— Согласен, — сказал Тим, посмеиваясь. — Я исхожу только из своего кратковременного знакомства с ней. Но у меня есть подозрение, что о жизни семейства Пенгелли бабушке известно гораздо больше, чем она кому-либо рассказывала. Она может быть очень скрытной, особенно если ей доверили чью-то тайну. Одно я знаю определенно: Вайолет, мачеха Эллен, была очень жестока с ней в детстве и одновременно до безумия любила Джози. Мне также известно, что Альберт и Вайолет готовы были перегрызть друг другу глотку по любому поводу. Из этого я самостоятельно сделал кое-какие выводы.

— Например? — спросила Джози.

— Ба попросту закрывала глаза на некоторые недостатки Эллен, поскольку любила ее. Возможно, Эллен не хватало материнского тепла, а потом, когда она получила большие деньги, оказалось, что миссис Питерс ей больше ни к чему.

Дэйзи нахмурилась.

— Вы меня опять озадачили, — проговорила она. — Какие деньги?

— Наследство. После пожара ей досталась земля, на которой стояла ферма. Эллен удачно продала ее консорциуму отелей, получив целое состояние.

История становилась все более и более запутанной. Когда Дэйзи ехала сюда из Бристоля, она представляла себе Эллен робкой и нежной девушкой, чуть ли не мученицей. Теперь прямо у нее на глазах она превращалась в эгоистичную, хладнокровную и жестокую охотницу за наживой.

— Прошу прощения, я все время забегаю вперед, забывая о том, что вам не известна история вашей семьи, — повинился Тим. — Мой интерес к ней возник уже после пожара, поэтому мне пришлось идти по следу в обратном направлении, прежде чем удалось выяснить некоторые детали. Нам с бабушкой нужно усадить вас у камина и рассказать все подряд, от начала до конца. А уж вы делайте собственные выводы. Я лично считаю, что вы не сможете понять, какой была Эллен на самом деле, не услышав о ее семье — ведь вы ничего не знаете о вражде, существовавшей между Альбертом и Вайолет, и их бесконечных скандалах из-за продажи фермы. Это предопределило характер Эллен, а также то, что с ней произошло потом. Да и судьбу Джози заодно.

— Понимаю, — проговорила Дэйзи, не понимая ровным счетом ничего.

Тим, вероятно заметив озадаченное выражение ее лица, сочувственно хмыкнул.

— Когда-то ба сказала, что просто не представляет, как сумеет все это объяснить вам, если вы объявитесь. Вряд ли она и в самом деле ожидала вашего появления. Но тут, словно гром с ясного неба, возникаете вы со скотч-терьером на поводке, прошлое обретает реальные очертания, а старые раны начинают болеть еще сильнее.

Трудно представить, что почувствовала Дэйзи, когда Тим, не переводя дыхания, выложил ей историю Клэр, девушки из высшего общества, которая вышла замуж за фермера Альберта Пенгелли, поселилась с ним на ферме, а потом бросилась в море вместе со своим ребенком.

— Моя бабушка совершила такое! — вскричала Дэйзи. — Не может быть, вы просто все выдумали!

— Ничего подобного, — твердо проговорил Тим. — Именно это я подразумевал, утверждая, что история семьи имеет очень большое значение.

И далее пояснил, что никто никогда не узнал в точности, был ли это несчастный случай или самоубийство, но благодаря этому событию на сцене появилась Вайолет, вышла замуж за Альберта и родила Джози.

— Разница в возрасте между девочками составляла два с половиной года, однако они были похожи, как близнецы, а волосы у обеих были такие же, как у вас. Эллен не знала о том, что они не были родными сестрами до тех пор, пока кто-то из деревенских жителей не проболтался.

— Теперь я действительно понимаю… — проговорила девушка, мысленно возвращаясь к тому моменту, когда Люси крикнула ей, что она — кукушонок в чужом гнезде. И хотя Дэйзи была уже взрослой и прекрасно знала о факте собственного удочерения, все равно было больно вспоминать об этом. — А Вайолет, какой она была? Разве она не могла все объяснить разумно, не травмируя ребенка?

Тим рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— Едва ли. Мы с ней иногда встречались, когда я ходил к бухточке искупаться. Я всегда считал ее ведьмой. Не думаю, что вам удастся найти человека, который сказал бы о ней доброе слово. Ба иногда пыталась обнаружить в ней хоть каплю человеческого, но кажется даже ей это не удалось.

Они уже были у перелаза через живую изгородь, и тропа привела их обратно на дорогу, по которой Дэйзи проезжала сегодня днем. Тим заметил, что все дома, тянувшиеся вдоль дороги, выстроены за последние двадцать лет. Раньше здесь была несусветная глухомань.

— Эллен с Джози чувствовали себя оторванными от всего мира, — задумчиво произнес он. — Без телевизора и телефона, а электричество у них появилось только тогда, когда они начали взрослеть. И никого, кроме родителей, которые вечно грызлись между собой.

Тем временем тропа превратилась в подъездную аллею со щегольским указателем, на котором золотыми буквами значилось: «Отель Роузмюллион». Невысокая каменная ограда отделяла угодья отеля от обочины дороги, сквозь густые заросли кустарника сквозила ухоженная зелень лужаек.

