Определенно, когда я открыла дверь, то почувствовала, что внутри было еще больше напряженности. Джаред был здесь, но подсознательно, я знала, что все изменилось. Он сидел на диване и смотрел телевизор. Когда я вошла в комнату, Джаред едва глянул в мою сторону. Я слышала, как Кристофер чем-то шуршал в своей комнате. Несколько секунд спустя, он вышел и промчался по коридору.

— Эй, Джаред, как насчет, сходить куда-нибудь сегодня? — спросил он, пробегая руками по своим спутанным темным волосам.

Глядя на него Джаред состроил гримасу.

— Не, чувак. Сегодня у меня был тяжелый день на работе. Думаю, я просто останусь здесь и отдохну.

— Эх, очень жаль.

Кристофер засунул кошелек в задний карман джинсов и взял ключи.

—Ты хорошо поработала, Эли? — спросил он с легкой улыбкой, продолжая собирать свои вещи. Казалось, что он не замечал изменений, произошедших в отношениях между ней и Джаредом.

— Ага, все в порядке, — сказала я.

— Круто. Ну, тогда я пошел. Позвони, если что-то понадобится. — Затем, не раздумывая, захлопнул за собой дверь.

Джаред едва обратил на меня внимание, когда я сказала, что собираюсь принять душ, только слегка качнул головой, возвращаясь к телевизору.

Я включила воду в душе такую горячую, какая только была. Пар заполнил маленькую комнатку, струи обжигающей воды попали на тело. Кожа покраснела, и мне было жаль, что горячий душ не мог смыть вопросы в моей голове, так же как смывал усталость с моего тела. Но эти вопросы остались запертыми в парне, сидящем на диване.

Завернувшись в полотенце, я открыла дверь ванной, и мой взгляд упал на затемненную гостиную в конце коридора. Телевизионные вспышки освещали диван, и я чувствовала, что он там, как будто знала, что он тоже чувствует меня. Хотя не ощутила движения или какого-то намека на его присутствие.

Из уважения, я оставила его там, потому что не знала, что сказать. Как я могла возвратить прошлую ночь? Это было мое сердце. Он был моим сердцем. Я не сожалела о том, что попросила его открыться мне. Я сожалела только о его реакции.

В своей комнате, я скинула полотенце на пол и натянула шорты для сна и майку, потом свернулась на своей стороне кровати, чтобы уставиться в открытое окно. Даже при том, что луна убывала, она все еще достаточно ярко освещала мою комнату. Мой альбом для рисования лежал на полу рядом с кроватью, но сегодня у меня не было желания рисовать. Это всегда было моей терапией, способ выпускать мысли, страхи, и желания. Способ, показать мою любовь.

Но сегодня вечером я цеплялась за мысли, позволяла им кружиться в моей голове. Я лежала на кровати спиной к двери в тусклом свете Луны. Глядя в открытое окно я едва могла разобрать несколько самых ярких звезд. Время шло слишком медленно и слишком быстро одновременно, потому что я жаждала его и в тоже время была напугана тем, что скрывалось внутри него. Я влюбилась в него давным-давно, крепко держась за остатки воспоминаний, которые отпечатались в моей памяти. Тогда это было глупо, но безопасно, потому что это была просто иллюзия. Я отдала ему себя, в то время как его никогда у меня не было.

Сейчас мое тело дрожало от реальности.

Я не знала, придет ли он, и прошло много времени, прежде чем он пришел.

Сегодня Джаред не стучал. Я напряглась, когда открываясь, скрипнула дверь и тихо захлопнулась за ним. Он молчал, когда медленно подходил ко мне сзади. Я ощущала колебание в его шагах и тяжелое дыхание.

Через секунду он оказался около меня, и я чувствовала, как его глаза прожигают мое тело. Потом рядом со мной прогнулась кровать.

Я успокаивала себя, пока он устраивался, и его вес, распределился по кровати. От него исходило сильное напряжение, от которого у меня пересохло во рту.

Джаред выдохнул, а его рука прижалась к моему позвоночнику. Могла представить себе, как он лежит на спине и смотрит в пустоту. Я ждала. Ждала, сама не знала чего. Не знала, чего он хочет. Все, что я знала — это то, что я хотела, чтобы он хотел меня.

Я больше не могла этого вынести.

Медленно, я повернулась. Его рука впилась в мои ребра, пока я устраивалась около него. Сегодня я стерла физическое пространство, которое всегда оставалось между нами, но я знала, что расстояние от того, что я хотела, и до того в чем я нуждалась никогда не было большим. Я зарылась носом в его шею и вдохнула его запах. В эту секунду он сдался и притянул меня в свои объятия. Одна моя рука обернулась вокруг его шеи, а вторая зарылась под спину.

Мое тело пылало, мои мышцы напряглись, когда я вцепилась в него, стараясь быть как можно ближе к нему.

Ничто никогда не ощущалось лучше, чем находиться в объятиях Джареда.

Ничто.

Под моей рукой его сердце быстро билось, и медленно убрав пальцы с его футболки, я проскользнула ладонью под нее, чтобы ощутить биение своей кожей. Мой желудок сделал сальто, объединяясь с желанием, потребностью и любовью, которую я так долго хранила для него.

