– А вы знаете, объяснения избавляют от недоразумений, - сказала Клара, не осмеливаясь повернуть голову, чтобы избежать его пристального взгляда.

– Если бы я предложил вам чашечку кофе, вы бы не отказались?

– Не знаю, - ответила она, понимая, что играет с огнем, - возможно, согласилась бы.

Конечно, никто бы не воспылал страстью от одной чашки кофе, выпитой в его компании. Клара и не видела в этом ничего дурного.

Зубы Медведя сверкнули в улыбке, а глаза сощурились, и улыбка была такой заразительной, что невозможно было не ответить на нее.

– В таком случае я непременно предложу вам выпить со мной кофе при первой же возможности.

Они доели свои сандвичи и продолжали наблюдать за окружающими, и Клара старалась заставить себя не обращать внимания на тепло, исходившее от огромного тела Медведя и согревавшее ее бок. Она старалась не обращать внимания на свежий запах его волос и одежды.

– Как давно вы на Аляске? - спросила она, главным образом для того, чтобы заставить себя забыть об искушении прислониться к нему.

– Иногда мне кажется, что я живу в этой глуши целую вечность. Мне нравится грубая лихорадочная живость и сила этих вновь возникающих городов. А также возможности, которые они предоставляют предприимчивому человеку. Можно разбогатеть, если двигаться по следам золотоискателей.

– Значит, вы тоже золотоискатель?

Медведь рассмеялся:

– Нет, мэм. Я делаю деньги на другом - я зарабатываю больше на продаже одной бутылки спиртного, чем большинство золотоискателей за неделю.

Клара одобрительно кивнула. Ей был понятен его образ мыслей. Предоставление крова, пищи и выпивки давало возможность процветать честолюбивому и энергичному человеку. Ее отец всегда говорил это.

Но ее папа предпочитал сидеть на месте, а человек вроде Медведя следовал за удачей, куда бы она ни манила его. Что же касалось ее самой, то она с радостью продала свою гостиницу и изыскала возможность отправиться в Сиэтл.

Почувствовав, что Барретт как-то сжался и онемел, сидя рядом с ней, Клара тотчас же вернулась мыслями к настоящему и заметила мрачного человека, остановившегося на тропе, ведущей к перевалу. Он смотрел на Медведя с такой ненавистью, что у Клары перехватило дыхание.

– Кто это? - спросила она.

Мрачный человек с яростью плюнул на землю, будто при виде Медведя у него стало скверно во рту. Потом, пробормотав нечто невнятное сквозь зубы, он двинулся дальше.

Медведь же хмурился, глядя на облака, собиравшиеся на западе.

– Его зовут Джек Хорват. Я обыграл его в покер вчистую, а он утверждает, что я жульничал. - На его лице появилось странное выражение, когда он замолчал и посмотрел на Клару. Минутой позже она решила, что он ждет ее вопроса о том, прав ли Хорват. Но Клара ничего не сказала, а Медведь кивнул и продолжал смотреть на нее, будто пытался проникнуть в ее мысли.

Сколько они так просидели на камне, бог весть. Наконец Клара, как бы очнувшись, заморгала и повернулась лицом к тропе, прижимая ладони к пылающим щекам.

– О Господи! - прошептала она чуть слышно.

– Знаете, все было бы намного легче, если бы вы не были уважаемой и порядочной дамой.

– Прошу прощения? - переспросила Клара.

– Есть вещи, которые я хотел бы вам сказать, но так трудно говорить с респектабельной женщиной. Я должен следить за собой и правильно подбирать слова.

На щеках Клары продолжал полыхать румянец, и он стал еще ярче, когда она представила, с какими женщинами и как он обычно разговаривает.

– Ну! Я могу лишь пожалеть, что моя респектабельность доставляет вам неудобства. - Она пожала плечами, насколько это позволял мешок, прилаженный на спине ремнями. Клара не позволила Медведю поправить их. - Простите, я сама, - сказала она прохладно.

Шагнув вперед, Клара влилась в длинную ленту чичако.


***

Если бы Джульетта умерла, а она не исключала такой возможности, вина пала бы на Жан-Жака. Если бы не он, ее бы здесь не было.

Выбравшись с участка болотистой, растоптанной сотнями ног в кашу почвы, перемешанной с испражнениями животных, она добралась до склона холма и остановилась, опираясь о него спиной, упершись руками в колени и делая отчаянные усилия отдышаться и наполнить легкие достаточным количеством воздуха, чтобы остаться в живых.

Это было чистым безумием! Здесь не было даже настоящей тропы. Мужчины и животные карабкались вверх как умели, обходя валуны, размеры которых варьировали от сковородки до кареты. Склон порос болиголовом и низкорослыми елочками настолько густо, что их ветки цеплялись за шляпу и одежду. И вдобавок Джульетта услышала, как кто-то сказал, что это только половина пути до первого привала с ночевкой.

Опустившись на поваленное дерево, она сбросила свой мешок и принялась растирать натертые им плечи. Этот мешок не мог весить больше пятнадцати фунтов, но после трех с половиной часов пути ей казалось, что она несет на спине глыбу мрамора. Джульетта не знала, как выдерживали мужчины, за спинами которых возвышались целые горы из мешков весом, вероятно, фунтов в сто. А как только мужчины добирались до Каньон-Сити, они тотчас же поворачивали назад в Дайю, чтобы принести очередные сто фунтов груза и снова проделывать этот путь по чертовски трудному крутому горному склону до тех пор, пока все их ящики и тюки не будут переправлены на новое место. По спине Джульетты пробежали мурашки.

