Роза Сергазиева - Чужое письмо (СИ)

И однажды ЭТО ПРОИЗОШЛО.

Павел остановился, обернулся и зашагал прямиком к ней. Она замерла и дрожащими руками держалась в кармане за конверт.

- Ты шпионишь за мной? – раздался рядом любимый голос. Голос, который она так жаждала услышать.

- Паша, - выдохнула родное имя Оля, но… уперлась в незнакомый ледяной взгляд.

- Что ты задумала? Говори, - он обхватил ее за плечи, так как она и мечтала, но только почему-то было неимоверно больно.

- Я хочу помириться. Мне плохо. Я не могу жить без тебя, - тараторила она слова, которые повторяла каждую ночь, уткнувшись в подушку. Может быть, ледяной взгляд -случайность?

- Нечего нам мириться, - жестко прорычал Паша. – И вообще, я жениться собрался. Родители настаивают. Им опять за границу предлагают ехать. И сильно мешает в анкете пункт про взрослого неженатого сына. Но не тебя же в загс вести, - вдруг захохотал Паша, наконец, отпустив ее плечи. - Ты – дворничиха, наличие такой родственницы не украсит семью дипломатов. Поэтому я Лариску выбрал. Ты сама виновата, - хмыкнул парень. – Помнишь, я с ней в кино ходил, когда ты в очередной раз ныла. Так что не бегай за мной с видом побитой собачонки. Я – не герой твоего романа.

У Оли вдруг закружилась голова, и девушка невольно прислонилась к дереву. Мысли путались в голове. Что за странная метаморфоза? Перед ней стоял тот самый Павел, ошибки нет: именно с ним она познакомилась в поезде, потом они встретились на Калининском проспекте и долго гуляли по Москве, милый и веселый парень, который в незабываемые минуты близости проявлял к ней необъятное море нежности и теплоты. Но откуда в его словах столько злобы?

- Давай, сядем на скамейку, - Павел увидел неестественную бледность девушки и буквально силой притянул на лавку.

- Я ничего не понимаю, - откровенно сказала Оля. – Не узнаю тебя!

- Испугалась?! – вдруг улыбнулся Павел.

- Так ты пошутил? – вздрогнула девушка. – И про женитьбу выдумал? Догадалась: ты меня проверял? Таким садистским способом?

- Нет, свадьба состоится, мы с Лариской уже заявление отнесли. А почему был груб?... Ты же знаешь – ненавижу долгих выяснений и объяснений. Жить надо легко, не обременяя себя и других проблемами. Я заметил, что ты каждое утро под окнами кукуешь, потом до метро провожаешь. Вот и придумал жесткую линию поведения. Думал, объясню все сразу, резко, начистоту и ты, наконец, избавишься от иллюзий. Но ты оказалась слишком сентиментальной и чуть не хлопнулась в обморок.

- Каких иллюзий? – терла виски Оля, постепенно приходя в себя.

- По поводу меня и наших отношений. Разве еще не поняла? Назад пути нет. Да, нам было хорошо полгода, но потом мы поняли, что слишком разные и закрыли общую страницу жизни. Я о ней забыл и тебе советую.

- А как же наша любовь? – не могла опомниться Оля.

- Детка, я никогда ничего про любовь не говорил. Ты с чего к такому выводу пришла? Только из-за того, что мы спали в одной постели?

- Мы же были вместе, наши души, наши сердца, мы понимали друг друга с полуслова. Ты,… ты, например, еще в поезде догадался, что я сочиняю стихи, хотя ничего об этом не говорила!

- Дурочка провинциальная, - Павел привычно обнял девушку и прижал к себе. Только не почувствовала Оля в жесте былой страстности. Со стороны выглядело так, будто сидят два хороших друга на лавочке и беседуют.- Все, кто поступает на филологический факультет или журналистику, стишками балуются. А… почему ты правую руку в кармане все время держишь? – обратил внимание Павел. – Пистолет что ли купила, чтобы бывшего любовника застрелить?

Оля вынула смятый конверт. И протянула его Павлу.

- Прощальное письмо? – поинтересовался парень, вытаскивая листок бумаги.

- Так, стишки, как ты их называешь. Теперь они мне не нужны. Ты прав. Я постараюсь все забыть.

И Оля бодро зашагала, по крайней мере, надеялась, что у нее получается именно бодро, по аллее куда-нибудь подальше от страшного места. Ее отвергли так легко, как надоевшую игрушку. Почему? Из-за того, что она работает на не слишком престижной должности? Но ведь любят не трудовую книжку, а конкретного человека. Но даже если это принципиально, она готова хоть завтра уволиться и перебраться на соседний шарикоподшипниковый завод. Старая дворничиха говорила, там сразу дают комнату в общежитии. И зарплата хорошая. Многие успевают работать и учиться. И она так сможет, ей хватит сил, восстановится в вузе, закончит журфак, начнет печататься в московских газетах. Любовь – это дар небес, разве можно отказываться от нее? За право любить надо бороться и Оля готова.

