Гудок позади напомнил о том, где они находятся, и Саша отстранился от Ксении, пытаясь удержать ее на расстоянии, чтобы можно было вести машину, потому что она совсем не была намерена прекращать то, что начала.

— Ксюш, мы на дороге, — попытался напомнить он и ей.

— Мне плевать, — прошептала блондинка, продолжая напирать, снова целуя в щеку и накрывая рукой нарастающий пах. — Можешь следить за своей дорогой, я найду, чем заняться.

Тонкая рука без труда быстро вытащила хлястик ремня из бляшки. Ох, черт! От ее намека Саша вовсе перестал дышать.

— Ксюша, — предостерегающе произнес он, стараясь перехватить ее блудливую руку и при этом удержать ее саму, когда еще нужно было переключать скорость и смотреть за обстановкой на дороге.

Ему срочно надо было остановиться, но на крайнем левом ряду четырех полосной оживленной дороги это было не так просто, особенно, если ему еще так нагло и соблазнительно мешали. Он поймал ее запястье, стараясь удержать, но Ксения вскрикнула и вцепилась в его руку зубами, ощутимо больно кусая за пальцы.

— Ксюша, да перестань ты, — попросил он, разжимая руку и хватаясь на рычаг переключения скоростей, потому что машина стала терять обороты.

И воспользовавшись этим, Ксения повторила пытку, расстегивая ремень, дергая за молнию, и кусая его в щеку с улыбкой на губах:

— Расслабься, тебе понравится. Просто следи за дорогой, а я пока начну просить прощение так, чтобы ты понял, о чем я говорю.

И Ксения наклонилась к его паху, вытаскивая наружу уже болезненно напряженный орган, который и без того предательски к ней рвался, и влажный язычок прошелся по чувствительной головке.

— Твою… — только вырвалось у него, пока ощущения не накрыли с головой, когда Ксения вобрала его целиком.

Это было нереально остро и возбуждающе, когда адреналин забурлил в крови, сметая привычные ощущения. И Саша поддался им, радуясь, что у него тонированные стекла, и что на улице уже хозяйничали сумерки. Но он продолжал упорно съехать к обочине, пока Ксения водила губами по его стволу, то заглатывая, то выпуская на свободу томиться в ожидании новых ласк, когда язычок плясал на самых чувствительных местах, прекрасно зная, что и как нужно делать, чтобы мужчина обо все забыл, и смог умереть только за то, чтобы она продолжала.

Но от этих ласк уже почти невозможно было вести машину. Саша поправил ее волосы, чтобы случайно не дернуть за них, пока будет добираться до рычага и переключать скорость. Еще один ряд, и он съехал на обочину, нажимая на тормоза, но отпуская с них все ощущения, от которых можно было задохнуться, потому что ее губ ему было безумно много и мало. Хотелось ее всю, целиком, хотелось оказаться в плену не ее влажного и скользкого ротика, а хотелось оказаться во влажности ее бедер. Саша запустил пальцы в светлые кудри и сжал их на затылке, слега потянул на себя. Но Ксения не намерена была поддаваться, сильнее сжимая на нем свои губы, и ускоряя движения, помогая себе рукой, и подводя его к краю фееричного безрассудства… и он только успел произнести ее имя, прежде чем взорваться в горячий ротик, который с удовольствием глотал и облизывал явное доказательство восторга всех ее действий.

Господи, это не женщина, это одна большая мужская сумасшедшая слабость.

Ксения подняла голову, с хитрыми чертиками в глазах и с довольной улыбкой на припухших губах, которые кокетливо облизнул язычок:

— Тебе понравилось?

— Ты ненормальная, Ксения, — хрипло произнес он вместо ответа.

— Я знаю… — и только она это сказала, как Саша впился в ее бесстыжий, горячий ротик, притягивая к себе за шею.

Ее невозможно было игнорировать, не прощать… не любить. А все, что она давала, воспринималось телом, как естественный наркотик, который хотелось еще и чаще, который хотелось познать со всех сторон, со всеми красками. Саша уже понял, что окончательно влюбился в эту взбалмошную и сумасшедшую девчонку, потому что его чувства уже стали гораздо шире, чем обычное желание обладать ее телом, но что каждый раз подогревало на большее. Он хотел просыпаться рядом с ней и так же целовать эти губы, он хотел засыпать с этим поцелуем, он был готов к любым ее выходкам, и хотел заботиться об этой блондинке, чтобы ее выходки заканчивались лишь самыми сладкими для нее последствиями. И он был уже, почти, уверен, что способен удержать ее рядом с собой, и только с собой. Слишком велико было это желание, чтобы он смог отдать ее еще кому-то.

И повинуясь своему телу, следуя за ее, Саша отодвинул сиденье, подхватывая Ксению и сажая на себя, задирая юбку, сжимая мягкие ягодицы и не выпуская губы из своего рта… Но резко прервав поцелуй, Ксюша шарахнулась от него, случайно нажимая спиной на губок, который прокатился по салону.

— Нет, — выпалила она, нервно поправляя волосы. — Я не хочу. — Саша сделал глубокий вдох, ругая себя за чрезмерную активность — сейчас Ксения предпочитала, чтобы инициатива была в ее руках, и ему не стоило напирать. Ну точно — идиот! Он потянулся к ней, желая обнять, но девушка оттолкнула его. — Не трогай меня. — И быстро переползла на свое место, подтягивая к себе ноги и прячась за волосами.