Я хотела рассказать ему, как много он значит для меня, но знала, что если скажу — это еще сильнее оттолкнет его.

Джаред задержал дыхание, и, подняв правую руку, положил поверх моей. Он прижал мою ладонь сильнее к своей груди, как будто он тоже не мог выдержать мысль о том, что я уйду. Его голос был скрипучим, низким и таким невероятно печальным:

— Что мы делаем, Эли?

— Я не знаю, — ответила я, ртом, прижатым к ткани его футболки. Я любила его запах, его футболка пахла свежей стиркой, смешанной с его собственным запахом, который всегда окружал его — мята и сигареты. Это была аура мужчины, который каждую секунду впитывал мою душу глубоко в себя.

Пальцы со спины поднялись к моим волосам. Осторожно потянули, как он делал это прежде, только в этот раз это была прядь волос.

— Знаешь, Кристофер был прав. Ты всегда была моей любимицей. — Слова были произнесены шепотом, его лицо сфокусировалось на потолке, в то время как пальцы гладили мою голову.

Покалывание распространилось по шее, затем вниз по позвоночнику.

— Я не знаю, что это было, — продолжил он, шепотом. — Думаю, мне нравилось, что ты ходила за нами. Нравилось, что не могла быть с нами наравне, и мне надо было заботиться о тебе. Нравилось поддерживать тебя. Защищать. Нравилось, как ты смотрела на меня, будто я действительно много значил для тебя. Мне нравилось, что когда я вспоминал о тебе и Кристофере, после своего отъезда, я думал о хороших временах своей жизни. — Он притянул меня ближе и прижался губами к моей макушке.

— Но я не понимал, что это, Эли.

Я придвинулась, чтобы положить щеку ему на грудь. Печаль накатила на меня сокрушительной волной. Я знала, но ничего не могла сказать, чтобы повлиять на него или переубедить. Он уже говорил об этом прошлой ночью. Вместо этого, я просто ухватилась за него, говоря ему через прикосновения, как много он значит для меня, и что он заслуживает счастья, найдет ли он его со мной или с кем-то другим.

— Черт возьми, я разрушаю все, к чему прикасаюсь, Эли, и я не хочу разрушать тебя. — Его захват усилился. — Черт, — простонал он шепотом, наклоняя свое лицо к моему, печаль огнем горела в его глазах. — Я даже не должен находиться здесь с тобой. — Он погладил мою спину. — Проводить с тобой время — это самый эгоистичный поступок, который я сделал за долгое время. — Он сделал вдох. — Я не могу больше продолжать делать это... все эти дружеские штучки. Я чувствую, это произойдет, Эли, что-то плохое случится, и я сделаю тебе больно, а я отказываюсь делать это.

— Ты никогда не причинишь мне боль, — сказала я. На сей раз я не смогла удержаться и опровергла его слова.

Сдержанный смех заполнил комнату.

— Ты права... потому что я никогда не позволю этому зайти слишком далеко.

Мое сердце сжалось. Я была неправа. Он может сделать мне больно. Он уже сделал — больно мне и самому себе.

Но я думаю, что лучше всего у него получалось — причинять боль себе.

Я переплела наши пальцы и подняла их так, чтобы наши руки светились в тусклом свете. Моя кожа казалась такой бледной по сравнению с его загорелой. У него на пальцах набит год его рождения: 1990. Жизнь.

Я сжала руку, желая удержать его.

Он поднес наши руки к своему рту и оставил нежный поцелуй на моих пальцах. Он прикоснулся губами к тыльной стороне моей руки, прошелся по шрамам на внешней части моего большого пальца. Горло сжалось, и я изо всех сил старалась сдержать слезы.

— Мне нужно идти, Эли.

Я запаниковала и сжала его сильней.

— Пожалуйста, — умоляла я, пытаясь притянуть его ближе, — просто полежи со мной. Только сегодня ночью.

Его вздох был тяжелым и полным печали. Но он сдался. Его руки напряглись вокруг меня, и он прижался губами к моему лбу. Его теплое дыхание проникало в меня, обнимало меня и баюкало. Я вздрогнула, когда полностью растворилась в его объятиях.

Может, если я буду лежать с открытыми глазами, то буду в состоянии держаться за него вечно.

И я пыталась. Но неизбежно мои веки отяжелели и закрылись, потому что не было более безопасного, более удобного места, чем отдых в руках Джареда.

Утром, я проснулась в пустой постели.

Я не ожидала ничего другого. Но это не означало, что это не больно. На несколько секунд, я закрыла глаза, потому что не хотела столкнуться с событиями, которые произошли между мной и Джаредом прошлой ночью.

Перекатившись на бок, я натянула одеяло, пытаясь найти хоть какой-то комфорт. Что-то смялось на моей подушке, когда я двинулась.

Я подняла голову. На подушке лежал свернутый листок. Горло сдавило, и я перевернулась на живот, смотря на скомканный кусочек бумаги, одна сторона изодрана из-за того, что его отрывали из тетрадки. Мои пальцы дрожали, когда протянула руку, чтобы взять его. Медленно я развернула его.

Слезы хлынули из глаз, когда я увидела простое словосочетание, написанное четким почерком.