Он улыбнулся.

— Спасибо. Вполне возможно, что заеду.

Дэвид потянулся за блейзером, висевшим на стуле у двери.

— Ну, приятно было познакомиться. Когда увидите Анну, передайте, что ее друзья с ней на сто десять процентов. Если ей что-нибудь понадобится, ей нужно лишь попросить.

— Я провожу тебя до машины. — Лиз поднялась. Ее лицо было покрыто румянцем, и Марк подумал, что это не от вина.

Когда она через несколько минут вернулась, он встал.

— Мне тоже нужно идти.

Лиз провела его до двери.

— Я знаю, что ты думаешь, — выпалила она, когда он выходил. Он остановился. Было ясно, что ей нужно выговориться. — Да, он женат, но это не все. — Она оперлась о дверной косяк, поставив одну босую ногу на другую. Выражение ее лица было похоже на выражение виноватого ребенка, который отчаянно хотел, чтобы его простили.

— Ты не должна мне ничего объяснять, — учтиво произнес Марк.

Лиз устало вздохнула.

— Ты ведь ничего не скажешь Анне, правда?

— Как я уже говорил, это не мое дело. — Марк не стал добавлять, что у Анны сейчас были дела поважнее.

— Дэвид — друг нашей семьи, — не обращая внимания на его слова, продолжала Лиз. — Мы раньше часто собирались все вместе в кафе, когда отец Дэвида управлял им. Мы с Дэвидом даже недолго встречались в средней школе, — она невидящими глазами смотрела перед собой, в темноту леса. — Я вышла замуж, а он женился приблизительно в одно и то же время. И только с тех пор как я развелась, мы… — Лиз перевела свой взгляд на Марка с унылым выражением на лице. — Но самое главное сейчас — это Анна, — ее глаза тревожно посмотрели на него. — Что с ней будет, Марк?

— Хотел бы я это знать… но иногда даже у психиатров нет ответа на все вопросы, — с легкой иронией сказал он.

Зазвонил телефон, и Лиз ушла, чтобы ответить. Через секунду Марк услышал, как она, задыхаясь от волнения, сказала:

— Хорошо… да… я приеду… спасибо. — Она повесила трубку и снова посмотрела на Марка, который стоял, наклонившись вперед. Его сердце стучало, как мотылек, который изо всех сил бьется о лампу на крыльце. — Это была Лаура, — сказала Лиз. — Слушание завтра в одиннадцать.

Глава девятая

Анна окинула взглядом зал суда. В последний раз она была здесь в качестве присяжной много лет назад, — рассматривался иск о преступной небрежности, который был урегулирован без судебного разбирательства. Высокий потолок и темные дубовые панели, позолоченная государственная печать над судейским столом, — тогда все это показалось ей величественным, но не устрашающим. Анна взглянула на Ронду, сидевшую рядом с ней, спокойную и уравновешенную, одетую в серый костюм, с жемчужными украшениями на шее и в ушах. Анна, в свою очередь, испытывала невероятное нервное истощение, каждый мускул ее тела болел после ночи, проведенной в тюрьме. Она чувствовала, как одно ее веко вздрагивает, а во рту был жутко неприятный привкус. Оглянувшись через плечо, Анна с облегчением обнаружила сидевшую неподалеку Лауру. Рядом с ней расположились Гектор, Мод и Финч. Марк и Лиз сидели с краю. Вшестером они составляли защитный бастион между Анной и репортерами и искателями сенсаций, заполнившими галерею.

Обошлись без формальностей. Судья наклонился вперед и пристально посмотрел на Ронду.

— Мисс Толтри, ваша клиентка готова сделать официальное заявление?

Ронда встала.

— Да, ваша честь, — она невиновна. Я хотела бы ходатайствовать о снятии обвинений. Они полностью не обоснованы, а так называемые улики, говорящие о причастности моей клиентки к этому преступлению, в лучшем случае голословны.

— Это еще нужно доказать, адвокат, — взгляд судьи казался лишенным эмоций, в нем ничего нельзя было прочесть, — ходатайство отклонено.

Анна вдруг поняла, что смотрит на волосы, торчащие из ноздрей почтенного Эмори Кортрайта. Если не обращать внимания на этот факт, в остальном Эмори был привлекательным мужчиной средних лет, со светло-голубыми глазами и редеющими каштановыми волосами. Она вспомнила, что видела его в церкви. Мистер Кортрайт являлся членом епископальной церкви, но женился на католичке и, пойдя на компромисс, изредка посещал мессу со своей женой. Анна также вспомнила, что вкладом Леоноры Кортрайт в их последнюю распродажу домашней выпечки был кисло-сладкий вишневый пирог — по ее словам, любимое блюдо ее мужа.

Анна вдруг поняла, что Ронда не выглядит расстроенной…


Ронда не выглядела расстроенной.

— Что же касается залога, — спокойно продолжала она, — я ходатайствую о том, чтобы мисс Винченси была освобождена под собственную гарантию.

Судья посмотрел в личное дело Анны.

— Как я вижу, судимостей нет.

— Она также имеет родственные и дружеские связи в сообществе и ведет активную работу в своем церковном приходе. — Ронда положила руку Анне на плечо. — Ее мать и младшая сестра также живут в нашем городе. Я попросила Лиз Винченси, сестру моей подзащитной, дать сегодня показания.

