Арвен молчал, прекрасно зная, что друг не нуждался в собеседнике. Это был озвученный поток мыслей и он ещё с юности привык к такой своеобразной манере общения.

— … Похоже, в момент аварии, система, дабы спасти своего носителя, создала определённое защитное поле, — продолжил Майк, — которое и спровоцировало нестандартное искривление пространства, создав совершенно иную точку выхода. Тем более, отец говорил, что их может быть больше трёх. Отсюда и Новая Зеландия. Тихий океан вместо Атлантики. Отец был прав, а я чёртов болван! И этот его сон… Почему? Может быть… да… точно! Вот же причина! Травма черепа! Система защищалась! И включила спящий режим. Арвен, это гениально! Чтобы не навредить себе, она создала для него оптимальные условия существования. Снизив до минимума все жизненные процессы, она ввела его практически в анабиоз.

— И как его теперь э-э-э… включить обратно? — осторожно поинтересовался Арвен. — Есть идеи на этот счет?

— А никак, — весело сказал Майк, — он сам проснётся, если я или ты возьмём его за руку

— Что за хрень ты несёшь, Майк? Он восемь с лишним месяцев в этой больничке. Хочешь сказать, что к нему никто ни разу не прикасался? Да один только Энди, тысячи раз. И это не считая медсестёр и всяких там сиделок. Судя по фотографиям, Шерли не выглядит брошенным. Наоборот, он очень ухоженный.

— Дело не в этом, друг мой. Все они — чужие для него люди, понимаешь?! Чужие! Они могли вертеть его как куклу, кормить, поить, да что угодно! Система не распознает их. Вспомни, как Шерли раньше реагировал на чужие прикосновения?

— Он их терпеть не мог.

— Вот и я о том же. Так с какой стати он будет реагировать на них сейчас? Или несколькими месяцами раньше? Я еще раз тебе говорю — сейчас в его разуме рулит система, полностью отобрав у него контроль. Никогда не думал, что скажу это, но сейчас я впервые готов сказать ей спасибо. Только благодаря ей, Шерли удалось выжить.

— А если она не захочет?

— Не захочет, что?

— Возвращать контроль. И он снова станет таким же как и прежде.

— Такой вариант, конечно не исключается, но! Я почему-то думаю, что машина не захочет больше вступать в конфликт с его человеческой сущностью. Симбиоз на данном этапе более предпочтителен. Посмотрим. Для начала, нужно проверить, верна ли моя теория.

— То есть ты хочешь сказать, что Шерли у нас типа спящая красавица.

— Ну, красавцем его сейчас можно назвать с большой натяжкой. Но да, типа того.

— И разбудить его может…

— Прикосновение человека, которого система распознает как «свой».

— То есть поцелуй.

— И он тоже сойдёт. Хотя, проснувшись, Шерли вряд ли это оценит. Мы же с тобой не Анита.

Перелёт с дозаправками в нескольких аэропортах занял девятнадцать с лишним часов. И почти всё это время, обычно сдержанный Майк болтал без умолку, выдвигая теорию за теорией, что говорило о крайней степени его нервозности. Арвен несколько раз пытался заставить его поесть, но он упорно отказывался.

— Какого хрена, Майки? Чем ты сможешь помочь Шерли, если свалишься в голодный обморок, — рявкнул потерявший терпение Арвен, почти насильно впихивая ему в руку ложку.

— Ты тоже не ешь. Только пьешь виски.

— Даже не сравнивай. Я бывший солдат, а ты чёртова неженка. Если сейчас же не поешь, я прикажу пилоту не выпускать тебя из самолёта. Так и будем сидеть на борту, можно сказать, в двух шагах от Шерли.

— Он не станет тебя слушать.

— Серьёзно? Хочешь проверить?

— Нет.

— Ну и правильно. Так что не строй из себя капризного ребенка и ешь.

Уже почти перед самым Веллингтоном измученный ожиданием и нервозностью Майк заснул, что было очень кстати. Часок сна ему был только на пользу.

В столице Новой Зеландии, их ждал небольшой частный самолетик, ибо «Боингу» Майка в крошечном городке было просто негде приземлиться.

Их появление в городишке, вызвало настоящий ажиотаж, все-таки не каждый день на центральную улицу садится самолёт из которого выходят мужчины, видеть которых местным жителям доводилось только на экранах телевизоров или на обложках глянцевых журналов.

Несмотря на то что их встречал заранее предупреждённый Энди, до больницы они шли в сопровождении толпы горожан. Где-то даже сверкнула вспышка, но Арвен быстро это пресек, отобрав у молодого человека камеру и сказав, что съёмка запрещена.

С каждым шагом, его сердце билось все сильней, грозя выскочить наружу, и он мельком подумал, о том, что же сейчас испытывал Майк, если уж у него адреналин зашкаливал.

Они втроём зашли в палату. Энди что-то сказал сидящему возле кровати аборигену, видимо санитару и тот, изобразив подобие поклона, вышел.

— Шерли, — Майк опустился на колени перед кроватью и прижал к груди его ладонь, — я нашел тебя, мой мальчик. Вернись к нам, сынок. Где бы ты сейчас не был — возвращайся.

