Рина немного помолчала.

— Это чудесно, — вымолвила она наконец, — только…

— Что только?

Рина нервно подтянула простыню повыше.

— Ну, о тебе много чего с тех пор говорили. Ты что, стараешься вновь обрести Эллен?.. Я хочу сказать — в другой женщине?

— Нет, во всяком случае, не в том смысле, как ты думаешь.

— Тогда…

— Тогда откуда эта репутация ловеласа? Ну, начнем с того, что люди больше болтают, чем было на самом деле. К тому же после Эллен у меня не было ни одного серьезного увлечения. Конечно, всегда ищешь что-то, и я тоже ищу, но вовсе не ту, что похожа на Эллен… Всем нам свойственно ждать чего-то от человека — того, что отвечает нашим собственным представлениям. Хотя, может, не всегда мы отдаем себе отчет, чего именно ждем. Может, близкого нам образа жизни, может, вещей, которые, нам самим кажутся главными. Но уж, во всяком случае, не ищем двойников, так никогда не бывает. Да к тому же это было бы слишком скучно. Но важно найти равную преданность любви, важно, чтобы человек был тебе во всем близок. — Кил неожиданно рассмеялся. — Боюсь, мне не удастся толком сказать, что я думаю. Чувства, это, знаешь, такая неуловимая вещь.

Кил неожиданно перевернулся на другой бок, приподнялся на локте и провел пальцем по ее щеке.

— Все зовут тебя Риной, но ведь настоящее имя — Рианна, так? — спросил он. — Мне это имя нравится, но я думал, оно существует только в песнях.

— Оно существует уже многие столетия, — улыбнулась Рина. — Это старинное валлийское имя.

— Твой отец валлиец?

— Мать.

— Ясно.

— Вообще-то раньше так чаще называли мужчин.

— Ах вот как?

— Да.

— Теперь уж не будут. Ты — слишком женщина, чтобы вообразить себе такое. А имя…

— Подходит мне?

— Ну да. Потому что ты прекрасна и неуловима, как ветер. Впрочем, муж наверняка говорил тебе это.

— Спасибо. Действительно, бывало.

— Что он собой представлял?

— Пол? — Рина ненадолго задумалась. — Добрый. Высокий, длинноногий, очень общительный.

К удивлению Рины, Кил как бы в рассеянности взял ее за руку, поцеловал с обеих сторон.

— Должно быть, это был необыкновенный человек. Ведь у него была ты.

Рина подумала даже, что это ей просто послышалось, ибо Кил неожиданно отодвинулся, потянулся к столику, налил еще шампанского и решительно протянул ей бокал.

— А ну-ка, выпей. У нас впереди бурная ночь и надо чтобы ты была хоть чуть-чуть пьяна.

Рина села, подтянула повыше простыню, прикрывая грудь, и с улыбкой взяла бокал.

— Пьяна? Это еще зачем?

— Ну, не совсем пьяна — просто чтобы не заснула. Представляешь себе, каково заниматься любовью с женщиной, которая засыпает при твоих поцелуях? Это оскорбляет мужское достоинство.

Рина вгляделась в морщины у него на лице. Было в них одновременно что-то притягательное и очень грубое; одни едва заметны, другие залегли глубоко, но стоило ему улыбнуться, как суровые черты сразу смягчались.

Ей нравилось, как он выглядит на фоне простыней и подушек. Кожа смуглая, упругие мышцы, широкая грудь. Волосы взъерошены. Рина вновь почувствовала свою женскую власть над этим человеком. Она знала, что у него было много женщин — это сразу видно по тому, как он ведет себя в постели. Любовник опытный. Но его прошлое Рину не занимало — может, потому, что у них вряд ли есть будущее. Во всяком случае, Рине так казалось. Но с нее довольно и настоящего. У нее теперь есть то, чего не было у других женщин. Она с ним в постели и может воспользоваться этой близостью как прелюдией к тому, что последует.

— Не думаю, чтобы хоть одна женщина могла уснуть, когда ты ее целуешь, — улыбнулась она.

— Не сглазь, — ухмыльнулся Кил. Он перегнулся через нее и, взяв с подноса, стоявшего на столике, кусочек сыра, поднес его к губам Рины. Она приоткрыла рот и тут же почувствовала, как Кил коснулся пальцем ее зубов. Легкая дрожь пробежала по ее телу, в глазах, прикрытых тяжелыми веками, что-то мелькнуло.

— Донки-Конг младший, — быстро проговорила она.

— Что-что? — удивленно переспросил Кил.

— Ты же вроде предлагал какую-нибудь игру на выбор. Так вот — Донки-Конг младший.

— А, понятно. — Кил глубокомысленно кивнул и откинулся на подушку. — Отлично. — Он перебрал дискеты, живо выскочил из кровати и вставил одну в небольшой компьютер. Рина с наслаждением наблюдала за его уверенными движениями. Он был сложен, как настоящий атлет — мускулистый, широкоплечий, с очень узкой талией и бедрами. Ягодицы округлые, но тугие. А жесткие темные волосы покрывают всю грудь, соблазнительно редея к талии, чтобы потом, ниже, закурчавиться вновь.

Соблазнительно, впрочем, не только это, слегка покраснев, подумала Рина.

— Донки-Конг младший, — торжественно объявил Кил, возвращаясь в постель. Он протянул ей пульт дистанционного управления. — Знаешь, эту штуковину называют джойстиком.

— Кто? Декаденты? — рассмеялась Рина.