Вдруг раздался скрип тормозов и страшный крик. Девушка «обнаружила» себя стоящей посреди оживленного проспекта. Прямо в живот ей упирался стальной олень, украшавший капот громоздкой «Волги». За стеклом на месте пассажира она увидела побелевшее лицо женщины. Водитель, выскочив на проезжую часть, что есть силы тряс девушку за плечи и орал над ухом благим матом: «Жить надоело? О других бы подумала, прежде чем под колеса бросаться. Пьяная что ли?»

Оля оттолкнула мужчину и, не реагируя на крики и сигналящие вокруг машины, побрела на другую сторону дороги. Как посмел Павел растоптать ее счастье? Обмануть ее надежды? Волна ненависти подступила к горлу, но Оля старалась загнать боль внутрь. Нет, так не бывает. Справедливость всегда торжествует. Наверняка, все еще можно исправить. И даже если в бушующем море плавает хоть одна соломинка, значит, у утопающего есть шанс на спасение. Нужно срочно поговорить с Павлом. Объясниться

Дома она появилась ближе к вечеру и тут же набрала знакомый номер телефона. За прошедшее с их ссоры время она ни разу не воспользовалась им, боялась, что трубку возьмут домработница Дарья или Пашины родители. Но теперь ей все равно. Если Оля не услышит еще раз любимый голос, то умрет. Прямо здесь. В коридоре чужой коммунальной квартиры.

- Опять ты? – удивился парень. – Мне казалось, мы обо всем договорились.

- Давай попробуем еще раз. Я уверена, у нас получится. Пожалуйста, не отвергай меня, - умоляла Оля.

- Нет, это становится невыносимым. Ты и впрямь понимаешь только грубость. Жаль, что решил поговорить с тобой по-человечески. Поэтому запомни: стоит только тебе показаться где-нибудь рядом с нашим домом, тебя арестуют.

- За что? - опешила девушка.

- Так ты же воровка. Папа в любой момент обнаружит, что из его альбома марки пропали. Сын вне подозрений. Будешь доставать, я на тебя покажу. И тогда сядешь в тюрьму.

- Что ж, - помолчала пару секунд Оля и твердым голосом, медленно расставляя слова, сказала: - тогда я и вправду сяду. Только не за воровство, а за… убийство.

- Ха, ты решила меня убить? – развеселился Павел.

- Нет, твою невесту. Не будет у вас счастья. Не надейся. Да, забыла сказать: у меня ведь в кармане не только конверт лежал…

И Оля бросила трубку. Конечно, никакого оружия она никогда в руках не держала. Но то, что девушка задумала, можно совершить и без пистолета.

Только что ей отказали в праве любить.

И, значит, уже никто не помешает ей ненавидеть.

ИЛЬЯ пытался из разодранной рубахи соорудить хоть какое-то подобие верхней одежды. Запахнул оставшийся левый кусок подальше направо, но левое предплечье стянуло так, что рука не шевелилась. Тогда он переодел рубашку задом наперед, пусть дырка украшает спину. Но воротник уперся в подбородок и мешал говорить. Илья чертыхнулся, снял рубашку вовсе и сел в машину так – с голым торсом. Натянув на белую незагорелую грудь ремень безопасности.

Лиза, наблюдавшая за бесполезными манипуляциями, еле сдерживала смех. Илья посмотрел на женщину из-под бровей, мол, что смешного, человек мучается.

- Вспомнила анекдот, - нашла оправдание Лиза, заводя мотор. – У лысого мужчины осталось на голове три волосинки. Он их каждое утро аккуратно укладывал: налево, направо, назад. Вот выпала одна. И он стал расчесывать оставшиеся направо и налево. Пришел день и выпала вторая. Мужик долго стоял перед зеркалом: прилаживал волосинку то налево, то направо, а потом махнул рукой и сказал: «А ну ее, буду ходить лохматым!»

Илья, откинув голову назад, громко захохотал. А эта женщина умеет разрядить обстановку, восхитился он.

«Пежо» медленно ползла по Рязанскому шоссе в плотном потоке машин. Лиза смотрела на номера идущих впереди и обгоняющих по соседней полосе автомобилей, пытаясь понять, откуда их занесло в московский пригород. Но отгадать сей кроссворд оказалось не под силу. Раньше подобное сделать удавалось легко: после четырехзначного номера шли буквы, которые означали название областного центра. Например, «41-42 ИВА». Значит, машина из Иваново. Да и московские автомобили «узнавались» на дороге: «21-21 МОC». А сейчас регион обозначают не буквами, а цифрой в углу. И наверняка, даже сотрудники ГИБДД не помнят наизусть номера всех областей. Возьмите машины из Владимира, которые часто «залетают» в столицу. Раньше их сразу видели: «01-01 ВЛА». А сейчас на славный древний город указывает лишь цифра 33 над флажком. Кто же запомнит? Вот «Пежо» дерзко подрезал джип с цифрой 56. И откуда заехал столь нахальный гость?

Лиза притормозила, чтобы не влететь в бампер наглецу, не расплатишься ведь потом, и… поняла, что последние полчаса, рассуждая сама с собой, совсем забыла про спутника. А он всю дорогу напряженно молчит.

- Наверное, тяжело осознавать, - решила нарушить тишину Лиза, - что у тебя есть сестра, о которой ничего не знал столько лет. Но в такой ситуации можно найти и положительный момент.