Но Джульетта не могла продолжать жить так, будто ее брака никогда не существовало. Она должна была что-то предпринять. Это бесконечное ожидание сводило ее с ума.

– Пора начать бракоразводный процесс, - заметила тетя Киббл, наливая себе вторую чашку кофе.

Джульетта глубоко вздохнула и выпрямилась:

– Уважающие себя люди не разводятся. - Помолчав, она осмелилась продолжить: - Я собираюсь разыскать Жан-Жака. Возможно, он писал мне, но письмо затерялось. А возможно, он лежит в больнице, тяжело раненный, и удивляется, что я не спешу к нему на помощь.

Углы губ тети Киббл опустились, и она молча уставилась на племянницу. Потом спросила:

– Ты хочешь сказать, что намереваешься разыскивать его в Орегоне?

Джульетта старалась не думать о необходимости менять привычный образ жизни. Она не стремилась к новизне.

– Я последую за своим мужем, и если это приведет меня в Орегон, то там я и закончу свое путешествие.

– Не могу согласиться с такой глупостью, - заявила тетя Киббл после непродолжительного молчания. - Если бы твоя мать была жива, она бы не одобрила подобного решения.

– При всем моем уважении, тетя, мне не требуется твое разрешение, чтобы отправиться на поиски собственного мужа.

– Но тебе нужна спутница, - решительно напомнила ей тетя Киббл, - а я слишком стара, чтобы трястись по проселочным дорогам и искать ветра в поле. Я не поеду с тобой, Джульетта.

– Этого следовало ожидать, однако я не могу оставаться здесь и ничего не делать. Если потребуется, я и одна разыщу Жан-Жака.

Все в ней протестовало против подобного решения, но у нее не оставалось выбора. Джульетта должна была узнать, что же случилось с Вилеттом.

Тетушка Киббл, задыхаясь, прижала руку ко рту.

– Ты совершаешь еще одну ужасную ошибку. Вместо того чтобы уважать законы общества, ты обрекаешь себя на новое несчастье!

Но Джульетта не могла больше выносить неизвестность. Конечно, уважающая себя женщина не должна гоняться за мужчиной, даже если он ее муж. Она подозревала, что, будь ее мать жива, она посоветовала бы Джульетте высоко держать голову и доживать свои дни, притворяясь, что муж вот-вот вернется.

В течение последних девяти месяцев Джульетта так и поступала, но продолжать так жить и дальше она не могла.

По случаю отъезда Джульетты тетя Киббл надела свое лучшее домашнее платье и напудрила нос. Джульетта дотронулась кончиками пальцев, затянутых в перчатки, до щеки тетушки Киббл, пока та хлопотала вокруг дорожного костюма племянницы, поправляла воротник, шляпу, снимала воображаемые пушинки и нитки с ее рукава.

– Спасибо, что приютила меня.

Тетя Киббл спасла ее от желтой лихорадки - страшной болезни, унесшей родителей Джульетты.

– Ты говоришь так, будто не собираешься возвращаться.

– Не знаю, почему я так сказала. - Руки Джульетты дрожали от волнения. Только бы ей отыскать Жан-Жака, уж она постарается убедить его вернуться вместе с ней и никогда больше не покидать Линда-Виста.

– Знаешь, почему я не еду с тобой? Это вопрос принципа. - Тетя Киббл глубоко вздохнула. - Это так не похоже на тебя. Почему бы не послать вместо себя на розыски своего поверенного?

Однако Джульетта не хотела посвящать постороннего человека в свои тайны. Неизвестно, что она может узнать о Жан-Жаке, в конце концов, у нее есть гордость. Правда, она отказывалась верить в то, что Жан-Жак ее бросил. Но на всякий случай предпочитала встретиться с ним лично. Без свидетелей.

Тетя Киббл поднесла к глазам платок.

– Еще не поздно передумать, - сказала она, бросая полный негодования взгляд на кучера.

– Я должна это сделать, - настаивала Джульетта.

– Но ты ведь даже не знаешь, куда ехать!

Джульетта уже изучила карты и планы и представляла, куда мог отправиться ее Жан-Жак. Он часто говорил ей об океане, поэтому она решила, что не поедет поездом, а станет держаться поближе к воде.

– Я буду очень скучать по тебе!

Это признание только рассердило и озадачило тетю Киббл.

Джульетта внимательно вглядывалась в ее лицо, запоминая сурово сжатые губы, надменно выпяченный подбородок, тонкие морщинки, копну темных, посеребренных сединой волос. Потом она прильнула к ней, сжала ее в яростном объятии, бормоча слова прощания, как если бы они и в самом деле видели Друг друга в последний раз.

Кучеру пришлось кашлянуть трижды, прежде чем Джульетта вытерла слезы и забралась в экипаж.

– Это мой долг, - крикнула она, выглядывая из окошка, - я должна найти его!

– О Джульетта!

Тетя Киббл стояла на нижней ступеньке крыльца, теребя в руках платок и качая головой. Племянница махала ей из окошка, пока экипаж не завернул за угол и дом не скрылся из виду, потом она откинулась на подушки и крепко зажмурилась. Отъезд и прощание с теткой совсем измучили ее, так же как и неотступные мысли о том, что ей предстоит. Мистер Ральф довезет ее до побережья, где она остановится на ночь. Утром она отправится в наемном экипаже вдоль побережья до Орегона.

