Лайза Бингхем - Дальняя буря

Пока она так склонялась над ним, он лежал неподвижно. Неподвижно и настороженно.

— Дэниел, я…

Сьюзан замолчала. Она даже не знала, что собиралась сказать. Могла лишь определить те чувства, что переплелись в ее душе, сражаясь за первенство — страх, потребность, сомнение.

Дэниел приподнял руку почти до уровня ее лица. Сьюзан резко вздохнула, заставив себя не вздрогнуть и сопротивляясь инстинктивному желанию отскочить в сторону. Она могла дотронуться, но не переносила, когда дотрагивались до нее. Но прикосновение Дэниела оказалось таким легким и нежным, что Сьюзан не отпрянула. Сердце у нее сжалось, когда она увидела, каких усилий стоило Дэниелу даже такое простое движение.

— Малышка Сьюзан, — прошептал он, — как ты изменилась.

— Я прежняя, — не согласилась она, думая, что он увидел в ней какой-то недостаток.

— Нет. Ты стала другой. Сильной.

— Недостаточно сильной, — с сожалением заметила Сьюзан. Потом, словно опровергая сказанное, она медленно, нерешительно наклонилась, широко раскрыв глаза.

Губы Сьюзан коснулись губ Дэниела — мягко, робко. Но даже от этого кровь запульсировала во всем ее теле. Выпрямившись, девушка схватила корзину и выбежала из комнаты.

Дэниел смотрел на закрывшуюся дверь. Его одолевало страстное желание, неодолимое стремление обладать Сьюзан. Не только ее телом, но и ее душой. Он лежал и думал о том, что возведенные им стены шатаются и покрываются трещинами.

Хотя все тело болело, а разум стремился провалиться в забытье, Дэниел собрал все силы и, свесившись с кровати, дотянулся до седельных вьюков.

Преодолевая слабость, которая с каждым днем все глубже проникала в его тело, Крокер покопался в сумке и извлек оттуда кожаный конверт. Нерешительно потер его пальцем, потом открыл и достал дагерротип.

На фотографии были запечатлены три женщины в одинаковых строгих одеяниях послушниц-урсулинок. Дэниел без труда нашел среди них Сьюзан Херст. Даже ребенком она была необыкновенно мила: ярко-рыжие волосы, темно-зеленые глаза, тонкие черты лица. Но в то время как две другие женщины стояли, держась прямо и горделиво, улыбаясь загадочно и умиротворенно, Сьюзан с тоской и мольбой смотрела прямо в объектив камеры.

Когда несколько лет назад Белл послала этот снимок Дэниелу через агентство Пинкертонов, он поразил его до глубины души. Дэниел был потрясен тем, как быстро Сьюзан превратилась в женщину, но не собирался следовать своему чувству. Он понимал, что она не захочет иметь дело с таким человеком, как он. Огрубевшим. Потерянным.

Но даже при этом он неспособен был забыть эту фотографию. И гадал, сохранили или нет волосы Сьюзан морковный цвет, а кожа — свой сливочный оттенок. Но больше всего он думал о том, найдется ли мужчина, который заставит Сьюзан забыть ее страхи и поможет ей покончить с добровольным самоизгнанием из мира.

Осторожно вздохнув, Дэниел поглубже зарылся в подушки, поглаживая большим пальцем изображение строгой женщины справа. С горьким смешком он поймал себя на том, что повторяет: «Нет, волосы у нее цвета осени, кожа матовая, а глаза, как темно-зеленый мох».

И внезапно больше всего на свете он захотел, чтобы он он оказался тем мужчиной, который сотрет выражение мольбы с ее лица и заменит его страстью желания.

— Мистер Каттер! Мистер Каттер, сэр! Мы нашли его!

— Какого черта ты так быстро вернулся? — Джидайдия Каттер оторвался от карты, прикрепленной к дальней стене. Сердито поглядев на рыжего, веснушчатого Тимми Либбли, он сунул в рот сигару и раздраженно бросил: — Мне показалось, что я посадил тебя на поезд вместе с Брэкстоном Хиллом и велел вам не возвращаться без хороших новостей.

— Мы нашли его! Мы нашли Дэниела Крокера!

У Каттера отвисла челюсть и сигара чуть не выпала изо рта.

— Черт меня побери.

— Да, сэр. Мы поехали в Эштон, как вы сказали. И нашли его там.

— Он поехал на свою ферму?

— Нет, сэр. Он в сиротском приюте «Бентон-хаус». Там, похоже, намечается что-то вроде встречи воспитанников приюта. Думаю, он решил принять в ней участие.

— Проклятье. — Каттер в волнении повернулся к карте. — Ты знаешь, мальчик, что это означает?

— Нет, сэр.

— Иди-ка взгляни сюда.

Удивленный нехарактерной для своего начальника откровенностью, Тимми приблизился.

— Нам нужно переправить Малыша Флойда из Невады в Солт-Лейк-Сити. Там он будет находиться, пока наши люди не повезут его в Шайенн. Его нужно перевезти сюда. — Каттер ткнул коротким толстым пальцем в точку «Солт-Лейк-Сити», — сюда, — он прочертил линию железной дороги до Огдена, — и сюда. — Зажав сигару между двумя пальцами, он провел воображаемый путь по карте до звездочки, обозначавшей город Шайенн. Каттер стукнул по карте кулаком и издал возглас: — Таким образом мы поймаем этих сукиных детей, попомни мое слово.