Пять минут тишины, которые дали всем немного успокоиться. Саша застегнулся, вернул на место сиденье и повернулся к Ксении, неуверенно дотрагиваясь до ее руки.

— Ксюш, что не так? Что я могу сейчас сделать?

— Ничего, просто отвези меня домой.

Смена ее настроения начинала его пугать, хоть и была вполне сейчас объяснима. Саша попытался убрать волосы с лица, но Ксения грубо оттолкнула его руку:

— Я же попросила, не трогать меня. Так ты отвезешь меня домой или мне Сэму позвонить?

Ах да, Сэм… Если не он, то у нее всегда есть Сэм. Разве стоит об этом забывать? Саша отстранился, выдохнул и завел машину.



***

Сидя на пассажирском месте Сашиной машины и обнимая колени, Ксения пыталась унять тошноту. Саша вез ее к дому, казалось, уже целую вечность. А она хотела поскорее оказаться дома, или на свежем воздухе, и если бы ее так не мутило, если бы ее не одолевал этот ужасный ступор, то уже давно бы выскочила из машины. У нее просто не было ни сил, ни желания просить Сашу остановиться и выходить неизвестно куда. Нет, домой, скорее домой! Туда, где ей будет спокойно и уютно, и где ничего не будет напоминать о случившемся. Не будет ни этой обстановки, в которой она еще не так давно кричала от боли и унижения, не будет этих противно знакомых запахов.

Дурнота снова подкатила к горлу… или это были слезы? Закусив губу, Ксения сжала пальцы в кулак у своих губ, лишь бы не разреветься в голос. Саша повернул к ней голову, и она постаралась еще больше отвернуться от него. Она не хотела, чтобы он был свидетелем ее срыва. Все это время она держалась, так почему же именно сейчас истерика рвалась наружу? Хотелась реветь и кричать, рвать и метать, хотелось во что-то вцепиться руками, хотелось остаться одной и дать выход эмоциям, и очень хотелось утешения, которое ей сейчас почему-то не дал Саша. В этот раз он сделал только хуже… как же ей не понравились его руки на ее теле, такие наглые, какие были тогда у…

НЕТ! Она не будет об этом вспоминать!

Ей же нравится Саша, ей же было с ним хорошо. Так в чем же дело!?

Наконец, машина остановилась возле ее подъезда, и не говоря ни слова, Ксения вылетела из нее и понеслась домой. Вечерняя прохлада приятно окутывала, когда она стучала каблуками по твердому асфальту. Еще пару шагов, и она уже почти перед подъездной дверью, на которой был установлен домофон. Самое главное, что сумка была при ней, только трясущиеся руки никак не хотела нащупывать ключи, а слезы в глазах мешали их рассмотреть в ворохе различных мелких предметов, которыми была забита ее маленькая сумочка. Но когда пальцы, все же, отыскали ключи, и она приложила таблетку к домофону, который запиликал, приветствуя своего жильца, Ксения остановилась. В голове вопила мысль, что она сейчас не вынесет одиночества. А как же Саша? Он ведь так нужен ей. Куда она бежит? От кого? И как глупо, ведь от себя все равно убежать невозможно.

Ксюша резко развернулась, испытывая дикое облегчение от того, что Саша еще не уехал. Он сидел в машине, положив одну руку на руль, а другую сжимая у лица возле строгих глаз, смотрящих на нее. Он злился? Или просто не понимал, что она делает? Так она и сама этого не понимала. Ощущение безысходности затапливало все чувства, и от бессилия опускались руки. Откинувшись спиной на стену, Ксения сползла по ней вниз. Что же с ней происходит? Почему ТАК плохо? И как же избавиться от этого грызущего чувства?

Саша тяжело вздохнул, вылез из машины и подошел к ней. Ксения лишь потянула за край свою короткую джинсовую юбку, сдвинув ее на сантиметр, будто это могло как-то помочь, чтобы она не светила своим бельем на всю ночную улицу. Перед ее лицом появилась протянутая ладонь.

— Ксюш, вставай. Я провожу тебя до квартиры.

Не раздумывая, Ксения вложила свою ладонь в его, поднялась и потянулась к этому мужчине, обнимая за шею, пачкая его щеку своими слезами, прижимаясь к его сильному телу, в котором хотела вновь найти утешение.

— Саш, прости меня, пожалуйста. Я такая дура.

Крепкие мужские руки обхватили ее талию, сжали, погладили по спине.

— Ксюш, успокойся. И перестань плакать. — Взяв у нее из рук ключи, Саша открыл подъездную дверь и повел ее внутрь. — Пойдем.

Лифт быстро довез их до нужного этажа, где Саша открыл ее дверь и отдал ключи. А Ксения, как стеснительная и неуверенная школьница, стала топтаться у порога, не знаю, как попросить Сашу остаться, когда так хотелось, чтобы он все понял без слов. И самой же было смешно — то она орет не трогать ее, то лезет и просит внимания.

— Если хочешь, я зайду, — предложил он, словно прочитав его мысли. О Господи! Неужели, он хоть на что-то решился сам!?