— И чему только учат детей в наши дни, — вздохнул Кил.

— Не могу поверить, что на яхте, которой сто лет от роду, можно играть в видеоигры.

— Ну, ты же знаешь Доналда, — усмехнулся Кил. — Наверное, он решил, что мне не мешает время от времени поразвлечься.

— О Боже.

— А что, я тренировался. И кое-чего достиг. Ну ладно, начинай. Надо нажать кнопку. Вперед!

В самом низу светящегося экрана появилась обезьянка. Повинуясь нажатию кнопки, она прыгала с ветки на ветку, обстреливая гроздьями бананов преследующих ее крокодильчиков. Через некоторое время по сигналу Рины на сцене появился аллигатор-папа, и игра продолжалась на новом уровне; Кил с интересом наблюдал, как и сейчас обезьянка ловко уворачивается от птиц и крокодилов. Третий уровень. Четвертый.

Лишь на шестом уровне обезьянку наконец догнали.

Кил укоризненно посмотрел на Рину.

— В чем дело? — рассмеялась Рина. — Я происхожу из солидной, трудолюбивой американской семьи. И к тому же это не самая любимая моя игра. «Ракеты» или «Трона» у тебя нет?

— Лучше доиграем в эту, — сказал Кил и, отобрав у Рины пульт дистанционного управления, принялся ловко манипулировать кнопками. Пройдя первый уровень, он самодовольно подмигнул ей, но уже на втором обезьянку клюнула птица. Оба рассмеялись.

Теперь снова была очередь Рины. На сей раз обезьянку преследовали целые стаи птиц с голубым и золотым оперением. Настигли они ее уже в самый последний момент, когда до финиша оставалось рукой подать.

— Надо повнимательнее наблюдать за тем золотоперым мерзавцем, — насмешливо заметил Кил. — Иначе он и тебя скушает — не подавится.

— Фи, конгрессмен, постыдитесь, — запротестовала Рина. Кил посмотрел на нее и сочувственно поцокал языком.

— А в чем дело, миссис Коллинз, я ничего такого не имел в виду. Каждый все понимает в меру собственной испорченности.

— Это я, выходит, испорченная?

— Ну как сказать, такой бы возможности я не исключил.

— Ну так исключи. Ладно, твоя очередь.

— Да? Ну что ж, поехали…

Широко улыбнувшись, он отшвырнул дистанционник, рванул на себя простыню и, как хищник, набросился на Рину.

— Это уж точно, очередь моя. И на сей раз я пройду все уровни.

Улыбнувшись в ответ, Рина потянулась к нему. Как сладко было ощущать рядом его тело! Кил что-то нашептывал прямо в ухо, щекотал ее, и она от души заливалась хохотом.

— Первый уровень, — пробормотал он, срывая нектар с ее губ. — Второй… — Язык его совершил путешествие от мочек ушей вниз по шее. — Третий… — Очередной пункт назначения — соски, сразу сладко занывшие при прикосновении кончика его языка.

— Четвертый! — Это уже воскликнула Рина. Вцепившись ему в волосы, она заставила его повернуться на спину и принялась покрывать легкими поцелуями-укусами его грудь.

Кил могучими руками обхватил ее шею и заставил посмотреть себе прямо в глаза.

— Еще, еще, — хрипло проговорил он. — Пятый уровень. И шестой.

Рина скользнула языком ниже, добралась до бедер, прошлась по всей длине ног, сверху донизу и обратно, все обследовала, заставив его задрожать от наслаждения и ничем не сдерживаемого желания.

Руки его сомкнулись у нее на спине, захватили в плен; губы ласкали кожу, и вот Рина тоже вздрогнула, забылась в сладкой истоме, закружилась в горячем вихре страсти, нырнула в бушующее море, ощущая себя при этом в полной безопасности, гарантией каковой был он сам.

Потом они погасили свет и заснули. Но даже во сне Рина чувствовала, что он рядом, и чувство это было восхитительным.

Иногда она просыпалась и пристально вглядывалась в его тело, отмечая малейшие черты и черточки. Жесткие волосы на ногах — от них так щекотно, когда ноги их сплетаются; тонкие пальцы — грудь помнит их беспокойные прикосновения, талия помнит тяжесть ладони. Рина приподнялась и посмотрела ему в лицо. Во сне морщинки вокруг глаз разгладились. На шее медленно пульсирует жилка. Рина отмечала каждую подробность, каждую деталь, любовно откладывая одну за другой в специальном уголке памяти.

В каюте все еще было темно. Шторы слишком тяжелые, они не пропускают свет. Но Рина чувствовала, что уже наступило утро.

Еще раз бросив на него взгляд, взгляд, захватывающий целиком, взгляд-собственник, Рина внезапно ощутила боль. Даже теперь, когда она больше ни в чем его не винила, все равно им нельзя, глупо быть вместе. Рина поняла, почему все время хотела воздвигнуть стену между собой и этим человеком, почему боялась его. Она влюбляется. Нет, она уже любит его.

Он сильный, но ласковый, яростный, но ласковый. Мир для него — поле битвы, и он выходит на нее с высоко поднятой головой. Он обволакивает ее нежностью слов, извлекает из потаенных глубин души то, что, казалось, исчезло навсегда. Он способен исцелить сердце, облегчить душевные страдания. Но она не может принять эту помощь. Просто не может ее выдержать. Однажды нечто похожее уже было. Повторения она не перенесет. Он — из тех мужчин, что могут составить суть ее жизни, а жизнь ее однажды уже была разбита на куски.