Nicols Nicolson - Да, и в наше время нашлись люди!

Владимирский центр подготовки сотрудников СВР располагался на территории бывшей мотострелковой части, приютившейся на окраине города. Как и положено, в центре части, рядом с огромным плацем возвышался трехэтажный штаб, в котором находилось все командование центра. Именно там, я сдал предписание, и получил «бегунок» с указанием номера комнаты и ящика в котором унылым прапорщиком автоматическими жестами заранее было собрано вещевое довольствие, подобранное под мои габариты.

Одна казарма была выделена под жилье для курсантов, в ней могли свободно разместиться около двухсот человек, по два человека в каждой комнате. Остальные казармы переоборудованы под учебные классы различного профиля. Имелась серьезная комплексная полоса препятствий, приличных размеров стрелковый полигон. Всего нас набралось шестьдесят человек.

Моим соседом по комнате оказался мой ровесник, старший лейтенант Стратонов Егор, нормальный компанейский парень.

На общем собрании в актовом зале центра нам сообщили, что из нас сделают настоящих офицеров, могущих нести тяжелое бремя службы при российских посольствах по всему миру. На десять месяцев мы должны забыть, кем были до этого, а сосредоточиться на скорейшем освоении новых знаний и умений. Окончание учебы, сдача экзаменов и выпуск намечен на вторую половину декабря. Руководство предупредило, что курсанты, показавшие в ходе учебы невысокие результаты, в посольства не попадут, а будут направлены для прохождения дальнейшей службы в места с суровыми климатическими условиями.

Потом наступили учебные будни. До сегодняшнего утра я считал, что имею неплохую физическую подготовку, постоянно занимался в спорткомплексе управления, так сказать держал себя в тонусе. Пробежав с раннего утра в хорошем темпе пять километров, понял, что дыхалки у меня явно не хватает — лучше бы я на пару лет раньше стал ограничиваться в посиделках с друзьями, да и с «Мальборо» и «Честерфилдами» надо прекращать водить знакомство. Комплекс упражнений десантника после пробежки доказал, что мышцы нуждаются в дополнительной растяжке. В общем, я не задохлик и не тюфяк, из моей груды костей и мяса можно слепить неплохую тренированную фигуру, как выразился инструктор Митрохин, и он обязательно это сделает.

После завтрака отправились по аудиториям. Всех разделили по десять человек в группе, назначили куратора. Нам достался подполковник Трегубов, настоящий былинный богатырь — на его фоне я со своими габаритами выглядел мелким цуциком.

— Запомните, товарищи курсанты, — ревел своим мощным гласом Трегубов, — на время учебы я для вас являюсь строгим, но справедливым отцом. — Дисциплина должна быть железной. Никаких разбродов и шатаний. На территории центра строго соблюдать порядок и субординацию. Здесь работает много женского персонала, но помните, они чьи-то жены и сестры, распускать перед ними хвост не обязательно, можно поплатиться здоровьем. Если кто-то не понял, то хочу сказать, я кулаком могу разбить силикатный кирпич. Никаких выяснений отношений между собой, по всем вопросам обращаться ко мне, я судья, прокурор, палач и адвокат в одном лице. За учебу буду спрашивать строго, поэтому сачковать не рекомендую. Ну, раз вопросов не последовало, будем считать знакомство прошло успешно. Приступаем к учебе.

С утра и до обеда мы усваивали теорию. Знакомились с формами и методами работы спецслужб мира и российской в том числе. Проводили углубленное изучение способов подготовки и привлечения к сотрудничеству кандидатов на вербовку, оперативную психологию. Кстати, последнюю преподавал человек, который, как нам позже проговорились его коллеги — трижды разводился с женами, сейчас пока живет с четвертой. Знаток психологии. Бывают в жизни и такие казусы. Постоянно в отношении этого преподавателя звучали шуточки типа: в саперы такого никогда не возьмут, пусть лучше преподает, на другое не способен. Веселились от души!

Учились проводить тайниковые операции, в том числе и в городских условиях. Опытными преподавателями, имеющими богатый и многолетний опыт практической работы, нам умело прививались навыки практической работы с тайниками. Учились проведению грамотного поиска мест для них с учетом местности, точного описания выбранного места, осуществлению выбора или изготовлению контейнеров, их закладкам, поискам тайников, а также по выявлению и правильной оценке внешних признаков, проявляемых представителями иностранных спецслужб в ходе проведения ими тайниковых операций.

Мы с интересом впитывали новые знания. Оказалось, а на практике мы прочувствовали это и «на своей шкуре», что это очень трудная, но интересная и творческая работа. Существует целый перечень обязательных для соблюдения условий, без которых надежно функционировать тайник не сможет. Очень часто место для тайника подбирает один сотрудник, а пользуются им, иногда через много лет, — другие. Поэтому в числе прочих условий — это наличие четкого, краткого и понятного описания места, занимающего минимально возможный объем (случается, обстоятельства не позволяют передавать длинные и сложные описания пути подхода к нужному месту). Думаю, не к месту вспоминать описание пиратских кладов в «Острове сокровищ».