Глава 2

Дилижанс Петерсона сегодня запаздывал, поэтому Клара успела сбегать наверх и осмотреть номера. В четвертом возле кровати она нашла дамскую шпильку, в шестом занавески висели криво, а в седьмом плющ в горшке погибал от засухи.

Это было то, чего она больше всего опасалась. Новые владельцы погубят ее гостиницу! Миссис Кэллисон никогда бы не оставила шпильку на полу, не забыла бы расправить занавески и полить плющ. Нет, при ней такое было бы невозможно! Но новые владельцы настаивали на том, чтобы Клара перестада вмешиваться в дела управления, и наняли новых служащих, которые и распоряжались здесь до прибытия новых владельцев. Те желали иметь в своем распоряжении людей, преданных им, а не Кларе или ее покойному отцу.

Нанять хороших работников было нелегко. Клара успела поговорить с пятью претендентками, прежде чем выбрала из этого сброда наилучшую кандидатуру - мисс Ривз. Если бы гостиница по-прежнему принадлежала ей, если бы мисс Ривз была ее служащей, Клара набросилась бы на девушку, сунула бы ей под нос неубранную шпильку, а потом рассчитала бы, не дав рекомендации. Но новые владельцы желали, чтобы гостиница была полностью обеспечена персоналом к их прибытию. И потому неряшливая мисс Ривз станет их, а не се головной болью. Хотя, возможно, они не станут обращать внимания на такие мелочи. Прикусив губу и стараясь заглушить в себе угрызения совести от того, что она решила продать гостиницу, Клара поспешила вниз, на кухню, чтобы убедиться, что обед поспеет к прибытию дилижанса. Гостиница могла предложить самые удобные постели на свете, но, если еда окажется невкусной или будет подана с опозданием, люди уже не станут возвращаться сюда. Вот и приходилось вкладывать средства, но это окупалось.

– Вон из моей кухни! - заорал герр Бош, увидев Клару, мечущуюся в ароматном пару.

– Гутен таг, - бодро приветствовала его Клара. Она зачерпнула ложкой душистую мясную похлебку из котла, томившуюся на маленьком огне, чтобы решить, не пора ли добавить в нее печеночные клецки. - Отлично, - выдохнула она с облегчением.

Новые владельцы все-таки не были полными идиотами. Они оставили герра Гуго Боша, двух его помощников и мальчишку-поваренка. К сегодняшнему ужину был приготовлен венский шницель с гарниром из жареного картофеля, а также гарнир из красной капусты, тушившейся на маленьком огне вместе с яблоками и тмином. Пекущиеся в духовке хлеб и струдель распространяли по кухне божественные запахи.

Герр Бош отнял у Клары ложку и зашикал на нее:

– Вон, вон, вон! Мне невыносима мысль о том, что завтра ты уедешь, - добавил он, понизив голос, потому что эти слова предназначались только для ее ушей. С отсутствующим видом он похлопал себя по карманам накрахмаленного белого халата. На памяти Клары это был первый случай, когда герр Бош покидал кухню в ответственный момент перед самым ужином. - Я ждал тебя, давай-ка пройдемся.

Они вышли через заднюю дверь, обогнули огород и остановились в тени развесистого клена, откуда открывался вид на дорогу и можно было заметить приближающийся дилижанс.

Герр Бош закурил сигару и бросил спичку.

– Ты делаешь ошибку, Клара.

– Что сделано, то сделано, - ответила она, пожимая плечами. - Знаю, что папа не одобрил бы этого, но сейчас самое время продать гостиницу. Рядом с нашим домом пройдет железная дорога, и если ты спросишь меня, что я думаю по этому поводу, то я скажу: скоро бесконные экипажи, то есть поезда, вытеснят дилижансы. Откуда тогда возьмутся постояльцы?

– Ты знаешь, что я не это имел в виду, - сказал Гуго, попыхивая сигарой, - я имел в виду его. Глупо бросать все и мчаться вслед за этим твоим мужем. Он обходится с тобой неблагородно. Ведь ни одного письма не прислал с той минуты, как уехал! Разве так мужчина должен обращаться с молодой женой?

– Я не писала ему, - ответила Клара непринужденно.

– Никогда я не пойму, почему ты выбрала его. Мы с тобой вместе могли бы сделать из этой гостиницы настоящее чудо, мы привлекли бы столько постояльцев, что нам не помешала бы и железная дорога, не говоря уж о дилижансах.

Бош, как и многие другие претенденты на ее руку, на самом деле хотел жениться на гостинице, а не на ней. Клара же была неким приложением к предмету его вожделения, рабочей лошадкой. Она закрыла глаза и приблизила к нему лицо:

– Какого цвета у меня глаза?

– Что?

– Мои глаза, какого они цвета?

– Они… может, черные?

Клара знала, что его рассердил ее вопрос и он хмурился, пока она не открыла глаза и снова не взглянула на него.

– Светло-карие.

Ее муж ответил бы правильно и без малейшего колебания, потому что он был единственным мужчиной, смотревшим на нее и видевшим в ней женщину, а не владелицу процветающего постоялого двора. Первые слова, которые произнес Жан-Жак, приблизившись к регистрационной стойке, были:

– Бог мой! Никогда не видел такой ослепительной кожи!