Анна ведь ничего не знает! Ни малейшего понятия о чем-либо, ни фантазии. Она просто ходячее разочарование, потому что сама предпочла бы рассказывать свои собственные истории, вместо того, чтобы редактировать чужие. Но до сих пор ей, несмотря на прекрасное литературное образование, это еще не удалось. И теперь она пытается разместить свои истории у нее, Дерии, в голове. Она постоянно плохо отзывается о работе авторов, чтобы чувствовать себя более способной. Враждебный прием — других объяснений найти нельзя. И к тому же эти рисунки с фразами. Когда-нибудь этому должен наступить конец.

Голова Дерии горит от гнева, а желудок свернулся в ледяной клубок, и тут не помогает даже «Джек Дэниэлс». Она садится за стол и ручкой, рвущей бумагу, пишет злобное письмо. Не Анне, а ее начальнице Бабетте, руководительнице программы. Она слишком долго ждала, пока ей дадут высказаться, слишком долго пыталась угодить Анне. Если ей не предоставят другого редактора, то она отдаст свой новый проект конкурирующему издательству. Дерия чувствует, что настолько вышла из себя, настолько исполнена злостью и отчаянием, что ищет средство для оказания давления.

Средство, которое объяснит ее точку зрения, средство, после которого ее будут слушать и воспринимать всерьез.

Она знает, что это неправильно. Тем не менее она хватает в руки рукопись Якоба. В самом низу ящика письменного стола. Под прозрачными папками, бумагой для письма, счетами и целой пачкой рекламных листков она находит помятый большой конверт формата A4. Там же валяются почтовые марки. Они уже не приклеиваются с помощью слюны, наверное, запылились. Дерия приклеивает их клеящим карандашом. Она наклеивает слишком много марок, потому что не помнит стоимость пересылки. При написании адреса она дважды ошибается.

«Я позже смогу все исправить. Они это прочитают, и я расставлю все на свои места. Это будет шанс для Якоба — им придется издать его книгу».

Дерия пьяна, зла и достаточно знает себя, чтобы понять, насколько опасным является это сочетание. Но в данный момент ей все равно. Теперь она сама опасна.

Она надевает сапоги, берет пальто. До почтового ящика всего триста метров, а отослать письмо — это единственный шанс, который остался, чтобы она смогла уснуть этой ночью.

— Разумно ли сейчас идти на улицу? — спрашивает кот.

— Нет, неразумно. — Она идет на кухню, вытаскивает из ящика нож для нарезки филе и сует его в карман пальто. — Но сегодня ночью безумец может спокойно прийти ко мне.

Один молчит, величественно склоняя свою кошачью голову.

Глава 25

Ей трудно понять, как удалось уснуть, но после удивительно спокойной ночи Дерия просыпается оттого, что ее толкает носом Один. Предыдущий вечер, кажется, был очень-очень давно. Воспоминания о нем расплываются, словно в тумане. Голова немного болит, но не так сильно, чтобы назвать это настоящей болью. Она чувствует себя на удивление хорошо и готова к испытаниям, которые принесет новый день. Может быть, письмо все же помогло.

Она хочет пойти на работу, хотя бы для того, чтобы не давать этому сумасшедшему власти над своей жизнью. Но не хочется оставлять Одина одного в квартире. До сих пор сумасшедший ничего ему не сделал, но это не значит, что так будет и впредь. Но все же Дерии везет: заспанная Солнце появляется у нее после ночного заседания семейного кризисного штаба, просит сделать ей кофе и заявляет, что готова остаться в квартире Дерии и охранять кота.

Когда она уже хочет выйти из квартиры и надевает пальто, лишь один нож в кармане выдает, что предыдущий день не был кошмарным сном. Она качает головой и относит нож на кухню.

После обеда она звонит Солнцу и просит набраться терпения еще на полчаса. Есть кое-что важное, что она должна сделать. Солнце соглашается, чувствуется, что она в хорошем настроении, она разрешает Дерии опоздать на столько, на сколько ей нужно. Она отключила мобилку и хочет насладиться покоем в чужой квартире, где до нее не смогут дозвониться ни разозленный брат, ни озабоченная мать. Кроме того, кошачья шерсть под руками и громкое мурлыканье возле уха, как известно, являются лучшим лекарством от стресса после ссор.

Дерия проверяет места, где обычно бывает Киви, но не может ее найти. Странно. Сегодня холодный, но сухой день, даже светит солнце. В городе много людей, и они наслаждаются первыми робкими предрождественскими ощущениями. Для Киви в такой день появляется удобная возможность выпросить у прохожих немножко мелочи. Но ее нигде нет. В конце концов Дерия идет к месту встречи за вокзалом, где опять собралось несколько бездомных. Пожилой человек, с которым она уже однажды разговаривала, тоже сейчас здесь. Но так же, как и в прошлый раз, он мало чем может помочь ей. Она даже не уверена, понимает ли он вообще, чего она хочет. Однако рядом поднимается молодой человек с выцветшим сине-зеленым ирокезом на голове и с огромным черно-красным платком вокруг шеи, который, кроме шеи, закрывает и рот. Он что-то бормочет через платок, так неразборчиво, что Дерия не сразу понимает, что он хочет ей сказать. Затем он громко шмыгает носом и повторяет громче:

— Что случилось с Феей, почему вдруг все стали искать ее?

