Хотя в колледже жилось весело, иногда София невольно думала, что в последние несколько лет как будто погрузилась в болото. Лишь познакомившись с Люком, она поняла, как мало узнала в студенческие годы.

В отличие от нее он был взрослым. Он не учился в колледже, зато знал настоящую жизнь. Имел понятие о людях, их отношениях, работе. Некогда Люк достиг совершенства в своей профессии – в скачках на быках, – и девушка не сомневалась, что он еще вернется на арену. Он мог починить что угодно и сам выстроил себе дом. Всякий сказал бы, что Люк уже многого добился в жизни, и София понимала, что вряд ли скажет о себе то же самое через три года, пусть и в совершенно другой области. Кто знает? Даже если она найдет работу по специальности – работу, за которую будут платить…

Наверняка София знала лишь одно: проводя время с Люком, она всякий раз чувствовала, что движется вперед. Их отношения развивались в реальном мире, а не в студенческих фантазиях. Люк был настоящим.

В ванной выключили воду, и в трубах что-то стукнуло, нарушив ход ее мыслей. Прихватив с собой формочку с вином, София прошлась по домику. Кухня оказалась маленькой и сугубо практичной, с дешевыми шкафчиками, стол – облупленным, в раковине красовались ржавые пятна, пахло хлоркой. Полы недавно подмели, пыль стерли.

В маленькой гостиной были кедровые панели на стенах и потертый сосновый пол. Места как раз хватило, чтобы поставить старенькую клетчатую кушетку и два кресла-качалки. На окне висели синие занавески, в углу стояла одна-единственная лампа. София включила ее, обнаружив, что горит она не ярче, чем одинокая лампочка на кухне. Стало ясно, зачем на кофейном столике свечи и спички. На полке напротив окна лежали разные книжки, видимо, оставленные предыдущими посетителями, и несколько охотничьих манков. С ними соседствовали чучело белки и небольшой телевизор с выдвижной антенной. Даже не включая его, София могла предсказать, что берет он в лучшем случае один-два канала.

Она услышала, как воду включили вновь, и дверь ванной открылась. Люк вышел в джинсах и белой рубашке с засученными рукавами, чистый и свежий. Он был босиком, а влажные волосы, судя по всему, пригладил пальцами, вместо того чтобы воспользоваться расческой. Стоя в другом конце комнаты, София увидела у него на скуле маленький белый шрам, которого раньше не замечала.

– Ванна в твоем распоряжении, – сказал он. – Я уже набираю воду.

– Спасибо, – ответила девушка и поцеловала Люка, проходя мимо. – Выйду через тридцать – сорок минут.

– Не спеши. Я в любом случае буду возиться с ужином.

– Очередное фирменное блюдо? – спросила София из спальни, где лежала ее сумка с вещами.

– Я люблю готовить.

– А другим твоя стряпня нравится?

– Хороший вопрос. Скоро выясним.

Как и сказал Люк, ванна уже наполнялась. Вода оказалась горячей, чем ожидала София, и она повернула другой кран. Очень не хватало пены с пузырями или парфюмированного лосьона. Девушка разделась, чувствуя боль в ногах и в пояснице. Она надеялась, что завтра сможет гулять. Потянувшись за вином, София улеглась в ванну. Она чувствовала себя прекрасно, невзирая даже на более чем скромный антураж.

В ванной была маленькая душевая кабина, и на сушилке висело мокрое полотенце Люка. При мысли о том, что он стоял тут обнаженным всего несколько минут назад, у Софии словно что-то затрепыхалось в животе.

Она знала, что может сегодня случиться. Они не попрощаются у машины. Она не вернется ночевать в общежитие. Но с Люком ей было так легко и приятно. София ничуть не сомневалась в том, что поступает правильно, хоть и признавалась самой себе, что плохо разбирается в такого рода вещах. Ни с кем, кроме Брайана, она еще не спала. Это произошло на Рождество, когда они уже встречались два месяца. София не предполагала, что все случится именно в ту ночь. Как и остальные, она развлекалась и, наверное, слишком много выпила. Брайан пошел проводить ее до комнаты, и в результате они оказались в постели. Брайан был очень настойчив, все в комнате словно вращалось вокруг них… Утром София даже не знала, что и думать. И Брайана рядом не оказалось – девушка смутно помнила, как накануне он договаривался с приятелями встретиться за коктейлем. Мучаясь от головной боли, София кое-как добралась до душа, и, пока она стояла под струей, в голове у нее мелькала тысяча мыслей. Она испытывала облегчение от того, что наконец сделала столь важный шаг – как и любая девушка, она гадала, на что это будет похоже, – и радовалась, что занималась любовью с Брайаном в постели, а не где-нибудь на заднем сиденье авто. Но почему-то ей было немного грустно. София догадывалась, что сказала бы мама или, упаси Господи, папа, – и, честно говоря, она тоже представляла первый секс несколько иным. Наполненным смысла. Романтичным. Запоминающимся. Но, честно говоря, больше всего в ту минуту она хотела поскорей вернуться в кампус.

