За столом Киприан сидел почти напротив Полины, и она не без удовольствия переглядывалась с ним, стараясь, однако, не выдать своего особого к нему отношения. Когда начались танцы, Киприан сразу же подошел к Полине. Наташа танцевала первый танец со своим женихом, а на втором подруги обменялись кавалерами.

Как часто бывает на деревенских балах, мужчин для танцев не хватало, но Полина этого даже не заметила, так как присутствие Киприана отвлекало ее от всего остального. Впрочем, другие кавалеры тоже не обходили Полину вниманием, и она охотно танцевала с ними, ловила на себе мужские взгляды и чувствовала, что приподнятое настроение придает ее облику особую яркость.

Киприан тоже танцевал и с другими дамами, но Полина была уверена, что он это делает только ради соблюдения приличий, дабы не давать повода для сплетен.

Полина давно не ощущала такого радостного подъема, такой легкости во всем своем существе. И лишь строгие взгляды бабушки, порой мелькавшие сквозь пеструю толпу, немного смущали девушку, заставляя быть осторожной и не выказывать своих душевных порывов.

Между вальсом и мазуркой Наташа отозвала Полинуй в сторону и, взяв ее под руку, с улыбкой заметила:

— А ведь мое предположение верное: Худоярский к тебе неравнодушен. Сегодня я в этом убедилась.

— Неужели это так заметно? — слегка обеспокоилась Полина. — Не хотелось бы давать пищу для разговоров нашим уездным кумушкам.

— Нет, он ведет себя вполне осмотрительно, а ты — тем паче. Но ведь я догадывалась о его чувствах, а потому кое-что заметила.

— Надеюсь, другие этого не заметят.

— Кстати, еще я обратила внимание, что местные барышни и их маменьки поглядывают на Худоярского с особым интересом. Наверное, видят в этом франте подходящего жениха. Да, он им определенно нравится. Он ведь недурен собой, хотя и не в моем вкусе. А тебе он нравится?

— Ну, как сказать… — слегка замялась Полина.

— Ладно, мы это еще обсудим.

После разговора с Наташей Полина внимательней пригляделась к окружающим и тоже заметила, что дамы и девицы поглядывают на Киприана с явным интересом. В какую-то минуту Полина даже ощутила прилив чисто женского тщеславия из-за того, что лучший в этом зале кавалер отдает предпочтение именно ей, а с другими дамами общается лишь для отвода глаз. И, словно в подтверждение этого, Худоярский снова подошел к ней и пригласил на очередной танец, во время которого успел шепнуть:

— Завтра ближе к вечеру буду ждать вас в роще на границе наших владений.

— Завтра не могу, это будет слишком заметно, бабушка догадается, — быстро ответила Полина.

— Тогда послезавтра.

— Не знаю… я подумаю.

Он вздохнул, и Полина почувствовала на себе его пристальный взгляд. Сама же она решилась взглянуть на Киприана лишь в конце танца, когда партнеры обменивались поклонами. Присев в легком реверансе, она шепнула:

— Больше не приглашайте меня, танцуйте с другими.

— Что ж, как прикажете, — прошептал он в ответ.

Удалившись от Киприана, Полина поискала глазами Наташу, но не нашла ее. Зато рядом оказалась бабушка, которая взяла внучку за руку и властным голосом сказала:

— Довольно на сегодня танцев, отдохни, не то больную ногу натрудишь.

Полина села возле бабушки, оказавшись в окружении пожилых дам; большинство здесь вовсе не танцевало, а чинно беседовало, наблюдая за танцующими парами.

Краем глаза Полина заметила справа от себя Киприана, которого тут же поймал за рукав Наташин дед Иван Александрович и принялся беседовать с ним об устройстве английского сада.

А рядом с Полиной дамы оживленно обсуждали местную новость — скорый приезд богатой помещицы Екатерины Павловны Дугановой, которая якобы должна прибыть в деревню со дня на день. Эта знатная барыня давно не посещала свое подмосковное имение Погожино, и ее приезда ждали с интересом — тем более что о судьбе и крутом нраве почтенной вдовы, как и о ее сыне Алексее, ходили разные слухи. Впрочем, Полину уездные сплетни не интересовали, и она больше прислушивалась к беседе Киприана с Иваном Александровичем. Старый барин в этот момент от английского сада перешел к своей излюбленной теме — опасностям, связанным с продвижением по Европе «корсиканца-узурпатора». Скосив глаза на Киприана, Полина с удивлением заметила, что у него встревоженный и какой-то бегающий взгляд. «Неужели он испугался слухов о Бонапарте? — мельком подумала она. — Нет, такие мужчины, как Худоярский, не боятся разговоров о войне. Наверное, он просто чем-то обеспокоен». Не без тайной гордости девушка предположила, что Киприана сейчас больше всего беспокоит неопределенность его отношений с ней.

Вскоре Анастасия Михайловна пожаловалась на головную боль и стала прощаться с хозяевами. Внучку, разумеется, огорчило нежелание бабушки досидеть до конца вечера, но возражать она не могла. Выходя под руку с Анастасией Михайловной из залы, Полина украдкой оглянулась — и встретила взгляд Киприана, глазами провожавшего ее до выхода. Сердце девушки радостно встрепенулось, и она тут же решила, что послезавтра не станет осторожничать, а непременно пойдет на свидание с Киприаном.