Фея? Наверное, это одно из многочисленных имен, которые есть у Киви.

— А кто еще про нее спрашивал?

Информация мало тревожит ее, как и собеседника. В том, как этот тип изучает ее, есть нечто насмешливое. Словно она без разрешения спрашивает о чем-то, принадлежащем ему, чем он не готов поделиться.

Он наклоняет голову:

— А кто это хочет знать?

— Я ее подруга.

— Это правда, — говорит старый бездомный и поспешно кивает, словно проснулся от глубокого оцепенения только для того, чтобы сообщить эту важную информацию. — Это правда. Она ее подруга.

Панк на момент задумывается. Затем он пожимает плечами:

— Сегодня Фея с утра снова орала здесь, как фурия. Очень агрессивная малышка.

Это совсем не похоже на Киви. Неужели они говорят об одном и том же человеке?

— А потом, — продолжает молодой человек, — она смылась.

Это больше похоже на Киви.

— Куда? — спрашивает Дерия.

Она должна это знать — Киви ведь не может исчезнуть просто так, не сказав ни слова. Если у нее есть проблемы, Дерия может ей помочь. Или Киви после ссоры настолько обиделась, что больше не хочет от нее никакой помощи? Может быть, она думает, что Дерия теперь не захочет ей помогать?

— Скажите же, куда она ушла и почему?

— Эй, я без понятия, — отвечает панк и кривит лицо с почти извиняющимся видом. — Она ничего не захотела говорить, не хотела никакой помощи. Полностью замкнулась. Только орала, что какой-то тип ее нашел, и удрала, прежде чем кто-то из нас хоть что-то попытался сделать. Мы же не можем здесь никого удерживать, верно?

— Нет, — говорит Дерия. Она и сама не может. — Кто ее нашел? — спрашивает она. Ей нужно сдерживаться, не нервничать и попытаться получить какие-то доказательства. — Кто-нибудь знает, кто это был?

— Не-а. Я ее не спрашивал. — Снова извиняющееся пожимание плечами. — Просто она была очень испугана. Я и сам испугался, когда Фея так разнервничалась. Рядом с ней никого не было. Я думал…

— Что вы думали?

— Ну да, — говорит панк. — Я думал, что она, наверное, что-то приняла. Она вдруг побежала, но никого тут больше не было. Но побежала она в ту сторону. — Он показывает на вокзал. Надежды Дерии тают. Киви может быть где угодно.

— Она могла купить билет на поезд? — спрашивает она. — Вы не знаете, у нее были деньги?

Однако воспоминания молодого человека исчерпались тем немногим, что он уже сообщил. Больше он не может ничего сказать, и когда Дерия настаивает на том, чтобы он подумал, он начинает гадать.

Дерия благодарит его, оставляет номер телефона на тот случай, если Киви вернется, и отправляется домой.

— Куда же она могла пойти?

Всю дорогу до остановки трамвая она раздумывает, не появился ли отец Киви. Это могло быть причиной ее поспешного исчезновения.

Однако Дерию не покидает плохое предчувствие, что таинственный человек, которого никто не видел, больше связан с ней, чем с Киви. Что он, может быть, и есть именно тот неизвестный, кто превратил ее жизнь в ад.

«Предположим, я права, — раздумывает она, — и преследователь — на самом деле Роберт, который хочет запугать меня. Может быть, он специально прогоняет от меня тех подруг, у которых я могла бы найти поддержку?»

Она поправляет себя, понимая, что Роберт уже далеко перешагнул тот рубеж, когда ему хотелось просто напугать ее. Он уже давно решил уничтожить ее. Это похоже на бывшего мужа: «Что не может принадлежать мне, чего я не могу иметь, должно быть уничтожено, чтобы не досталось никому другому». Дерию охватывает страх за Якоба. Если она действительно права, то Якоб должен быть самой большой занозой с точки зрения Роберта.

Она вытаскивает мобильный из сумки, чтобы позвонить, и видит, что он уже написал ей сообщение.

«Я должен увидеть тебя. У тебя есть время?»

«С удовольствием, — пишет она, затем все стирает и набирает снова. — Да. Я обязательно должна поговорить с тобой. Ты приедешь ко мне?»

Через секунду появляется слово «да», которое кажется ей удивительно коротким. Она отбрасывает сомнения и садится в трамвай. Слишком многое вертится у нее в голове. Ей обязательно нужно сказать Якобу, что она спьяну отправила его рукопись в издательство: только честностью она может оставить без дальнейших неприятностей это свое мгновенное решение. Она должна предупредить его о Роберте, причем более настойчиво, чем раньше. И она должна попросить его помочь найти Киви. И это — прежде всего.

Вскоре после ее прихода появляется и Якоб. Дерия едва успевает попрощаться с Солнцем и поставить чай, как раздается звонок. Он стоит перед дверью, держа в руке одинокую красную розу. Его улыбка — смесь смущения, хитрости, извинения и вины. Что-то тут не так, сразу понимает она.