– Вы дрожите? Не может быть, чтобы вы замерзли, - задыхаясь заметила Зоя, только что обогнувшая огромный камень и, шатаясь, приблизившаяся к Джульетте. Она согнулась пополам и жадно ловила ртом воздух, стараясь захватить как можно больше. Когда юбка Зои чуть приподнялась сзади, Джульетта заметила, что ее ноги дрожат точно так же, как ее собственные.

– После того как отдохнешь с минуту, начинаешь мерзнуть, - заметила Джульетта.

Воротник Зои стал влажным от пота, а щеки раскраснелись на солнце. Джульетта подумала, что и сама она, вероятно, такая же растрепанная, как и Зоя, но сейчас ей было все равно.

– Если бы мне пришлось пройти этот адский путь пару дюжин раз, как большинству мужчин, я бы бросила все и вернулась домой. - Она мысленно поблагодарила небеса за доброту их неизвестного благодетеля.

Зоя кивнула и опустилась на бревно рядом с Джульеттой.

– Впервые я согласна с вами. Я тоже благодарна судьбе за то, что мне не придется снова тащить на себе даже лишнюю унцию, не говоря уж о двух тоннах, которые я уже перетащила.

Джульетта берегла дыхание и не стала переубеждать Зою, что благодетельница не она. Джульетта знала: что бы она ни сказала, переубедить Зою ей не удастся. Она закрыла глаза и вздохнула:

– Не думаю, что у меня хватит сил поесть.

– У меня тоже. Скажу вам одну вещь - завтра я не стану надевать корсета. Мне плевать, даже если моя мать об этом узнает, но завтра я не стану шнуроваться.

Джульетта сожалела, что не может упасть и уснуть, a проснуться в Линда-Виста. Она желала бы повернуть время вспять, чтобы никогда не встречать Жан-Жака Вилетта.

– Иногда я думаю, что и сама могла бы пристрелить Жан-Жака. Если бы не он, я сейчас сидела бы в тепле и уюте у себя дома. - Но Джульетта знала, что не смогла бы застрелить даже человека, искалечившего ей жизнь. - А вы могли бы убить мужчину, которого любите?

Зоя ответила не сразу.

– Теперь я не уверена в том, что любила его по-настоящему. Возможно, я влюбилась в тот образ жизни, который он мне посулил. Я не могу этим гордиться, но должно же быть какое-то оправдание.

Зоя порылась в своем мешке и извлекла из него крутое яйцо, но разбить и очистить ею от скорлупы у нее не хватало сил. Джульетта отколупнула несколько кусочков коры со ствола, на котором они обе сидели.

– Иногда я вспоминаю, как быстро все произошло, и это меня шокирует. Как я могла выйти замуж за почти незнакомого человека? - Джульетта покачала головой. - Возможно, я опасалась остаться старой девой и всю жизнь пролежать на полке, пересыпанная нафталином? Если бы я встретила Жан-Жака сейчас, я бы высказала ему нечто такое, что надолго осталось бы у него в памяти! Возможно, навсегда! - Мускулы у нее на ногах все еще подрагивали, плечи болели, а тело было влажным от пота. Ее раздражало то, что она выглядела далеко не лучшим образом да и чувствовала себя прескверно. - Я бы хотела никогда не ступать на эту землю.

– Я бы тоже хотела, чтобы вы никогда на нее не ступали, - со вздохом заметила Зоя.

Почему- то это нелюбезное высказывание показалось Джульетте полным горького юмора.

– Я не хочу быть здесь, и никто не хочет, чтобы я здесь была, и все-таки я здесь вопреки всему. - Совершенно неподобающий для леди смех вырвался из ее груди, и все ее тело теперь сотрясалось от хохота. - Я ненавижу это! Я ненавижу все это! Так почему, черт возьми, я здесь, на Аляске?

Зоя уставилась на нее, потом губы ее дрогнули и на лице появилась слабая улыбка.

– Вы здесь по той же причине, что и я. Из-за этого сукина сына Жан-Жака.

– Но ведь он сукин сын, не так ли?

Никогда в жизни Джульетта не произносила подобных слов и в ужасе спешила подальше от мужчин, которые их употребляли. Она не встречала женщин, произносивших подобные слова, до тех пор, пока судьба не свела ее с Зоей и Кларой. Но, Господи, каким облегчением было их произнести! Как приятно было выпустить пар, освободиться от ярости и гнева, постоянно кипевших в ней.

С трудом поднявшись на ноги, она сложила ладони рупором и, приложив их ко рту, крикнула так громко, что эхо прокатилось по ущелью:

– Жан-Жак Вилетт, ты гнусный сукин сын! - Она высказала то, что о нем думала.

Зоя расхохоталась.

– Ты использовал нас и выбросил, как ненужную ветошь, и я ненавижу тебя! Ненавижу! - Лицо Джульетты раскраснелось, руки ее дрожали, но она знала, что не откажется ни от одного своего слова. Она повернулась к Зое: - Не думаю, чтобы прежде слышала ваш смех. Вы очень хорошенькая, когда смеетесь.