— Ну, плати. Пенни за подглядку.

«Пенни за подглядку?»

Повернувшись, она оглядела комнату, недоумевая, какую зверюшку засадили в коробку и, как в цирке, показывают пришлым любопытным. Но, насколько она могла понять, в комнате не было ничего, заслуживающего платы размером в пенни. Сьюзан уже собралась выйти, когда заметила, что покрывало на одной из кроватей сбито, а картина над ней висит криво. Девушка машинально привела в порядок покрывало и уже собиралась поправить картину, как вдруг заметила в стене дырку. В комнате для гостей на стене что-то висело и загораживало ее. Когда Сьюзан тронула картину, препятствие с той стороны стены тоже изменило свое положение.

Ничего себе. Эти пострелята подглядывают за всеми, кто поселяется в гостевой комнате… одному Богу известно сколько времени.

Сьюзан неодобрительно пожала плечами. Но искушение заглянуть туда самой оказалось слишком велико. Она знала, что делать этого не следует. Она знала, что это нехорошо. Но не могла устоять.

Зная, что спальня пуста, Сьюзан все равно обернулась и убедилась, что осталась одна, потом прижалась глазом к дырке.

Дева Мария и святые угодники! Он стоит совсем голый! Широкие плечи, узкая талия, крепкие ягодицы, мускулистые ноги.

Сьюзан покраснела и отшатнулась. Но облик Дэниела — высокого, мускулистого, статного — отпечатался в ее мозгу. Ей захотелось еще разок взглянуть на него.

Она снова прижалась глазом к дырке. Но на сей раз увидела не Дэниела, а серо-голубой глаз, уставившийся прямо на нее. Вскрикнув от неожиданности, Сьюзан вернула картину на место, подобрала юбки и выскочила из комнаты.

Тихий довольный смешок сопроводил ее до кухни.

Одевшись, Дэниел взял свое лекарство и вытряхнул немного порошка в чашку с водой. Сделал маленький глоток, сморщился, посмотрел на горькое питье. Он не чувствовал себя настолько больным, чтобы принимать всякую гадость, тем более, что он никогда не жаловал наркотики, которые притупляют разум и лишает его сил. Решив, что лучше перетерпеть боль, чем принимать морфий, Дэниел засунул флакончик в седельный вьюк. Пусть будет там на всякий случай.

День шел своим чередом, Дэниел получил новый список поручений, связанных с подготовкой к встрече воспитанников. Сначала он помог Доновану вытащить с чердака хранящиеся там железные кровати, потом вынес из гостиной кое-какую мебель, чтобы освободить место для танцев. Позже мужчины переправили эту мебель в хлев и подняли на сеновал.

Дэниел работал, принюхиваясь к божественным запахам, доносившимся из кухни. Эсси пекла с самого рассвета, а Сьюзан руководила работами по дому и помогала детям украшать двери и окна еловыми ветками, красными лентами, засушенными розами и лимониумом. Девушка приложила все усилия, чтобы избегать встреч с Дэниелом. Он усмехнулся, поняв, почему она это делает. Застигнутая за подсматриванием, она, наверное, чувствует себя неловко. Вскоре после двух часов пополудни прискакал посыльный, разыскивая Эстер Рид.

— В заведении мистера Джибби случился пожар, и он очень сильно обгорел, — сообщил Эстер молодой человек. — Доктора Паттерсона вызвали к Фуллертонам, и он до вечера не вернется. Нам нужна ваша помощь.

Зная, что во время войны Эстер выходила бесчисленное множество раненых, за ней часто присылали из города. Она быстро собрала все необходимое и села на коня, оседланного для нее Дэниелом.

— Позаботьтесь об ужине сами. Я вернусь, как только смогу. А ты, Сьюзан, проследи, чтобы Донован и дети сделали все, что мы наметили на сегодня.

Сьюзан кивнула, поймала взгляд Даниела и покраснела. Подобрав юбки, она поспешно вернулась в дом.

В пять мужчинам и мальчикам на скорую руку собрали поесть: холодное мясо и толстые ломти кукурузного хлеба. После этого Сьюзан раздала всем по кусочку сладкого печива, приговаривая:

— Попробуйте и скажите, достаточно ли патоки… Попробуйте еще вот это, нужно ли добавить специй.

После обеда Дэниел заметил, что несколько старших мальчиков таинственным образом куда-то пропали. Вопросительно глянув на Донована, он услышал, как тот пробормотал:

— Возьми коврик и иди на сеновал.

Заинтригованный их явно секретной деятельностью, Дэниел взял скатанную в рулон дорожку и отправился на сеновал. Там стояла мебель, но не было ни мальчиков, ни Донована.

— Эй! Там!

Дэниел увидел выглянувшего из-за шкафа мальчика. Он положил ковер на пол и пошел к нему. Дойдя до другого конца сеновала, Крокер ухмыльнулся.

Донован и три мальчика-подростка разлеглись на матрасах. Между ними на полотенце лежали две буханки хлеба, изюм, горка грецких орехов и несколько кусков конфетной массы.

— Самое время немного отдохнуть от всей этой женской чепухи, — заявил Донован, хитро улыбаясь. — Присаживайся, Дэниел, и сдавай карты.