* * *

Шерли сидел на берегу, глубоко вдыхал соленый океанский воздух и пытался разобраться в себе.

Ощущение неправильности происходящего поселилось в нём с тех самых пор, как Боро провел ритуал, позволивший ему даже не увидеть, скорее почувствовать отца. Сначала он списывал это на то, что слишком резко открыл глаза, из-за чего окружающий его мир как бы потёк, оплывая по краям, картинка резко поменялась и он увидел самого себя, лежащего на узкой кровати в убогой комнатке.

Потом появился какой-то странный, едва различимый звук, как тихое дыхание и вслед за звуком чьё-то лёгкое прикосновение …

Шерли резко зажмурился, потряс головой и всё пропало. Остался только Боро, сидящий перед ним и внимательно вглядывающийся в его лицо.

А потом пришли сны. Точнее один единственный сон, в котором он снова лежал в маленькой светлой комнате, а рядом был Боро, почему-то не в привычном облачении, а в длинной белой рубашке и брюках. Во сне он был не таким уж и страшным, просто очень морщинистым и смуглым. Ещё там были две премилые старушки, называвшие его почему-то Джонни, и доктор, который напоминал Кхара, такой же маленький, щуплый и неугомонный, и Шерли до смерти хотелось дотронуться до одного из них, почувствовать ту-другую реальность, в которой было так тепло и уютно. Но в его голове, всё время что-то щёлкало, будто выключатель и он просыпался, судорожно озираясь. Разум его дрожал и покачивался, слишком неуверенный в оси своего вращения, чтобы можно было должным образом все обдумать. Сон все повторялся и повторялся, являя собой загадку составленную из манящих теней и мягкого сияния и он разрывался между желанием сосредоточиться на этой головоломке и невозможностью его осуществить. Но когда сон стал прорываться в реальность, Шерли всерьез подумал о том, что система в его голове просто не выдержала перегрузок и ему осталось всего ничего до того времени, когда он превратится в пускающего слюни идиота.

Он сидел у костра и смотрел в огонь, когда до его слуха донесся отчётливый металлический щелчок дверной ручки и слабый звон пустого ведра, а затем последовала короткая яркая вспышка, как будто включили лампу. Он сжал голову руками и вскочив с места, почти бегом кинулся на берег. Шелест океанских волн, всегда действовал на него успокаивающе.

И вот теперь он сидел здесь, пытаясь понять — что же с ним происходит.

Нынешнее состояние напоминало Шерли время его шестнадцатилетия. Когда он оказался в ловушке из бесконечных кругов ухудшения и восстановления. Как же мало осталось от него к концу того года, когда его разбило и сравняло с землей пронесшимся через его разум ураганом. Как он ненавидел это состояние. Ненавидел, что его, когда-то чётко выстроенные мысли, были сведены до уровня белого шума, не приносящего ничего кроме адской боли. В памяти всплыли безумные крики, собственные ногти, впивающиеся в кожу, оставляющие кровоточащие полосы на голове в отчаянной попытке выцарапать из-под черепной коробки эту нескончаемую боль.

Шерли стиснул зубы, стараясь подавить наступающую панику — оказаться в подобной ситуации здесь, на острове… уж лучше сразу головой вниз с утёса.

Он вздрогнул от тихого шёпота и прикосновения.

Рядом сидела Джилл, осторожно, почти робко поглаживая его запястье:

— Мне жаль. Мне так жаль, — чуть слышно повторяла она, — так жаль, что ты застрял здесь с нами. Ты должен, просто обязан вернуться. Должен поверить в себя. Возвращайся, Шерли.

— Куда я должен вернуться? — Шерли сердито выдернул кисть из её пальцев, краем сознания отмечая, что они как будто истончились, стали полупрозрачными, да и сама Джилл стала другой.

— Я не могу тебе сказать. Ты сам должен понять. И решить, уйти с нами или вернуться. Мы были с тобой, пока это было необходимо. Но сейчас, нам пришла пора уйти. Отпусти нас. Пожалуйста!

С другой стороны бесшумно приземлился Ларс, сквозь призрачную фигуру которого пробивалась лунная дорожка.

— Вы ненастоящие? — Шерли в ужасе отпрянул, но Джилл удержала его.

— Мы настоящие, пока ты этого хочешь. Это ты нас создал. Всё это — она очертила воображаемый широкий круг, — игры твоего разума. Пока ты в нас веришь, мы будем с тобой.

— Я не понимаю…

— Почему ты сбежал сюда, Шерли?

— Я… мне что-то показалось…

— Что именно?

— Какой-то звук… и свет…

— Так иди к свету! Только тебе решать — останешься ли ты здесь, наедине с призраками или вернёшься туда, где тебя ждут. Потому что из нас троих, только ты живой, Шерли!

— Я не знаю — как!

— Я понимаю, тебе сейчас очень трудно, и мы с Ларсом останемся до тех пор, пока ты нуждаешься в нас. И не думай, что сходишь с ума, дорогой. Просто иногда путь к себе труден и тернист. Но ты обязательно найдёшь дорогу. Обязательно! А пока, пошли к костру.