Судья перевел взгляд на окружного прокурора, крупного мужчину в двубортном пиджаке, с пышущим здоровьем лицом и копной белых волос.

— Мистер Шувальтер?

Шувальтер прошептал что-то одному из своих помощников и поднялся. Анна вспомнила, что в пятом классе он был задирой и искал, к кому бы поприставать.

— Ваша честь, я уверен, что мисс Винченси также хорошо относится к животным и в марте жертвует для них по десять центов. — Анна съежилась от его ехидного голоса. — Но все мы знаем о волках в овечьих шкурах. Мы говорим о женщине, толкнувшей свою сестру-инвалида, страдающую параличом нижних конечностей, в бассейн. Обвиняемая смотрела, как та тонула, и проигнорировала ее крики о помощи. — Он слегка обернулся, словно обращаясь к толпе, переполнившей галерею, и сделал паузу для усиления драматического эффекта. — Такая женщина ни перед чем не остановится.

Анна почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, но Ронда оставалась спокойной.

— Ваша честь, даже при всем желании моя клиентка не в состоянии никуда уехать. — Ронда предоставила суду на рассмотрение паспорт Анны с истекшим сроком действия и банковские записи, перед тем как вызвать Лиз.

— Мисс Винченси, в каких отношениях вы находитесь с подсудимой? — спросила Ронда после того как Лиз привели к присяге.

Лиз, элегантная и женственная в своем темно-синем костюме и жатой розовой блузке, наклонилась к микрофону.

— Я ее сестра.

— Какова была ваша реакция, когда вы узнали, что ее арестовали?

Лиз выпрямилась, ее глаза блестели.

— Это возмутительно и даже более того. Анна и мухи не обидит! Что бы вы ей… — она окинула Шувальтера свирепым взглядом.

Судья предупредил Лиз, что ей следует воздерживаться от таких комментариев.

Анне казалось, что она наблюдала за всем происходящим издалека и слышала, как они говорят о ком-то, кого она не знала. Даже звуки были искажены. Шуршание, покашливание и шарканье ног, казалось, отдавалось эхом, словно в пещере.

Она почувствовала, как напряжение немного отпускает ее, когда судья произнес:

— Принимая во внимание тесные узы, которые связывают подсудимую с сообществом, я не думаю, что существует значительный риск побега. — Но еще до того как Анна успела облегченно вздохнуть, он продолжил: — Тем не менее, учитывая серьезность предъявленных обвинений, залог устанавливается в размере пятисот тысяч долларов. — Раздался стук его молотка. — Я хочу предупредить вас обоих, — сказал судья, строго глядя на адвоката и прокурора, — что любые попытки вынести это дело на суд общественного мнения не будут рассмотрены благосклонно. — Судья многозначительно посмотрел на репортеров, царапавших что-то в своих блокнотах.

Анна была потрясена. Полмиллиона долларов? Как ей собрать хоть десять процентов от этой суммы, которая ей понадобится, чтобы внести залог? Она почувствовала, что Ронда сжала ее плечо. Все тело Анны оцепенело, словно она была под анестезией.

— Анна? — Ей казалось, что голос адвоката доносился издалека.

Она попыталась встать, но ее колени подогнулись, и она упала на стул. Спокойным голосом, не имевшим ни малейшего отношения к раскатам грома у нее в голове, Анна сказала:

— Со мной все в порядке, правда. Мне просто нужно… нужно… — внезапно у нее перехватило дыхание.

Ронда взяла ее за локоть и помогла подняться. Пока Анна стояла, покачиваясь и хватаясь за спинку стула, ей в голову пришла мысль о том, что она сейчас была в тех же условиях, что и ее мать, — зависима от других в каждой мелочи. Она обернулась к своему адвокату и хриплым шепотом сказала:

— У меня нет таких денег.

— Мы что-нибудь придумаем, — прошептала Ронда, бросая полный надежды взгляд на Лиз. Но Анна знала, что у ее сестры тоже не было таких денег. Парадоксально, но единственным человеком, который мог позволить себе внести за нее залог, была Моника.

Лаура вскочила и обняла Анну.

— Слава Богу! Я думала, что умру, если просижу здесь еще хоть минуту. — Она пристально посмотрела на Шувальтера и его помощников, исчезающих через боковую дверь. У нее были красные круги под глазами, а нос стал розовым от рыданий. Темно-зеленый свитер с высоким воротом был усыпан маленькими обрывками салфеток. — Мы где-нибудь достанем деньги, не беспокойся! — она бросила на Гектора строгий взгляд. Анна не сомневалась, что они заложат свое ранчо, если оно еще не заложено, — все, до последней сваи.

Гектор по-дружески обнял Анну за плечи. От него пахло лосьоном «Олд Спайс» и, немного слабее, конюшней, где он проводил большую часть своего утра.

— Я немного откладывал на черный день — этого, конечно же, и близко не хватит, — произнес он. Анна знала об этом, но этот жест ее тронул до глубины души.

— Вот если бы мы могли использовать деньги за календари, — маленькое вкрадчивое лицо Мод сморщилось от волнения. В гофрированном желтом платье она напоминала канарейку, влетевшую в окно.