Александра Девиль - Чужой клад

— Спасибо, что принимаешь участие в моих бедах, Денис, — с чувством сказал Иван Леонтьевич. — Я знаю, у тебя всегда был талант решать всякие запутанные задачи. Может, ты уже и сейчас о чем-то догадался?

— Так быстро? — Денис покачал головой. — Нет, пока нет. Тем более что в подозреваемых — один лишь Юхим.

— А еще тот парень, к которому Раина шла на свидание, — раздался звонкий голос Насти.

Девушка стояла в проеме открытой двери, и лучи уже склонившегося к западу солнца подсвечивали радужным ореолом ее стройную фигурку, играли золотыми искрами на извивах темных волос, которые в этот раз не были обсыпаны пудрой. Настя услышала последние реплики Шалыгина и Томского и почти обрадовалась, что есть еще люди, кроме нее, готовые заняться поисками истины. Томский посмотрел на девушку с интересом, а Шалыгин — с легкой досадой, да при этом не удержался от замечания:

— Вам, барышня, лучше не вмешиваться в поиски злодея, это не по женской части. Ваше дело — молиться за души невинно убиенных девиц.

Настя покраснела от обиды и хотела уже что-нибудь ответить, но тут за нее неожиданно вступился Томский:

— Отчего же такое недоверие к женскому уму, Иван Леонтьевич? Мадемуазель сейчас высказала очень здравую мысль. Действительно, таинственный ухажер мог оказаться преступником. Кстати, его кто-нибудь видел, кроме Раины?

— Увы, никто, — вздохнула Настя, избегая встречаться глазами с Денисом, но при этом чувствуя на себе его взгляд. — Мы знаем о нем только из рассказа Раины.

— А она называла его имя или какие-нибудь приметы?

— Нет, не называла ни имени, ни прозвища, только говорила, что он молодой, стройный, чернявый и с маленькими усиками. А больше ничего.

— Ну, это уже кое-что. — Томский переглянулся с Шалыгиным. — Ты такого не знаешь? Это не мог быть переодетый Юхим?

— Что вы! — засмеялась Настя. — Юхим — здоровый детина с рябоватым лицом и длинными седыми усами. Да и лег ему не меньше сорока, уж никак себя за молодого парня он не выдаст.

— По тем приметам, что называла Раина, мы вряд ли кого-то найдем, — заметил Шалыгин. — Мало ли стройных, чернявых, с усами? Мы же не можем проверить весь город с окрестностями. А этот парень, скорее всего, был приезжим, потому что местных Раина почти всех знала и могла бы назвать по фамилии. Так что, барышня, мы везде заходим в тупик.

Но Настя не сдавалась:

— Есть еще одна зацепка! После того как погибла Раина, возле озера были замечены две женские фигуры в белом. А что, если такова хитрость убийцы — все свалить на озерную ведьму? Простые люди верят во всякие легенды, но ведь эти поверья надо подпитывать, вот убийца и изображает призрака. Тогда в ближайшие дни возле озера будет уже не две, а три фигуры в белом.

— Да стоит ли верить россказням какого-то пьяного мужика? — отмахнулся Шалыгин. — Мало ли что ему померещилось. Может, в лунном свете он принял дерево за призрак.

— И я вначале не верила, — сказала Настя. — То есть в призраков я и сейчас не верю. Но после второго убийства стала думать, что призраками могут притворяться живые люди.

— И мне это не кажется таким уж несерьезным, — заметил Томский. — Что, если убийца — ловкий мистификатор? Но тогда у него должны быть помощники… вернее, помощницы.

— И не одна, если теперь он собирается изображать троих, — усмехнулся Шалыгин.

— Вот на этой мистификации мы и можем его поймать, — понизив голос, заявила Настя. — Надо с вечера пробраться к озеру, затаиться где-нибудь в кустах и проследить… В общем, я уже все обдумала… даже костюм, в который оденусь…

— Остановитесь, сударыня! — замахал руками Денис. — Вот уж этого делать не следует, это глупость совершенная. Если злодей достаточно ловок, то он всякие ходы предусмотрел, и никто не сможет подобраться к озеру незамеченным.

— Если даже и заметит, так что? — Настя упрямо тряхнула головой. — Ему нужны свидетели. Он для того и переодевается в призрака, чтобы об этом кто-то рассказал всему городу.

— Возможно, — кивнул Денис. — Но одно дело — темный крестьянин, а совсем другое — благородная барышня вроде вас. Может, он только и ждет вашего появления в недозволенном месте? Ведь он охотится за девушками.

— Ну, хорошо, тогда ступайте к озеру вы, сударь, а также господин Шалыгин, Савва с Тарасом и приставы, — сказала Настя.

— И вы думаете, что, увидев такой отряд отважных мужчин, злодей покажется им на глаза? — усмехнулся Томский. — Пожалуй, он умней, чем вы считаете.

— Вам бы только смеяться, а сами ничего не можете предложить, — с обидой сказала Настя.

— Главное предложение состоит в том, чтобы вы, барышня, не вмешивались в это дело, — хмуро заметил Иван Леонтьевич.

