Боровичи и Заруцкий поддержали Остапа Борисовича и, немного поспорив, решили, что Новохатько и Анастасия после обеда должны пойти в церковь, поставить свечки за чудесно спасенных, а заодно и переговорить с чересчур суровым иереем.

Впрочем, обед, приправленный крепкими напитками, так затянулся, что идти в дальнюю слободскую церковь, где служил отец Викентий, стало уже поздновато. Настя хотела, воспользовавшись паузой в разговоре, встать из-за стола, но расхрабрившийся заседатель удержал ее со словами:

— Ничего, если поп ушел из церкви, то мы найдем его в доме! Уж меня-то он обязан принять! Я представитель власти! Идемте, Анастасия Михайловна!

— Может, не надо, Остап Борисович? — сопротивлялась Настя.

— Как не надо? Очень даже надо! — кричал бравый от хмеля «синьор Казанова».

Настя уже была не рада, что вспомнила про Юхима, но теперь ей не оставалось ничего иного, как подчиниться настойчивым уговорам Новохатько, которого полностью поддерживали Боровичи.

Глава седьмая

Нападение

Как ни долог был июньский день, но и он уже начал клониться к закату, когда Настя и Остап Борисович вышли на улицу из дома Боровичей. Прохожие, что попадались на пути, почтительно раскланивались и задерживали любопытные взгляды на столь приметной парочке.

Настя знала, что глуховские купцы и мещане недолюбливали заседателя, считая его изрядным лихоимцем. Видимо, такое мнение о нем (как, впрочем, и о других чиновниках) не было лишено оснований, и Насте порой становилось неловко из-за своего давнего знакомства с Новохатько, которое со стороны могло показаться дружбой. Нетрудно было догадаться, что городские сплетники давно уже сосватали Настю и Остапа Борисовича, а сегодняшний их совместный поход к попу только укрепит подобное мнение.

Настя морщилась от досады, а «Казанова», напротив, горделиво выпячивал грудь и умильно поглядывал на свою хорошенькую спутницу, стараясь возле каждой кочки брать Настю под руку, словно поддерживая. На самом же деле захмелевший Остап Борисович сам нуждался в поддержке.

И, как на грех, когда они проходили мимо кофейни «Мадам Шато», прямо им навстречу со ступенек с его изящного заведения спустился не кто иной, как Денис Томский. Он оглядел Настю и ее спутника скептическим взглядом, и девушка почувствовала, что у нее уши запылали от смущения и досады. Надо же такому случиться, чтобы Денис, которого она не видела уже три дня, вдруг встретился ей именно сейчас, в такой неподходящий момент! Что он подумает о девушке, которую держит под локоток толстый пьяный чиновник, приписанный ей молвою в женихи? Ответив на приветствие Дениса, Настя выдернула свою руку из цепких пальцев «Казановы», но было уже поздно: Томский успел заметить ее жест и насмешливо улыбнулся. Настя и Остап Борисович проследовали дальше. Она чувствовала, что Томский смотрит им вслед, но не решилась оглянуться и проверить это.

— Видите, Анастасия Михайловна, столичный щеголь только и знает, что шататься по злачным местам, — сказал Новохатько и тут же споткнулся о придорожный камень. — Черт, вот дороги-то никудышные!.. Да, так я вам говорю, заметьте: никакой он, видно, не ученый, а так, гуляка и хвастун.

— Но кофейня — не злачное место, — возразила Настя. — И к тому же господин Томский вовсе не пьян.

— А вы откуда знаете? У него на лбу не написано. Ой, глядите, Анастасия Михайловна, не увлекайтесь залетными вертопрахами! — И Новохатько с пьяной улыбкой погрозил девушке пальцем.

— Я-то не увлекаюсь, а вот вы, Остап Борисович, что-то слишком внимательны к его родственнице, — сказала Настя, решив все-таки выведать у Новохатько содержание его разговора с вдовой. — Видела я давеча, как вы увлеченно беседовали с Верой Томской.

— Да? Вы подсматривали за мной? — игриво осведомился заседатель и покрутил ус. — Поверьте, милая панночка, меня никто, кроме вас, не интересует. А Вера Томская, представьте, сама меня остановила и разговор завела. Не мог же я отвернуться от такой знатной дворянки.

— И не просто дворянки, но и красавицы, — подзадорила его Настя и поинтересовалась наугад: — Вероятно, госпожа Томская спрашивала вашего совета по продаже имения?

— А она разве продает имение? — удивился Новохатько. — Вот не знал, я бы ей хорошего покупателя подсказал. Семен Кульбаба разбогател на торговле селитрой, так теперь уж и рвется завести имение. Хочет дворянство купить. Не знал я, не знал, что Томская…

— Значит, она спрашивала ваших советов по ведению хозяйства? — перебила его Настя.

— Ох, вы любопытная барышня! — Новохатько снова погрозил ей пальцем. — А вдова Томская о хозяйстве у меня не спрашивала. Вы не поверите, но разговор шел о вас. Она изволила интересоваться, кто вы, что вы, откуда, из какой семьи.

— Но что ей за дело до меня? — удивилась Настя.

— Да уж не знаю. Может, боится, что вы у нее жениха отобьете. — И Остап Борисович, по своему обыкновению, громко захохотал.

— Вот еще глупости приходят вам в голову! — рассердилась Настя и, не оглядываясь на спутника, ускорила шаг.