В конце концов, Брайан не отличался от других парней. Всякий раз, когда они оставались наедине, он хотел физического общения, и иногда София была не против этого. Но потом у нее возникло ощущение, что Брайан всегда хочет только секса, и девушке стало скучно – еще до того, как он изменил.

И вот она осталась здесь, в кемпинге, наедине с парнем, на всю ночь – впервые после разрыва с Брайаном. Как ни странно, она совсем не волновалась. София намылила губку и провела по телу, гадая, чем занят Люк на кухне. Возможно, он думал о том, как она моется, и даже представлял ее без одежды… и вновь у Софии что-то трепыхнулось в животе.

София поняла, что готова. Ей очень хотелось влюбиться в человека, которому она могла доверять. А Люку она доверяла. Ни разу он не вынудил девушку сделать что-либо против воли, ни разу не повел себя непорядочно. Чем больше времени София проводила с ним, тем сильней убеждалась, что он невероятно сексуален. Кто еще из ее знакомых умел так работать руками, кто без устали шутил? Кто еще привез бы Софию в одно из самых прекрасных мест на свете?

Отмокая в ванне и потягивая вино, София впервые почувствовала себя старше своих лет. Она допила вино, окончательно согрелась и расслабилась, а когда вода начала остывать, вылезла из ванны и вытерлась. София порылась в сумке, намереваясь надеть чистые джинсы, и вдруг вспомнила, что Люк никогда не видел ее ни в чем другом. Девушка передумала: она надела юбку и облегающую блузу, причесала волосы, радуясь тому, что не забыла захватить щипцы для завивки и фен. Потом она накрасилась – чуть больше туши для ресниц, чем обычно, и тени. Зеркало пришлось неоднократно протирать, так оно запотело. София довершила свой образ золотыми длинными серьгами, которые мать подарила ей на Рождество в прошлом году. Закончив, девушка вновь осмотрела себя с головы до ног, глубоко вздохнув, забрала пустую формочку и вышла в коридор. Люк стоял на кухне, спиной к ней, и мешал что-то в кастрюле на плите. На столе рядом с ним девушка увидела коробку печенья и банку пива.

Люк взял пиво и отхлебнул. Он не слышал, как она вышла из ванной, и некоторое время София молча смотрела на молодого человека, восхищаясь, как хорошо сидят на нем джинсы и как он уверенно и неторопливо двигается. Она тихонько подошла к столу, зажгла свечи и отступила на шаг, чтобы полюбоваться, а затем выключила лампу. В комнате стало темно и уютно. Крохотные огоньки свечей потрескивали.

Люк, заметив, что лампа погасла, посмотрел через плечо.

– А, это ты, – сказал он. – Я не заметил, что ты вышла…

Он замолк на полуслове, когда она ступила в круг мягкого желтого света. Несколько секунд Люк разглядывал девушку. В глазах, которые София не сводила с его лица, он распознал надежду и желание.

– София, – шепотом произнес он, так тихо, что она едва расслышала. Но в звуках собственного имени София услышала все, что Люк не сумел выразить словами, и в то же мгновение поняла, что он искренне ее любит. Может быть, ей показалось, но еще она почувствовала, что эта любовь будет длиться вечно, что бы ни случилось и чем бы ему ни пришлось пожертвовать.

– Прости, что так уставился, – сказал Люк. – Ты такая красивая…

София улыбнулась и подошла ближе. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, девушка поняла: даже если раньше она была не более чем увлечена, то теперь уж точно влюбилась по уши.


После поцелуя София поняла, что Люк, как и она, забеспокоился. Он повернулся, ослабил огонь под конфоркой и вновь потянулся за пивом – но оказалось, что банка уже пуста. Поставив ее рядом с раковиной, он отправился к холодильнику за новой и по пути заметил в руке у Софии формочку из-под желе.

– Хочешь еще вина? – спросил он.

Девушка кивнула, словно утратив дар речи, и протянула ему импровизированный бокал. Их пальцы соприкоснулись, и София ощутила приятное тепло. Люк извлек пробку из бутылки и налил еще вина.

– Можем уже сесть за стол, если хочешь, – сказал он, протягивая формочку и втыкая пробку обратно. – Но будет вкусней, если постоит еще полчасика. Если ты проголодалась, я нарезал сыр.

– Отличная мысль, – отозвалась София. – Давай просто посидим.

Люк убрал вино, достал для себя вторую банку пива и тарелку с сыром. Туда же он положил виноград, прихватил печенье со стола и последовал за Софией на кушетку.

Он поставил еду на столик, и они уселись рядом. Продолжая одной рукой держать банку, другой Люк обвил девушку, когда она прислонилась к нему спиной. Его рука скользнула чуть ниже груди, и София положила сверху ладонь. Она чувствовала, как он размеренно дышит. Свечи постепенно таяли.

– Здесь так тихо, – сказала София, когда Люк поставил пиво на столик и обнял ее второй рукой. – Снаружи вообще ни одного звука.

– Ты непременно услышишь лошадей, – пообещал Люк. – Они в принципе не самые тихие животные, и конюшня прямо за стеной. Иногда на крыльцо забегают еноты, и тогда лошади начинают волноваться.

– Почему ты перестал сюда ездить? – спросила девушка. – Из-за отца?

Люк негромко ответил: