Он бродил недалеко от крыльца и был явно углублен в свои мысли. Сбежав со ступенек, Полина окликнула его:

— Алексей! Идите к столу, уже подали чай с пирогами.

Он оглянулся, сделал к ней несколько шагов. По его лицу скользили тени от листвы, просвеченной солнцем, и от этого выражение лица казалось каким-то неуловимым.

Подойдя к Полине ближе, почти вплотную, он сказал:

— А ведь пора нам, дорогая супруга, звать друг друга на «ты», иначе так никогда и не привыкнем к семейной жизни. Да и бабушка не поверит, что наш брак всерьез. При ней-то хотя бы не обращайся ко мне, как к чужому. Договорились?

— Конечно. — Полина улыбнулась и взяла его под руку.

Она нашла вполне разумным намерение Алексея изобразить перед бабушкой видимость настоящего семейного союза и потому на входе в гостиную нарочно спросила мужа довольно громким голосом:

— Так о чем ты прочитал в этой старой газете, мой друг?

— Ничего интересного, дорогая, — в тон ей ответил Дуганов. — Там снова пишут о Рейнском союзе. Но я почти не читал, любовался цветочными куртинами. Твоя бабушка знает в этом толк.

Анастасия Михайловна, жестом пригласив молодую пару к столу, заметила:

— Ну, в Погожине-то сад и куртины не хуже. Екатерина Павловна хоть сама постоянно там не жила, но умела так подбирать управителей, что и сад и все хозяйство содержалось в порядке.

— Матушка привыкла вести дела по-мужски — особенно после того, как овдовела, — сказал Алексей.

— А кстати, Алеша, — обратилась к нему Томская, — меня уже спрашивали, почему на свадьбе не было родственников жениха. Ведь у отца твоего покойного, Кондратия Тихоновича, есть родной брат. Правда, он с Екатериной Павловной не ладил, но ты-то мог бы дядюшку позвать на свою свадьбу, все б солидней было.

— Да я бы и позвал, но даже адреса его не знаю, — развел руками Алексей. — Посылал я письма в Оренбург и другие места, но дядя Галактион пока не объявился.

— А со стороны Екатерины Павловны почему никого не было? — продолжала допытываться бабушка. — У нее же, помнится, были кузины?

— Нет, кузина умерла, осталась только троюродная сестра, но и она далеко, живет в Одессе, вышла замуж за тамошнего негоцианта, — пояснил Алексей.

— В Одессе? — оживилась Анастасия Михайловна. — Да, много появилось новых городов в наших южных степях. Одесса, Херсон, Екатеринослав, Елисаветград… А раньше-то на юг от Полтавы только села были да казацкие паланки.

— Это все императрица Екатерина с Потемкиным основали новые города, — заметил Дуганов.

Бабушка слегка нахмурилась:

— Город основать — это хорошо, а вот крестьян закрепостить да запорожцев выслать из родной степи — это совсем не доброе деяние.

— Что поделаешь, не бывает во всем хороших государей, у каждого свои грехи, — рассудил Алексей.

— А по мне, так Елизавета Петровна была лучше других, — убежденно заявила Томская.

— Это потому, бабушка, что на период ее правления пришлась твоя юность, — улыбнулась Полина.

— Тогда вообще эпоха просвещения была, а теперь военная эпоха, — сказал Алексей.

— Ну, что до военного дела, так в этом Катерина, конечно, знала толк, — заметила Анастасия Михайловна. — Уж полководцев подбирать и ценить она умела. Ежели б сейчас Суворов был жив, так, может, не имели бы наши полки такого поражения под Аустерлицем. А то ведь выскочка этот корсиканский, глядишь, скоро и до России дойдет.

— Недаром же и Суворов сказал о нем: «Широко шагает мальчик, пора остановить», — напомнил Алексей. — Наполеон — не простой выскочка, это великий талант.

— Ты говоришь о нем с таким уважением? — удивилась Полина, привыкшая в политических вопросах прислушиваться к мнению бабушки и почтенных соседей. — Но ведь Наполеон — узурпатор, безбожник, всем приносит войну. Да и в делах морали он разрушитель устоев, как и его жена. Разве не так?

Алексей бросил на Полину один из тех неопределенных, снисходительно-ласковых взглядов, которые иногда казались ей насмешливыми, а иногда до странности волновали.

— Все не так просто, дитя мое, — сказал он с чуть заметной улыбкой. — И Наполеон не такой уж злодей-узурпатор, он пришел к власти под знаменем свободы. И безумие гильотины он остановил. Да и его Жозефину нельзя воспринимать столь упрощенно, как женщину сомнительного поведения. Она ведь немало настрадалась, сидела в тюрьме, ее могли казнить, ей пришлось спасать своих детей. А легко ли ей живется с корсиканцем? Ведь приходится ладить с его многочисленной родней. К тому же, говорят, у Жозефины слабое здоровье.

— Друг мой, да ты, кажется, сочувствуешь Бонапарту и Жозефине? — Полина недоуменно подняла брови и переглянулась с бабушкой.

Анастасия Михайловна заметила:

— Молодые офицеры часто восхищаются удачливыми полководцами.

— Дело не в удачливости, — покачал головой Алексей. — Он талантлив и ценит таланты в других, независимо от происхождения и состояния.