Подход к нужной точке местности должен предусматривать возможность проверки наличия наружного наблюдения, причем не с помощью озирания или завязывания шнурков (особенно если ваша обувь их не имеет), а в процессе естественного движения — крутые повороты тропинок, например. Должен быть какой-то очень долговременный, «вечный» ориентир, чтобы не оказалось — описание места во всей документации зафиксировали, а через месяц или год там все снесли и построили некий объект.

Разведчик должен срочно заложить в конкретно описанный тайник с риском для жизни добытый образец техники, а там уже фонтан журчит или родник пересох, все давным-давно заросло и не продраться через кусты ежевики. Бывали такие печальные случаи, провоцировавшие очень серьезные разборки и последствия. Случались такие ситуации в основном, когда поиск новых тайниковых мест поручали всяким «блатным» сынкам да зятькам.

Место тайника не должно быть выбрано где-то в окружении особорежимного объекта, который находится под пристальным вниманием контрразведки и со всех сторон обставлен видеокамерами да обложен агентурой.

Да, классное место, надежное, не пропадет и будет стоять веками, но… «Что ты тут забыл, а, подлый шпион?» — весело и политкорректно говорят тебе угрюмые личности в темных очках. Радостно потирают руки в предвкушении повышения по службе с присвоением внеочередных званий, материализовавшись из рядом стоящей уличной урны, помеченной всеми пробегавшими мимо псами, мгновенно, без тени сочувствия к твоему ревматизму, заламывают руки, а также изымают то, что ты изъял из тайника либо хотел в него заложить. И все это одновременно с запихиванием твоего тела в багажник неприметной микролитражки, с нетерпением месяцами дожидавшейся своего звездного часа под знаком, запрещающим остановку.

Полковник Толмачев рассказывал нам как реальный случай, казавшийся мне все же очередной назидательной байкой общества ветеранов разведки, о выборе места тайника в дупле.

Помните, как в школьных сочинениях по неоконченному разбойничьему роману А.С. Пушкина «Дубровский» — «Дубровский сношался с Машей через дупло». Там, в рассказе полковника, все было хуже, но, правда, со счастливым завершением истории. Один агент имел возможность выносить в обеденное время, буквально на час, секретные документы. Наши, из посольской резидентуры, в ближайшем сквере ожидали очередную порцию документов в микроавтобусе с фотоаппаратурой, копировальной техникой и так далее.

После получения от агента сигнала о совершенной закладке документы из тайника быстро изымались, копировались и возвращались к агенту тем же путем. И вот подходит один из наших к дереву и с ужасом видит, что стая белок, облюбовавших то же, что и разведчики, дупло, пошмотали — погрызли — выгребли эту секретную пачку. И листы драгоценнейших для нас секретных документов, а еще больше для агента, ибо их цена: длительное лишение свободы и сломанная жизнь, свободно туда-сюда таскает за собой легкий ветерок.

Опер кидается их лихорадочно собирать и слышит вежливое к себе обращение: «Господин, я вам помогу, не волнуйтесь вы так из-за каких-то бумаг, на вас лица нет. У вас давление наверное 200 на 200, оно того не стоит, напечатаете другие и все дела». Опер, ни жив ни мертв, поднимает голову и видит улыбающегося полицейского, сочувственно протягивающего ему часть хаотично сложенных подпорченных листов формата А4, на некоторых из которых четко прописан грозный гриф ограничения доступа. Короче, собранный «в кучу» документ оперативно-технические специалисты в микроавтобусе изучили и вынесли приговор: восстановить в местных условиях невозможно.

Опер — куратор этого несчастного агента, вынужден был ожидать его у дерева с дуплом, наплевав на все требования конспирации — без газеты «Правда» в правой руке и бутылки «Московской» — в левой, как того требовали условия связи. Был опер с потухшим, ничего не видящим взглядом, с мокрыми растрепанными волосами, расслабленным узлом сбившегося вбок галстука и выглядывавшей из-под рубашки тельняшки, а также прилипшей к губе погасшей «беломорине».

Одной из рук — по-чекистски чистой и решительной, несчастный мял, словно пластилиновую, пустую пивную жестянку, а второй — по-детски дрожащей от осознаваемых возможных последствий и жестокого наказания, незадачливый создатель дуплового тайника нервно обмахивался пачкой скомканных шпионских сведений на бумажном носителе, при этом бросая недобрые косые взгляды на резвящихся абсолютно невинных белок, которые нагло огрызались — а нефиг было наше дупло использовать для ваших темных делишек.