Церковь, где служил отец Викентий, стояла на небольшом пустыре, отделявшем город от казацкой слободы, и ее обыкновенно называли слободской, чтобы не путать с пышной церковью Святого Николая на центральной площади и с Успенским собором при монастыре. В этот поздний час церковь была уже закрыта, и священника, скорей всего, следовало искать в его доме, что располагался рядом с церковным двором.

По одну сторону пустыря тянулась рощица, а по другую на некотором расстоянии виднелись хаты ремесленного люда и казацкой бедноты.

Настя почему-то вдруг подумала, что именно по этой дороге шла Ольга, направляясь к дому кузнеца. Где-то поблизости на бедную девушку напали неизвестные злодеи…

И только Настя об этом подумала, как сзади ей почудился чей-то пристальный взгляд. Она быстро оглянулась, но ничего не заметила. Впрочем, за толстыми стволами дубов вполне мог спрятаться человек.

— Давайте идти быстрей, Остап Борисович, — сказала она, невольно ускоряя шаг.

— Неужели вы испугались? — спросил Новохатько, молодцевато расправляя плечи. — В городе, средь бела дня? К тому же я при сабле. Со мной, Анастасия Михайловна, вы можете ничего не бояться.

Однако уже через мгновение девушке пришлось убедиться, что у ее бравого спутника слова расходятся с делом. Прямо из придорожных кустов навстречу Насте и Остапу Борисовичу выскочили два человека в масках и с саблями наголо. Все было совсем как в рассказе Ильи и Заруцкого или как в страшном сне. Бандиты бежали прямо на Настю, а растерявшийся Новохатько даже не думал заслонять ее собой. Девушка метнулась к ближайшему дереву, и сабля, нацеленная ей в грудь, царапнула ствол. А в следующую секунду раздался выстрел, и бандит, едва не убивший Настю, зарычал от боли и упал, схватившись за живот.

Стрелял Денис Томский; однако он не успел перезарядить пистолет, как другой бандит и еще неизвестно откуда взявшийся третий, тоже в маске, пошли на него в атаку. Рукоятью пистолета Денис отбил клинок одного из нападавших и отскочил в сторону, спасаясь от следующего удара. А Новохатько застыл на месте, совершенно обездвиженный страхом.

— Помогите же, Остап Борисович! — крикнула Настя и, видя, что перепуганный заседатель вряд ли выйдет из своего столбняка, подскочила к нему, выхватила саблю у него из ножен и бросила ее Томскому: — Держите, Денис!..

Томский поймал оружие на лету и вовремя успел отразить атаку самого высокого и крепкого из нападавших, сабля которого лишь слегка оцарапала левую руку Дениса. Настя, испугавшись, что разбойники сейчас с двух сторон набросятся на Томского, стала громко звать на помощь, надеясь, что ее услышат жители ближайших домов. И вдруг второй бандит, оставив своего товарища расправляться с Томским, ринулся к Насте. Денис успел заметить этот маневр и, преградив дорогу нападавшему, крикнул девушке:

— Бегите, Настя, я их задержу!

Денис отбивался сразу от двух бандитов, и Настя не могла заставить себя спасаться бегством. Повернувшись в сторону казацких дворов, она еще раз позвала на помощь. И тут же увидела, что через плетень перескакивает молодой казак и с саблей наголо мчится навстречу дерущимся. Через пару секунд Настя узнала Тараса. Увидев, что явилась подмога, бандиты не стали продолжать драку, а кинулись в кусты. Денис и Тарас попробовали их догнать, но оказалось, что у нападавших в роще привязаны лошади. Пока более щуплый разбойник их отвязывал, крепыш отбивался от преследователей и задел саблей молодого казака, однако и сам был ранен. Ринувшись в заросли, Денис успел заметить, с какой быстротой разбойники унеслись по проселочной дороге.

— Эх, ушли!.. — досадовал Тарас, в азарте боя не обращая внимания на раненое плечо, из которого уже текла кровь. — Ушли, изверги!.. Может, это те, что мою Оленьку убили!..

— Спасибо за помощь, казак, — повернулся к нему Денис. — Без тебя бы мне трудно пришлось.

— Да что вы, пан… — смутился Тарас. — Вы и сами храбро сражались. Эти ж злодеи набросились вдвоем на одного…

— Нет, Тарас, не вдвоем, а втроем, — сказала Настя, указывая на поверженного выстрелом бандита. — И не на господина Томского они набросились, а на меня и пана судью. А Денис Андреевич пришел нам на выручку. Если бы не он и не ты, быть бы мне сейчас там, где Ольга и Раина. Однако вы с Денисом Андреевичем ранены, вам надо скорее к врачу. В гетманском доме живет медик Чубенко, самого Фомы Тихорского ученик.

— Я и сам у Фомы Трофимовича учился, — блеснув глазами на Настю, сказал Денис. — У меня на руке просто царапина, а вот у Тараса рана довольно глубока. Давай-ка я тебе перевяжу плечо, казак, чтоб остановить кровь. У меня платок большой, как раз хватит перетянуть.

Видимо, шум и Настины крики о помощи были услышаны не только Тарасом, потому что со стороны ремесленного посада уже неслось человек десять, среди них были Савва, а также Мотря со своими подружками Фросей и Горпиной. Увидев, что Томский перевязывает раненого Тараса, Мотря так и ахнула: