Анна была ослеплена образом своей матери, обедающей в уставленной подсвечниками столовой или наслаждающейся вечерним концертом, таким, какой они только что видели в комнате регистрации — органист-пресвитерианин и Кэрри Брамли за пианино. Анна не очень-то выискивала негативные моменты.

— По-моему, они чем-то напичканы. — Они дошли до конца усаженной пальмами аллеи, где была припаркована серебристая «Ауди» Марка. — Это самый старый трюк из учебника — накачать пациентов успокоительным, чтобы легче было с ними управляться.

— Ты уверен? — задумавшись об этом, Анна поняла, что старики действительно выглядели неправдоподобно счастливыми.

— У меня нет никаких доказательств. Просто когда что-то выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, то обычно здесь что-то не так. — Они сели в машину. Марк включил зажигание и дал задний ход, выезжая на дорогу. — У нас есть в списке еще один дом престарелых, так что не теряй надежды. — Он одарил Анну улыбкой, показавшейся ей чем-то вроде горячего чая в холодный день. Все, что ей оставалось, — это сконцентрироваться на поставленной задаче.

Анна наблюдала за тем, как Марк вел машину по крутым поворотам Фокс-Кэньйон-роуд. Она не знала, о чем он думал: то ли жалел, что вызвался помочь ей, то ли наслаждался прекрасным полднем вдалеке от работы.

— Я бы не справилась без тебя, — сказала Анна. — Честно говоря, не знаю, как тебя благодарить.

— Не выдумывай.

Казалось, Марку было неловко, когда она его благодарила. Глядя из окна на залитые солнцем холмы с растущими на них дубами, он сказал:

— Я и понятия не имел, что в Карсон-Спрингс так красиво. Это как Шангри-Ла. Дай я угадаю: ты одного возраста с Мафусаилом, и если тебе когда-нибудь нужно будет уехать отсюда…

— Я зачахну и умру, — со смехом закончила Анна, чувствуя легкое замешательство при мысли о том, чтобы пустить такие глубокие корни.

— В таком случае обещаю не выпускать тебя за пределы города.

— В том, чтобы оставаться так долго на одном месте, есть и негативная сторона. Можно загнить.

Навстречу им на своем пикапе гремел Эвери Левелин. Кузов машины был завален мебелью. Он направлялся к своему антикварному магазину, несомненно, с какой-то распродажи. Это зрелище привело Анну в уныние: эти несколько предметов мебели были всем, что кто-то нажил, проведя всю жизнь в Карсон-Спрингс.

Марк глянул на нее краем глаза.

— Не вижу никаких доказательств этому.

Анна почувствовала, как ее щеки залил румянец. Он флиртовал? Но это замечание она могла услышать и от Гектора. Ей нужно прекратить искать скрытый смысл в каждом слове и жесте, иначе она закончит как мисс Финли, которая в каждую годовщину смерти своего любимого просит отца Риардона отслужить специальную мессу, не замечая снисходительных улыбок и насмешек, которые она вызывала у окружающих.

Десять минут спустя они остановились перед отдельно расположенным зданием в викторианском стиле, находящимся на небольшой боковой улочке в нескольких кварталах от Старой Миссии. Над зарешеченным въездом, украшенным ипомеей, висела неброская вывеска: «Саншайн Хоум». Название показалось Анне неправдоподобно радостным, поэтому она, несмотря на то что голос у женщины, с которой она говорила по телефону, был очень приятным, оставила это заведение напоследок.

— Должно быть, здесь трупы в подвале зарыты, как в «Мышьяке и старом кружеве», — пробормотала она, направляясь вместе с Марком к зданию по главной аллее, затененной огромными старыми катальпами[11], чьи стручки гремели на ветру, словно сабли.

— Не знал, что ты фанатка старых фильмов. — Марк шел, слегка подпрыгивая. Удивительно, но он казался почти беззаботным.

— А бывают новые? — Анна не была в кино слишком давно, чтобы помнить, когда это было в последний раз. Обычно, когда она подыскивала кого-то, чтобы присмотреть за матерью, это приносило столько проблем, что игра не стоила свеч. — Ты же знаешь, что я редко выбираюсь куда-нибудь.

— У меня такое чувство, что это скоро изменится.

Марк взял ее за руку, и, когда они поднялись на порог, Анна вся задрожала. Но она знала, что та свобода, которой она скоро сможет наслаждаться, будет сопровождаться огромным чувством вины.

Марк позвонил в звонок, и через несколько минут, показавшихся Анне вечностью, в двери появилась женщина. Анне стало интересно, не является ли она пациенткой. Судя по ее белоснежным волосам и неестественно прямой осанке, она была уже в возрасте, вполне подходящем для этого, но эта мысль исчезла сразу же после того, как женщина протянула руку и сердечно сказала:

— Вы, должно быть, Анна. Меня зовут Фелиция Кэмпбел. Простите, что заставила вас ждать. Я мыла посуду в кухне.

У Фелиции было открытое лицо, пересечение морщин на котором создавало корзину, в которой гнездились ее теплые карие глаза и улыбающийся рот.

— Я Марк. Приятно познакомиться. — Марк протянул руку.

— Как здорово, что ваш муж смог к нам присоединиться, — заметила Фелиция, улыбаясь еще шире.

