— Детская еда, — проворчал Дэниел.

— Понятно. А печенье — более взрослая?

— Чего ты хочешь?

Сестра Мэри Маргарет довольно усмехнулась:

— Я пришла сообщить, что мы с Максом завтра уезжаем в монастырь. — Она открыла дверь. — У тебя три недели.

— Сьюзан не вернется к святому Франциску.

— Увидим. — И хотя в голосе ее сквозило сомнение, глаза искрились. — Удачи.

— Белл!

Дверь уже почти закрылась, но сестра Мэри Маргарет просунула голову в оставшееся пространство.

— Да?

— Мне почему-то кажется, что ты не станешь возражать, если я уговорю Сьюзан не принимать постриг.

Совершенно серьезно она объяснила:

— Во время войны ты дал мне немного надежды… а потом помог понять, что я способна вести достойную жизнь. Ты никогда не обращался со мной, как с дрянью, ни разу не посчитал, что я обречена пойти по стопам своей матери. — Монахиня улыбнулась. — Ты помог мне увидеть, что мой самый грозный враг — я сама, а порочная жизнь делает меня только более несчастной.

Дэниел состроил физиономию.

— Насколько помню, я был частью той недостойной жизни.

— М-м-м. Даже в эту минуту ты способен заставить святую забыть об обете воздержания. — Когда же он попытался что-то сказать, она рассмеялась: — Не бойся, Дэниел, мой мальчик. Я вполне счастлива и верю в твое будущее. В конце концов, пути Господни неисповедимы. Вся эта сложная ситуация со Сьюзан, возможно, задумана Богом с целью привести тебя в лоно церкви.

Яростная ругань Дэниела не могла не достичь ушей сестры Мэри Маргарет, но она лишь рассмеялась и закрыла дверь.

В коридоре сестра Мэри Маргарет встретила идущую к Дэниелу Эстер Рид. Судя по медикаментам на подносе и решительному блеску серых глаз Эсси, Дэниела Крокера ожидали лечебные процедуры.

Мэри Маргарет остановила ее, спрашивая себя, не переходит ли она границы дозволенного, но догадываясь, что эта стройная женщина станет ее союзницей.

— Мне кажется, что вы не хотите идти туда. Эстер нахмурилась:

— Простите?

Проверив, что их никто не слышит, сестра Мэри Маргарет продолжила:

— Сьюзан обладает великолепными познаниями в медицине.

— Но…

— Она очень много приобретет сама, и Дэниелу будет приятно ее общество.

Эстер была неглупая женщина. Мэри Маргарет сразу поняла это. Медленно разлившееся по лицу Эсси выражение удовольствия с легкостью обнаружило ее истинные чувства.

— Вы хотите сказать, что…

— Думаю, да.

— Дэниел и Сьюзан?

— Да.

— Но они же столько лет не виделись.

— Полагаю, этот факт лишь помогает в создавшейся ситуации.

— Не может быть, — недоверчиво протянула Эсси. Потом наклонилась поближе и прошептала: — Правда?

— Хм.

— И вы думаете, что они оба… — Она сделала рукой неопределенный жест.

— Время покажет.

— Но Сьюзан хочет постричься в монахини.

Сестра Мэри Маргарет положила в рот последний кусочек печенья и прожевала.

— Неужели?

Эстер выпрямилась, посмотрела на закрытую дверь комнаты Дэниела, потом снова на монахиню.

— Я ужасно устала.

— У вас был трудный день.

— И сколько еще приготовлений к встрече воспитанников.

— Вы не должны изнурять себя.

— Сьюзан будет настолько добра, что навестит больного за меня.

— Несомненно.

Женщины тихо засмеялись и удалились на кухню.

Сьюзан легонько постучала в дверь к Дэниелу, потом вошла. Он явно не ожидал ее, потому что быстро натянул на себя одеяла.

— Мисс Эсс занята и попросила меня помочь ей. Я тебя потревожила?

— Нет! Нет.

Дэниел сел и, морщась, попытался поправить подушки.

— Давай помогу, — быстро предложила Сьюзан.

Она поставила поднос на комод и вытащила подушки из-под Дэниела, нечаянно коснувшись его крепкой спины. Словно огонь пробежал по жилам Сьюзан. Она жадно вбирала взглядом очертания тела Дэниела. И если глянуть чуть дальше, то она увидит его обнаженную спину до…

Направив мысли в более пристойное русло, Сьюзан яростно взбила подушки и положила их на место. Дэниел откинулся и довольно вздохнул:

— Спасибо.

— Чувствуешь себя лучше?

— Да. Я же говорил, что мне нужно только выспаться.

У Сьюзан было другое мнение на этот счет, но она воздержалась от комментариев.

— И что же Эсси прислала для вечерней пытки? Овсянку?

— Нет, она хочет, чтобы ты побрился и подстригся.

— Зачем это?

— Она говорит, что ты похож на хулигана.

— Я и есть хулиган.

— Но, может, она хочет, чтобы ты так не выглядел.

Дэниел улыбнулся и провел пальцем по руке Сьюзан.

— Ты набираешься опыта.

Сьюзан подпрыгнула от неожиданной ласки.

— В чем? — сдавленно переспросила она.