Тимми вгляделся в карту, потом в Каттера, снова в карту, недоумевая, не упустил ли он какую-нибудь важную часть информации. Он не понял, что подразумевал Каттер.

— Простите?

— Здесь, мальчик! Здесь! Ты что, ослеп? — Каттер ткнул в карту пальцем с обгрызенным ногтем. — Разве ты не видишь?

Тимми подошел еще ближе и разглядел, что Джидайдия Каттер указывает на Эштон, не представляющую интереса крошечную точку на карте.

— Железнодорожные линии. Посмотри на железнодорожные линии.

Тимми вгляделся в волоски, обозначавшие железную дорогу «Уосатч территориал». Извилистый путь проходил по узкому ущелью, разделяющему территории Юта и Вайоминг, через городок Эштон и вдоль неровного течения близлежащего ручья. Потом линии заканчивали свое движение на восток, уперевшись в дорогу «Гумбольдт и вестерн».

— Они делают в Эштоне пересадку.

— Ну, естественно, они делают в Эштоне пересадку. — Каттер сощурил серые глаза. — Прекрасное место для засады. — Каттер громко рассмеялся. — По крайней мере, так подумают братья Дули. Они не догадаются, что мы планируем устроить засаду на их засаду. — Он хлопнул по карте ладонью. — Мы раздавим их, как клопов. И эти ублюдки так и не поймут, как это получилось. — Ухмыляясь, сыщик стиснул зубами сигару. — Но для начала нам нужна приманка… нечто, что вдохновит всю банду Дули, а не только нескольких ее членов, посетить наш званый вечер. Кроме этого нам понадобится лазутчик. Кто-то, кто передаст Дули требуемые сведения.

— Кто это будет? — выпрямился Тимми. Каттер с невинной улыбкой смотрел на юношу, ожидая его реакции. На лице Тимми отразились сначала удивление, потом недоверие, затем догадка и, наконец, страх.

— О нет, сэр. Не думаю…

— А тебе и не нужно думать, сынок. Ты лишь должен делать то, что я тебе скажу.

— Но как мне найти их?

— Пусть они найдут тебя, мальчик. Пусть они найдут тебя! Это первый закон хорошей работы детектива.

Тимми в испуге смотрел на почти ликующего Каттера.

Хлопнув юношу по спине, Каттер провозгласил:

— Добро пожаловать в агентство Пинкертонов, сынок. Добро пожаловать.

Не прошло и двадцати минут, как Дэниела в его убежище обнаружила Эстер Рид. Эта женщина несомненно обладает шестым чувством, решил Дэниел, когда та решительным шагом вошла в комнату, отругала Крокера за вторжение в приют без предупреждения, а потом дружески приобняла его и потребовала показать место, куда он ранен.

Появившаяся в дверях Сьюзан лишь развела руками. И как это Эстер Рид становилось известно, что происходит в вверенном ее попечению доме? Если кто-то из ее «цыплят» попадал в трудное положение, она сразу же узнавала об этом.

После этого Дэниел оставался один только когда настаивал на отдыхе. Но каждый раз, просыпаясь, находил кого-то у своей постели. — Эстер или одну из старших девочек. Распорядок дня Дэниела был настолько строг, что иногда ему начинало казаться, что он снова в армии. Его добровольные сиделки вели учет отдыха Крокера, отмечали, сколько бульона он не допил и сколько раз воспользовался ночной вазой. От всего этого он чувствовал себя ужасно неловко.

Ужин закончился, поднос Дэниела унесли, дети начали готовиться ко сну. Чуть раньше он услышал пение, доносившееся из гостиной, и пожалел, что не может пойти туда, но потом кто-то открыл дверь в комнату Дэниела, чтобы он мог насладить музыкой. Затем он, должно быть, уснул, потому что теперь уже не было слышно ничего, кроме случайных шагов, скрипов и вздохов самого дома.

Проведя день в постели, Дэниел чувствовал себя выспавшимся и раздосадованным. Сейчас, когда он нуждался в компании, все отправились спать.

Из дальнего конца коридора послышалось шуршание юбок. Сердце Дэниела забилось быстрее. Сьюзан. Она ни разу не зашла к нему за весь день. Это она.

Но в дверь просунулась голова сестры Мэри Маргарет.

— Можно войти?

— Делай что хочешь. — Дэниел не собирался грубить, но он и сам не ожидал, что будет настолько очарован.

Сестра Мэри Маргарет вошла и тщательно закрыла за собой дверь.

— Ну и как тебе показалось печенье? — спросила она, идя к кровати.

— Какое печенье?

Сестра Мэри Маргарет фыркнула:

— Никогда не лги монахине, Дэниел. Мы обладаем незаурядной способностью докапываться до правды.

Дэниел сердито глянул на нее и, свесившись с кровати, извлек на свет картонную коробку. Сняв крышку, он взял два печенья, а затем водворил картонку на место.

— Желаешь одно?

— И стану соучастником воровства?

— Зажги какой-нибудь свет.

— Твои взгляды на наказание нуждаются в исправлении. — Тем не менее она взяла печенье. Откусив, подняла красиво очерченную черную бровь. — Неудивительно, что ты отказывался от бульона.