— Ну да, «свобода, равенство, братство», — пробормотала Анастасия Михайловна. — Лозунги, конечно, превосходные. Да только это не мешает Бонапарту быть тираном, по вине которого пролились реки крови. И еще, наверное, прольются.

— Тут я с вами согласен, — кивнул Алексей. — Беда в том, что герои-освободители и реформаторы слишком часто превращаются в тиранов. Таких примеров в истории немало.

Полина промолчала, в который раз про себя отметив четкость и оригинальность суждений Алексея. Ей вдруг припомнилось, что с Киприаном она никогда не говорила о чем-либо подобном и, в сущности, не знает его взглядов на многие вопросы бытия и общественного устройства. «Выходит, меня влек к нему только инстинкт?» — кольнула ее неприятная мысль. Полина ощутила, что недовольна собой и совершенно запуталась в собственных чувствах.

Она рассеянно слушала разговор бабушки с Алексеем и уже не хотела задержаться в Лучистом, а, напротив, стремилась поскорей оказаться в Погожине и там, погрузившись в новые для нее хозяйственные хлопоты, отвлечься от копания в самой себе.

Анастасия Михайловна, словно понимая состояние внучки, а может, стараясь поскорее приучить ее к новой роли, сама заговорила об отъезде:

— Ну что ж, дети мои, спасибо, что навестили старуху, но задерживать вас не смею. Вам будет удобней вернуться в Погожино до наступления сумерек.

Когда Полина, прощаясь с бабушкой, обняла ее, Анастасия Михайловна прошептала внучке на ухо:

— Постарайся быть хозяйкой своей судьбы.

— Ох, бабушка, если б я знала, как это сделать… — Полина вздохнула и одновременно улыбнулась.

На пути из Лучистого в Погожино она расспрашивала Алексея об имении, управляющих, слугах и крестьянах. Он отвечал с некоторым удивлением и, как ей показалось, с оттенком иронической снисходительности, а под конец спросил:

— Друг мой, ты, видно, вознамерилась стать образцовой помещицей?

— Ну, это мне пока не по силам, — слегка смутилась Полина. — Однако же будет стыдно, если люди в Погожине сразу поймут, насколько новая хозяйка беспомощна в сравнении с Екатериной Павловной.

— Ничего, я помогу тебе освоиться, — улыбнулся Алексей.

Как только приедем, сразу же познакомь меня с управляющим и всеми слугами.

— Разумеется.

Но осуществить это намерение сразу Полине не удалось, поскольку почти вслед за каретой супругов Дугановых во двор имения въехал изящный экипаж Натальи Шубиной. Полина даже не осмотрела дом и сад, а лишь успела распорядиться, чтобы распаковали вещи, да еще познакомилась с управляющим, который тут же отвлек Алексея на важный разговор о недавнем лесном пожаре.

Наташа, как всегда оживленная и слегка экзальтированная, кинулась Полине на шею, расцеловала ее и принялась щебетать:

— Поздравляю тебя, дорогая, ты теперь мадам Дуганова, это такая перемена в жизни! Как славно, что вы сегодня вернулись в имение, и я как раз успела к вашему приезду! Все так неожиданно! Удивительно, что ты вышла замуж раньше меня. А моя свадьба состоится через месяц. Жених сейчас в Москве, готовит к свадьбе новый дом. А как ты познакомилась и так быстро сошлась с этим Дугановым? Он ведь так редко бывал в своем имении и вообще он личность загадочная. Знаешь, мне говорили, что о нем ходят разные слухи…

Наташа, разговаривая с Полиной на крыльце, стояла спиной к ступеням и не видела, что в этот момент сзади подошел Алексей. Услышав последние слова гостьи, он с усмешкой заметил:

— Не следует верить слухам, мадемуазель, надо обо всем иметь свои суждения.

— О, я не имела в виду ничего плохого, — кокетливо смутилась Наташа и взглянула на Алексея с нескрываемым интересом. От души поздравляю вас, месье Дуганов, с женитьбой на моей подруге. Жаль, что я не успела побывать на вашей свадьбе, но надеюсь, что вы непременно будете на моей.

Алексей поцеловал протянутую Наташей руку и, переглянувшись с Полиной, сказал:

— Разумеется, непременно приедем к вам на свадьбу. Кстати, я, кажется, немного знаю вашего жениха. Вы будете венчаться в Москве?

— Да. Но прежде я хочу пригласить вас на еще одно торжество, — объявила Наташа. — Послезавтра дедушка с бабушкой устраивают в поместье мои именины. Это так удачно, что вы сегодня здесь и я имею возможность вас пригласить. Отказа я, разумеется, не приму, учтите, месье Дуганов. Ведь ваша жена — одна из моих лучших подруг.

— Да мы и не собираемся отказываться, не правда ли, друг мой? — Он посмотрел на Полину. — Но я думаю, что вы, мадемуазель, хотите сказать своей подруге еще что-нибудь секретное, а потому не буду вам мешать.

Поклонившись и щелкнув каблуками, Алексей удалился.

Наташа проводила его глазами и обратилась к Полине:

— А знаешь ли, твой муж недурен собой. И эта военная выправка его красит. И кажется, он хорошо воспитан. И, говорят, богат, что весьма немаловажно. Но все же удивительно, что вы с ним так быстро сошлись. Ведь, когда я уезжала, ты, кажется, была немного влюблена в Киприана Худоярского? Или он в тебя. Впрочем, ведь оказалось, что он женат…