— Это ведь еще не ферма, правда? — спросила Дэйзи, останавливаясь.

— Она самая, только местечко теперь здорово отличается от того, что когда-то называлось Бикон-фарм, — Тим рассмеялся. — Насколько мне помнится, тогда за кустами валялся сломанный дощатый забор, а подъездная дорога была обычной грязной колеей, усеянной выбоинами.

Дэйзи в изумлении смотрела на окружавшее ее великолепие.

— Попробуйте представить, что указателя нет, как нет ни лужаек, ни бетонированной подъездной аллеи. — Он лукаво улыбнулся. — Я попробую помочь вам увидеть, как выглядела старая ферма тогда, когда там жили Эллен и Джози. Для этого нужно пройти через лес.

Свистнув Фреду, он взял Дэйзи под руку, и они вернулись к тому месту, откуда начиналась тропинка, ведущая к пляжу в бухточке. Тропа казалась еле заметной — густые заросли обступали ее справа и слева.

— Этим путем я ходил с дедушкой купаться, — сказал Тим. — Тропа не очень изменилась, только самые топкие места засыпаны щебнем.

Ветви деревьев, смыкаясь, образовывали арки у них над головами. Покатые склоны по обе стороны дорожки покрывали россыпи чистотела, анемоны и пролесков, которые вот-вот должны были зацвести. Казалось, тропинка будет виться еще целую вечность, но вот наконец деревья поредели, а за невозделанным полем показалось море.

— Вся земля здесь принадлежала Альберту, а до того — его отцу и деду, — сказал Тим. — Вести хозяйство было очень трудно, почти невозможно, однако он категорически отказывался продать часть своих владений под кемпинг или стоянку для жилых трейлеров, что могло принести ему приличные деньги…

Слева показался фасад отеля, и Тим внезапно остановился.

Если бы Дэйзи не знала, что отель появился здесь всего двенадцать лет назад, она бы решила, что тот стоял здесь всегда. Это было здание, выстроенное в духе старинных богатых усадеб, с раздвижными рамами оконных переплетов, широкими ступенями, ведущими к массивным входным дверям, и каменным портиком, увитым глициниями.

— Попробуйте представить, что всего этого нет, — произнес Тим, обводя панораму широким жестом. — Вообразите на этом месте приземистую каменную лачугу, которая за много лет обросла самыми разнокалиберными пристройками и клетушками. Фасад смотрит в лес, а задняя дверь выходит к морю. Собственно говоря, этот дом стоял там, где сейчас проходит подъездная аллея отеля. Гости, сидящие у окон столовых и гостиных и восхищающиеся видом бухты, находятся как раз над тем местом, на котором раньше был сад перед домом. Но сад — чересчур громко сказано, это была запущенная лужайка с десятком фруктовых деревьев, обнесенная гнилым деревянным заборчиком. Несколько старых сараев, амбар справа от дома — это все.

Дэйзи кивнула. На фотографии, где были сняты Эллен и Джози, виднелась часть дома с каким-то деревом позади, как и описывал Тим. Однако ухоженное здание отеля, окруженное тщательно выстриженными лужайками и аккуратными цветочными клумбами, затмевало призрак сельской нищеты.

— Мне остается только хвастать, что все это некогда принадлежало моему деду, — с улыбкой проговорила она.

— Давайте спустимся к бухте, — предложил Тим, подзывая Фреда, носившегося между деревьями. — Уж там действительно ничего не изменилось, если не считать того, что Национальный совет по туризму и экскурсиям проложил сносную тропинку в скалах.

Когда они оставили прилизанные угодья отеля позади, Дэйзи поняла, почему ее дед не хотел расставаться со своей собственностью. От здешней красоты захватывало дух. Бурлящий поток, смешение вереска и полевых цветов, сочная трава и шершавые серые валуны могли потягаться с самой причудливой фантазией лучшего ландшафтного дизайнера.

На лугах, круто поднимающихся вверх по обе стороны тропинки, где Альберт пас принадлежавших ему коров и овец, теперь бродили несколько коренастых пони, но остальное осталось по-старому. Ей почудилось, что внизу, в маленькой бухте, она видит двух растрепанных рыжеволосых девчонок, ловящих крабов в лужах под скалами. Все казалось настолько знакомым, словно она впитала память об этом месте еще в материнской утробе.

— Когда я был маленьким, мне страшно хотелось, чтобы эта ферма была нашей, — признался Тим, бросая в волны камешки. — Именно так я всегда представлял идеальное место для жизни.

Дэйзи с изумлением огляделась. Вокруг ни души — туристический сезон еще не начался. И от этого полнейшего покоя, мягкого шороха волн и криков чаек сердце у нее сжалось.

— Тем не менее Эллен забеременела, после чего сбежала в Бристоль, а Джози стала моделью, — со вздохом произнесла она. — Мне кажется, я ни за что не рассталась бы с этим местом.

— Джози тоже сбежала, когда ей исполнилось пятнадцать, — заметил Тим. — Ведь мы смотрим на ферму совсем другими глазами, чем они. Мы пользовались городским комфортом, не были лишены общества сверстников. Бабушка говорит, что Эллен безумно любила Бикон-фарм, но не успела она стать полноправной владелицей фермы, как тут же поспешила избавиться от нее.