В карете бабушка какое-то время молчала, а потом вдруг без всякого вступления объявила внучке:

— Теперь уж я не сомневаюсь, что тебя заинтересовал этот вертопрах. Во всяком случае, тебе льстит его внимание. Конечно, я понимаю: ты молодая девушка и хочешь нравиться, это естественно. Однако веди себя осторожней.

— А разве я сделала что-то не так? — слегка растерялась Полина.

— Пока нет, но боюсь, что до этого недалеко.

— И все потому, что ты считаешь Худоярского легкомысленным франтом и повесой, — натянуто улыбнулась Полина. — Старшие часто так думают о молодых.

— Если бы только легкомысленным — это бы куда ни шло, — пробормотала Томская. — Но не забывай, что его отцом был бесчестный мошенник и убийца. И мне кажется, этот Куприян многое унаследовал от Ульяна.

— Бабушка, да ты просто предубеждена против Киприана, вот тебе и чудятся всякие опасности на моем пути.

— Хотела бы я в этом ошибаться, — вздохнула Анастасия Михайловна.

Больше они не возвращались к разговору о Худоярских, и вскоре опасения бабушки выветрились из головы Полины, занятой лишь волнующими мыслями о Киприане.

На следующий день у Полины все валилось из рук, она переходила от книг к фортепиано, потом к одиноким прогулкам у пруда, где мысленно готовилась к предстоящему свиданию, которое сама же отсрочила на целые сутки, а теперь не могла дождаться, когда они пройдут.

Вернувшись с прогулки, Полина застала бабушку за чтением письма от дяди Владимира. Узнав, что письмо из Криничек, Полина живо поинтересовалась:

— Ну, что нового на твоей отчине? Здоров ли дядюшка? А как там моя маленькая кузиночка?

— Пока, слава Богу, все здоровы, — сказала бабушка, снимая очки. — Приглашают нас в гости.

— В гости?.. — растерялась Полина, которой совсем не хотелось уезжать из имения. — Что, прямо сейчас?

— А зачем откладывать? Пора уж мне их навестить. Я ведь младшую внучку с рождения не видела, а у них скоро будет второй ребенок.

— Ну, так пусть они сюда приезжают.

— Это с малыми-то детьми? Нет, Поленька, это мне надо поехать в Кринички, посетить родные места. И тебе там полезно будет побывать.

— Но ведь ты не очень здорова, у тебя голова часто болит и сердце. Тебе бы надо сперва подлечиться, а потом ехать. Да и у меня нога еще побаливает.

— А плясать на балу нога тебе не мешала? — бабушка с лукавой усмешкой погрозила пальцем. — Что же до моего здоровья, так оно пока еще сносно, но с каждым месяцем, с каждым днем может становиться хуже. Если сейчас буду тянуть с поездкой, так потом могу и не успеть.

— Ну что ты, бабушка, даже не говори так! — Полина порывисто обняла Анастасию Михайловну.

— Все мы, внученька, не вечные…

— И слышать о том не хочу! Я же без тебя, бабушка, полная сирота.

— Но я все-таки надеюсь дожить до того дня, когда ты выйдешь замуж за хорошего человека, который будет тебе опорой в жизни, — улыбнулась Анастасия Михайловна.

— Ладно, не надо об этом, — вздохнула Полина, понимая, что под «хорошим человеком» бабушка подразумевает отнюдь не Киприана. — А когда ты решила отъезжать? Неужели прямо завтра?

— Нет, конечно. Дня два-три надо, чтобы подготовиться к поездке, да и по Лучистому отдать все распоряжения.

— А надолго ли мы уезжаем?

— Ну, меньше месяца мы там, наверное, не пробудем. Однако и на дорогу туда и обратно уйдет недели две. Мы же с тобой не можем двигаться с кавалерийской скоростью.

«Значит, почти два месяца я его не увижу…» — пронеслось в голове у Полины, и ей стоило больших трудов скрыть от бабушки свою досаду.

Остаток дня прошел в хлопотах и подготовке к отъезду. Ночью Полина многое передумала и наутро уже готова была бежать на свидание к Киприану, но следовало дождаться вечера, как было условлено. А тут еще, к ее большей досаде, вдруг явилась в Лучистое нежданная гостья — та самая Екатерина Павловна Дуганова, о которой вспоминали гости на балу.

Екатерина Павловна была лет на пятнадцать моложе Анастасии Михайловны, но этих двух женщин связывало что-то вроде дружбы или, вернее, взаимного дружеского уважения. Виделись они редко, потому что Дуганова жила то в одной, то в другой столице, а в свое подмосковное поместье почти не приезжала, доверив управление им чете пожилых бездетных бедных родственников, в честности которых могла не сомневаться. Впрочем, когда-то Екатерина Павловна бывала в своем Погожине чаще — и именно в те годы успела познакомиться с Томской и проникнуться к ней уважением. Полина не раз слышала, как бабушка отзывалась о Дугановой: «Эта барыня с головой. Из всех наших соседей она самая умная и образованная, но с крутым характером».