла в бассейн и направилась к водопаду. Она представила себе, что за этой сверкающей завесой воды ее ждет иной, счастливый мир. Может быть, воды этих струй смоют с нее всю ее печаль?

* * *

Мэтью Кавендиш, барон Грейсток, сидел на мраморной скамье, скрытой густыми кустами. За те два часа, пока шел дождь, он насквозь промок, но, не шелохнувшись, наблюдал, как грациозная речная нимфа играет в струях водопада, то входя под поток воды, то снова отступая. Когда женщина стояла среди падающих сверху струй, ее гибкое тело растворялось среди них, едва проступая серебристым силуэтом, а когда она выходила, то ее очертания терялись в тумане. Она казалась неземным существом, загадочной феей дождя, но он не сомневался в том, что она прекрасна.

«Джоанна, любовь моя, ты ли это?»

Мэтью казалось, что он видит перед собой свою жену сквозь сверкающую пелену воды. Ему до боли хотелось подойти к ней, заключить в свои объятия, но он не мог пошевелиться. Его сердце сжалось в холодный комок, тело оцепенело.

Всего лишь минуту назад он размышлял, не направиться ли к Темзе, чтобы найти вечный покой в ее темных водах, как вдруг из реки появилось это сказочное существо, и тут же из-за деревьев выбежал его сын и бросился в объятия феи. На короткое мгновение ему показалось, что это Джоанна обнимает свое дитя, которое она в действительности так никогда и не знала.

Замерев, он наблюдал эту невероятную картину – дух его жены рядом с их почти взрослым сыном. Мэтью хотел подойти к ним, но не мог даже пошевелиться. Кэрью так вырос за эти два года! Еще не мужчина, но уже и не ребенок. Юноша, которого Мэтью совершенно не понимал, с которым не умел говорить.

«Я делаю все, что могу, Джоанна! – говорил он про себя. – Ведь я же поклялся беречь сына больше жизни».

Он страдал, разлучаясь с сыном, но что он мог поделать? В море ему неизменно сопутствовала удача, и королева Елизавета вновь и вновь отправляла его в испанские владения. И вот, когда он наконец вернулся домой и попытался заняться воспитанием сына, Кэрью воспринял все его попытки в штыки. Мэтью желал сыну только добра, но в первые же часы после возвращения успел поссориться с мальчишкой. Горячий и своевольный, Кэрью был очень похож на самого Мэтью в эти годы. В шестнадцать лет Мэтью тоже не внял совету отца и взял в жены юную Джоанну, страстно им любимую.

– Подожди, – убеждал его отец. – Ей еще рано становиться матерью. Она слишком молода.

Юный упрямец тогда пропустил слова отца мимо ушей. «Упрямец?» – спросил он сам себя. Скорее самоуверенный невежда, полагавший, что никакая беда его не коснется.

И вот он потерял самое дорогое в своей жизни. Ирония судьбы в том, что при этом он стал отцом. И вот теперь уже его сын не желает слушать отцовских советов.

Пока Мэтью размышлял об этом, прекрасная нимфа опять ступила под струи водопада, пропав из виду. Кэрью исчез еще раньше в пелене тумана. Неужели эта загадочная нимфа вот-вот исчезнет?

Словно опровергая его опасения, она вышла из-под сверкающих струй. На белом одеянии выделялась ярко-зеленая полоса, как будто вокруг ее шеи обвились речные водоросли. Стройная фигура в облепивших ее белоснежных одеждах навела его на мысль о Титании, королеве фей, из недавно прочитанной пьесы. Запомнившаяся ему сцена с феями была овеяна волшебством летней ночи. Только в пьесе Титания влюбилась в чудовище, а этого Мэтью не желал никому, особенно этой особе, кем бы она ни оказалась – феей или женщиной из плоти и крови.

Он был готов наблюдать за ней вечно. Она заворожила его, и теперь образ феи, озаренной серебристым лунным светом, волшебницы, избавившей его от одиночества, запечатлелся в его памяти навсегда.

Нимфа прошла между фиалками, растущими вокруг бассейна, рассыпая со своего одеяния сверкающие, подобно алмазам, капли воды, и направилась к березовой роще. Она остановилась под деревом всего в нескольких шагах от Мэтью. Дождь прекратился, и мокрые ветви над ее головой казались серебристыми в свете луны. Грациозным движением руки фея тряхнула ветку. Подняв лицо и руки, она наслаждалась осыпавшим ее дождем сверкающих капель. Лунный свет коснулся ее лица, открыв взору ангельскую красоту, вот только глаза у этого ангела были печальными, словно ей были открыты трагические тайны, недоступные другим. Выражение ее лица глубоко тронуло Мэтью, напомнив лицо Джоанны в ту ночь, когда она умерла. Но теперь, глядя на черные блестящие волосы феи, он точно знал, что это не его белокурая Джоанна.

Речная нимфа. Фея дождя. Такая же молодая и красивая, какой когда-то была и его Джоанна. Кто эта женщина? Его сын, не любивший собственного отца, обнимал ее так, как можно обнимать только очень близкого человека. Мэтью расслышал, как она отправила мальчика спать, и тот мгновенно подчинился. С отцом он обязательно стал бы препираться, с горечью подумал Мэтью. До чего же несправедливо!

Звон, подобный звуку расстроенной лютни, прозвучал где-то рядом, и его руку обожгла боль. К изумлению Мэтью, на рукаве выступила кровь. Звук повторился, что-то просвистело над его головой и со стуком вонзилось в могучий дуб рядом. С ветвей посыпался град капель. Пораженный, Мэтью смотрел на арбалетную стрелу, вонзившуюся в ствол прямо над головой Титании. Боже, кто-то стрелял в него… или в нее. Причем дважды.

Девушка замерла, не отводя глаз от стрелы. С усилием сбросив с себя оцепенение, Мэтью вскочил со скамьи и бросился к ней.