— В шутках. Поддразнивании. Я помню, когда на все мои вопросы и слова я получал от тебя односложные ответы «да» или «нет». Но видимо, ты этого не помнишь?

— Нет.

Он довольно рассмеялся ее односложному ответу.

Сьюзан обрадовалась. Она не помнила, когда в последний раз слышала смех Дэниела. Судя по его удивленному виду, он тоже. Возвращение в приют сослужило им обоим хорошую службу. Знакомая, непринужденная атмосфера позволила им вспомнить счастливое время, когда взрослая жизнь представлялась чем-то совсем несложным.

Сьюзан налила в таз горячей воды, принесенной из кухни, и протянула Дэниелу полотенце и бритву.

— Сначала побрейся.

— Нет.

— Что значит — нет?

Он вытянул вперед руки. Несмотря на день отдыха, они все еще дрожали. Какие большие ладони. Большие и сильные. Но они, наверное, могут быть и ласковыми, когда надо. Или когда захотят.

— Если я попытаюсь побриться, я, скорей всего, перережу себе горло. Передай Эсси, что я сделаю это завтра. Или послезавтра.

— Может, я смогу.

Дэниел переждал секунду, прежде чем ответил:

— Сможешь.

Голос у него сел, его звук отозвался в каждом уголке сознании Сьюзан.

Девушка старалась избегать взгляда серо-голубых глаз. Она без нужды поправила разложенные на подносе бритвенные и прочие принадлежности.

— Что ты так на меня смотришь? — едва слышно проговорила она.

Бессознательно она поправила свой шерстяной головной убор.

— Волосы не в порядке?

— Я несколько лет не видел их распущенными.

— А я и не ходила с непокрытой головой.

— Почему?

— Для женщины волосы часто являются предметом тщеславия.

— У тебя очень красивые волосы. Густые, шелковистые.

— Не надо.

— Что — не надо?

— Не надо этих разговоров.

Сьюзан схватила с подноса чашечку для пены и начала энергично взбивать мыльный раствор.

— Они отрежут твои волосы, Сьюзан. Она продолжала молча взбивать.

— Они оставят у тебя на голове лишь ежик волос.

Нельзя показать ему, насколько это замечание ранит ее. Волосы не должны быть предметом тщеславия, но это ее волосы. Без них она, скорее всего, почувствует себя оголенной.

— Так будет легче ухаживать за ними и за собой, — сказала Сьюзан.

Дэниел схватил ее за локоть.

— Это будет преступлением.

— Единственное преступление — это твое появление здесь. А теперь помолчи, пока я займусь тобой!

Необходимость заставить Дэниела замолчать вынудила Сьюзан шлепнуть на его лицо и подбородок пену для бритья, причем гораздо больше, чем нужно.

Дэниел заговорил было, но сразу набрал полный рот пены. Отплевавшись и выругавшись, он плотно сжал губы, откинулся назад и извлек удовольствие из того, что наблюдал, как свет лампы оживляет щеки Сьюзан. Ему нравилось заставлять девушку краснеть. Тогда ему казалось, что весь мир невинен. Жестокий мир еще не уничтожил красоту. Пока нет.

Сьюзан осторожно раскрыла бритву и поднесла ее к свету.

— По-моему, она достаточно острая.

Девушка попробовала лезвие большим пальцем и порезалась, на подушечке пальца выступила кровь. Сьюзан вскрикнула и сунула палец в рот, высасывая алые капельки. Тело Дэниела отозвалось моментально. Нет, ему не стало плохо. Из глубины сознания поднялись чувства — изначальные и примитивные. Ему оказалось достаточно лишь одного взгляда на розовый язык. Ее рот приоткрыт. Губы влажны.

Почувствовав взгляд Дэниела, Сьюзан вытащила палец изо рта.

— Что такое?

Дэниела кольнуло подозрение.

— Ты раньше так делала?

— Резала палец?

— Брила кого-нибудь.

— Последние четырнадцать лет я прожила в монастыре. Как ты думаешь?

— Проклятье! — Дэниел выхватил бритву у нее из рук. — Не прикасайся ко мне ничем острым, поняла? — приказал он. — Мне уже разок пытались перерезать горло. У меня нет желания пробовать снова.

Сьюзан улыбнулась. Беззаботная радость ее улыбки преобразила строгие черты лица, сообщив им, пожалуй, даже излишнюю для женщины привлекательность. Особенно когда женщина с головы до ног одета в черное.

— Держи зеркало, — бросил девушке Дэниел.

— Слушаюсь, сэр.

Она взяла с подноса зеркало и села на край кровати. Дэниел попытался передвинуться, но Сьюзан сама пересела, так что ее бедро прижалось к его ноге.

— Начинай. Я послежу.

Он знал, что она не подведет. Он знал, что она будет следить своими большими зелеными глазами за каждым его движением. Дэниел затрепетал даже сильнее — и не от слабости в теле.

— Выше. Держи выше.

Пока он не до конца потерял самообладание, надо сбрить четырехдневную щетину. К огромному облегчению Дэниела, Сьюзан больше не отвлекала его. А по тому, как она держала зеркало, он видел, что она следит за каждым его движением.