— С этим и я согласен, — подтвердил Денис. — Лучше думайте о своей новой роли в театре, чтобы не провалить постановку. А поиски злодея предоставьте господам полицейским.

Настя уже набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, но тут появление нового лица прервало весь ход беседы, и боевой порыв девушки пропал зря. На пороге появился дворецкий, распоряжавшийся всеми делами во дворце гетмана, и строгим тоном потребовал у Шалыгина отчета о прискорбном происшествии, причиной которого, по его словам, был плохой надзор за актрисами. Также он выговаривал Ивану Леонтьевичу за господина Валлоне, якобы воровавшего вина из гетманских подвалов, за перерасход свеч и бумаги, за нестрогое отношение к швеям, которые тратят слишком много материи на театральные костюмы.

Настя, чтобы лишний раз не смущать и без того униженного мелочным присмотром Ивана Леонтьевича, вышла из домика и направилась по дорожке к боковым воротам гетманского парка. Почему-то она надеялась, что Денис Томский ее догонит и продолжит разговор о поисках убийцы. Но вместо этого Настя уже через несколько шагов чуть не столкнулась с торопливо шагавшей навстречу Верой Томской. Молодая вдова подняла на девушку свои чуть водянистые серые глаза с подкрашенными ресницами и церемонно сказала, обмахиваясь веером:

— Добрый день, сударыня. Если не ошибаюсь, мы знакомы? Кажется, вы служите актрисой под началом господина Шалыгина? Не у него ли сейчас мой… родственник?

Хорошенькое лицо Веры в обрамлении круто завитых напудренных волос казалось фарфоровым, как у статуэтки, потому что его покрывал гладкий слой белил и румян. Мушки на щеках были прилеплены так, что на придворном языке это означало: «Мое сердце свободно для любви».

— Ваш родственник? — переспросила Настя. — Вы имеете в виду господина Дениса Томского? Да, он там.

Она кивнула головой в сторону актерского домика и, обменявшись с Верой реверансами, последовала дальше. Уже у самых ворот Настя не утерпела, оглянулась — и увидела, что Денис, остановившись, разговаривает с Верой, которая старается повернуть его таким образом, чтобы он не мог смотреть в сторону ворот. Усмехнувшись, девушка вышла на улицу и мысленно произнесла: «Не волнуйтесь, госпожа Томская, я не претендую на вашего жениха. Он мне нужен лишь затем, чтобы помочь найти убийцу». Однако встреча с Верой еще больше усугубила мрачное настроение Насти. Немного подумав, девушка направилась в церковь.

Крестьянин, на телеге которого убийца привез в лес Ольгу, через день очнулся и смог рассказать, что же с ним произошло. Оказывается, на подъезде к городу ему встретился хромой мужик в драной свитке, с большими усами и бородой, слезно попросил его подвезти, потому что, дескать, сам он сильно подвернул ногу и не может идти. Крестьянин по доброте душевной согласился, а хромой незнакомец, едва забравшись на телегу, стукнул хозяина по голове чем-то тяжелым и сбросил на землю. Хорошо еще, что не убил. Рассказ пострадавшего не приблизил к разгадке тайны, но навел на мысль, что злодей мог быть сообщником Юхима, а то и самим Юхимом, нацепившим бороду. Правда, крестьянин, знавший юродивого служку, утверждал, что это не он, но многие считали, что бедняга мог просто не разглядеть притворщика. Суеверные бабы тут же зашептались, что селянину встретился по дороге сам хромой бес, который и есть единственный виновник всех злодеяний, ибо озерная девка тоже находится у него на службе.

А вечером после похорон Ольги по городу снова поползли слухи, будто со стороны озера раздаются странные звуки, не то стон, не то вой. Какой-то особенный смельчак даже решился подойти поближе, но, увидев смутные очертания белых фигур, в страхе бежал.

Гликерия так боялась, что самолично проверяла все засовы, на ночь запиралась в спальне, и Насте велела делать то же самое.

Но именно теперь, когда, по слухам, «призрак» снова объявился, Настя не хотела сидеть взаперти. Она не смогла убедить ни родственников, ни Новохатько, ни Шалыгина в том, что надо бы ночью устроить облаву в лесу. Собиралась поговорить с приставом, в обязанности которого входили подобные дела, но он уехал в полковой[9] город Нежин за указаниями от начальства.

Еще была у Насти затаенная мысль посоветоваться с Денисом Томским, но он второй день не попадался ей на глаза, а искать с ним встречи нарочно она не хотела. Возможно, он уже уехал из Глухова по делам своих научных изысканий, а возможно, отдыхает в имении «тетушки». Последнее вызывало у Насти особую досаду. Она, конечно, могла бы расспросить о Томском у Шалыгина, но не решалась этого сделать. Обычно смелая и открытая, в этом вопросе Настя проявляла странную сдержанность и чуть ли не робость. Ей казалось, что, расспрашивая о Томском, она нарвется на насмешку.

Но, несмотря на отсутствие поддержки, сидеть сложа руки Настя не могла. На могиле своей подруги в день похорон она мысленно поклялась отыскать убийцу. И теперь, когда зловещий призрак стал дразнить горожан, она, помолившись Богу, решила действовать.