Кровь прилила к лицу Анны.

— О, он не…

Марк спас ее, обыденным тоном сказав:

— Я просто друг.

Их провели в коридор, освещенный антикварными фонарями, где возвышались высокие напольные часы, которые как раз отбивали три часа. Фелиция распахнула дверь, и они вошли в уютную, залитую солнцем гостиную, уставленную классическими стульями и диванами. С полдюжины пожилых мужчин и женщин сидели там, попивая чай и маленькими кусочками откусывая бутерброды и печенье, которые брали в многоярусной бутерброднице, стоявшей на кофейном столике.

— Мы подаем полдник с чаем каждый день в три часа, — объяснила Фелиция, — это наша маленькая традиция.

— Мы каждый день все ждем этого, — монотонно сказала дородная женщина с выкрашенными хной волосами, изящно державшая свою чашку с чаем на весу.

— Я бы так не утверждал, — проворчал тучный лысый мужчина и стряхнул крошки с рубашки, — но это в любом случае лучше, чем играть в пинокл.

— Не обращайте на Генри внимания, — сказала одна из сидевших леди, очаровательная старушка с похожими на дымку седыми волосами, парившими над ее головой, словно разлетевшийся одуванчик. — Ему не нравится, что здесь дам в три раза больше, чем мужчин. Если бы это было не так, поверьте мне, мы бы уже все курили сигары и играли на бильярде.

Женщины захихикали, а двое мужчин обменялись взглядами, полными усталой скуки.

Анну и Марка провели в аккуратный кабинет Фелиции, находившийся наверху, в котором главное место занимал письменный стол.

— Недавно один из наших пациентов скончался, — сказала она, — поэтому у нас есть свободное место.

— Какие у вас требования?

Анна не хотела тешить себя напрасной надеждой. Из того, что она видела, в ее душе зародилось сомнение в том, что «Саншайн Хоум» был достаточно хорошо оборудован для того, чтобы ухаживать за таким больным человеком, как ее мать.

— У нас есть лицензия на прием только восьми человек, поэтому у нас здесь все устроено немного проще, чем в других заведениях, в которых вы, наверное, побывали. — То же самое Фелиция говорила Анне по телефону. — Единственное требование, которое мы предъявляем к нашим обитателям, — это то, что они должны быть в состоянии самостоятельно передвигаться, кушать и ходить в туалет.

— И все?

Бетти, конечно же, подходила под эти требования.

Фелиция улыбнулась и вручила Анне листок бумаги с машинописным текстом, что было совсем непохоже на те глянцевые брошюры, которые им дали в предыдущем месте.

— Нам нравится считать наше заведение вторым домом. Я знаю, что это звучит избито и что ничто не сможет заменить человеку его собственный дом, но мы очень стараемся. Мы считаем, что семейная атмосфера чрезвычайно помогает поддерживать бодрое состояние духа. Большинство наших клиентов не требуют какого-либо особенного ухода.

У Анны душа ушла в пятки.

— Моя мать не… ну, ей присуща склонность забредать куда-нибудь, — не было смысла приукрашивать действительность, это ведь в конце концов обернется против нее самой. — Боюсь, вам с ней не справиться.

— Потому что вы не справляетесь? — Анна удивленно отпрянула назад, но голос Фелиции звучал очень сердечно. — Для вас естественно чувствовать себя подавленной. Кто бы не чувствовал себя так, окажись на вашем месте? Вся разница в том, что мы сами это выбрали, я и мой муж. А кроме меня и Орена есть еще Женевьева и Шейла — они отвечают за питание, — а также три человека, работающих по совместительству. Наши постояльцы при желании тоже могут помогать нам по дому, и многие этим правом пользуются.

— Это впечатляет, — сказала Анна, бросая беспокойный взгляд на Марка. Она не могла понять, что он думает по этому поводу. Было ли и здесь слишком хорошо?

После короткого обсуждения финансовой стороны вопроса Фелиция поднялась и, сложив руки в беззвучном хлопке, произнесла:

— А теперь давайте осмотрим все наверху.

Они поднялись на второй этаж, проходя мимо старой женщины с тростью, лежащей у нее на коленях. Женщина спускалась вниз на подъемнике для инвалидных колясок. В тот момент, когда Анна вошла в комнату, в которой, если все будет хорошо, поселится Бетти, она поняла, что это был ответ на все ее молитвы. Комната выходила на задний двор, и солнечный свет проникал в нее сквозь высокие двойные окна с кружевными занавесями. В комнате стояла кровать с пологом на четырех столбиках, с красивым покрывалом в цветочек, подобранным под цвет шкафа и туалетного столика. Единственным недостатком было отсутствие картин на стене, но Фелиция объяснила, что они предлагают клиентам рисовать собственные картины.

— Идеально. — Анна сглотнула ком, появившийся в горле, и почувствовала, как Марк обнял ее за плечи. «Не делай поспешных выводов», — предупредил ее внутренний голос. Еще нужно обследовать Бетти и получить заключение о ее здоровье. А Моника должна выписать чек. И хотя она дала слово, Анна знала, что по большому счету оно ничего не стоило. Сестра наверняка попробует затянуть этот процесс, жалуясь на то, что у нее туго с деньгами.