Но не успели они сыграть и шести партий, как услышали, что внизу кто-то ходит. Донован приложил к губам палец, призывая всех молчать.

— Я знаю, что вы наверху, — раздался голос Сьюзан.

Один из мальчиков состроил рожицу и бросил карты.

— Мисс Эсси оставила распоряжения на время своего отсутствия.

Мужчины переглянулись.

— Вы там все пятеро.

— Проклятье, — ругнулся Донован.

— Через пару часов совсем стемнеет, а нам нужно еще еловых лап и дров. А еще надо начать чистить конюшню, потому что там мы устроим игры.

— Пойду за лапником, — вызвался один из мальчиков и сгреб свой приличный выигрыш. Его приятель засобирался вместе с ним.

— Минутку! — Донован бросил свои карты и взял шляпу. Повернувшись к Дэниелу, он сказал: — Думаю, конюшней займешься ты.

— Я?

Донован ухмыльнулся:

— Ты единственный из нас все время проигрывал.

Собрав выигранное, он оставил в утешение Дэниелу немного изюма и несколько кусочков конфетной массы.

— Дэниел?

Мягкий голос Сьюзан отозвался в нем приглашением… и явно не к чистке конюшни.

— Дэниел, я могу найти кого-нибудь тебе в помощь… я знаю, что твоя рана еще болит. Я позову кого-нибудь из мальчиков…

— Я сейчас спущусь.

Сунув в карман скудные остатки лакомств, Дэниел спустился вниз. Но только он оказался лицом к лицу со Сьюзан, она покраснела как помидор, и стала потихоньку отступать к двери.

— Ты все-таки находишься… на излечении, может, лучше, если я…

— Я не настолько плох.

— Лучше прими сначала лекарство.

— Потом.

— Дэниел…

— Потом.

Он надвигался на Сьюзан, она пятилась, пока не уперлась спиной в одну из перегородок. Тогда она попыталась прошмыгнуть мимо Дэниела, но он поймал ее за локоть. В памяти у них обоих сразу вспыхнули воспоминания.

— Ты избегаешь меня.

Дэниел заметил, что девушка старается не встречаться с ним взглядом.

— Нет, я…

— Да. И не только сегодня. Уже довольно долго ты со мной почти не разговариваешь. — Он взял ее за другую руку и повернул к себе лицом. — Почему?

Сьюзан отняла свои руки и нервно поправила шарф на голове.

— Я была занята.

— Не настолько.

Она сделала шаг назад.

— Мне нужно… переодеться. Взять рабочий фартук.

— Прекрасно. Если ты хочешь прятаться от того, что случилось…

— Я не прячусь!

Дэниел почувствовал прилив раздражения.

— А как это называется? Черт возьми, Сьюзан, мне не легче, чем тебе, после того, что было между нами. Но ведь это было.

— Нет.

— Да! — Он схватил ее лицо в ладони без всякой нежности. — Ты чувствуешь это, я это знаю.

Сьюзан удалось покачать головой.

— Проклятье, Сьюзан, страсть — не грех!

— Для женщины, которая собирается принять постриг, грех.

— Но ты еще не приняла.

— Я приму.

Настойчивость девушки разъярила Дэниела.

— Какого черта ты цепляешься за это решение? Ты ничего не хочешь слышать. Ты даже не даешь себе обдумать обратную сторону пострига.

Он понял, что задел Сьюзан за живое, потому что она вырвалась. Щеки у нее пылали. Знакомая тень ужаса проступила на лице.

— Мне приходится принять постриг, Дэниел, приходится.

— Почему? Какие грехи ты пытаешься искупить? Что ты такого сделала, что отдаешь за это всю свою жизнь?

Она снова попыталась бежать, но Дэниел остановил ее, схватив за талию, привлек ближе, так что их губы оказались на одном уровне.

Сьюзан затихла, потом чуть двинулась, устраиваясь поудобнее.

Дэниел почувствовал, как разгорается в нем желание. Она и не подозревает, как действует на него ее невинность и ранимость, хотя здравый смысл подсказывает, что он должен вести себя с ней осторожно и бережно. Но когда пальцы девушки коснулись его плеч, ее груди прижались к нему, он уже не мог ни о чем думать. Только чувствовать.

Приподняв Сьюзан, Дэниел крепко прижал ее своим телом к перегородке. Его губы раскрылись, и язык проник в сладкий рот девушки.

Когда же она отказалась разжать зубы, он отстранился и едва слышно попросил:

— Пожалуйста, Сьюзан. Дай мне узнать твой вкус.

Она застонала, но подчинилась, и Дэниел захватил ее губы долгим поцелуем.

Сьюзан обвила его шею руками и обняла изо всех сил. Дэниел гладил ее по спине, по затылку, отмечая каждый изгиб ее тела, вдыхал аромат ее кожи. И вдруг, когда он уже решил, что сломал все преграды, которые Сьюзан воздвигла вокруг своего сердца и чувств, она застыла. Так неожиданно, что он понял, что в какой-то момент зашел слишком далеко.

В мгновение ока она превратилась в перепуганную дикую кошку, начала вырываться, чудом не угодив коленом по самому чувствительному месту Дэниела.

— К черту, Сьюзан, прекрати! Ее остановившиеся зеленые глаза казались совсем черными. Но теперь, помимо страха и ужаса, в них читалась вина.