Но ведь Эллен жила слишком далеко от Фальмута, чтобы знать, что происходит там по вечерам, и то же самое можно было сказать о большинстве ее школьных подруг. Разумеется, ей было известно, что по вечерам в субботу во всех общинных домах или ратушах по всему Корнуоллу устраивались танцы, но она подозревала, что не это интересует опытных городских подростков.

Может быть, потеря Джози и стала причиной того, что она начала мечтать о своем парне. Ее интимный опыт не простирался дальше нескольких поцелуев в школьном автобусе в дни прошлого Рождества, да и целовалась она с мальчишками, которые выросли рядом с ней, но теперь она решила, что было бы совсем неплохо познакомиться с кем-нибудь еще.

Это лето могло быть совсем другим, если бы Джози осталась с ней, подумала Эллен. Вдвоем они могли бы быстро отшить девчонок, которые передразнивали ее, и даже набраться смелости, чтобы пофлиртовать с парнями.

К четырем пополудни в павильоне наконец наступило затишье, и Эллен беспрепятственно предалась мечтам; она вытирала стойку и убирала посуду со столиков, поджидая хозяина заведения. Тот приходил в половине пятого, чтобы закрыть павильон.

— Привет, красавица! — внезапно прозвучал совсем рядом мужской голос, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

Эллен покраснела до корней волос, потому что мужчина был необычайно красив. Ему было около двадцати пяти, он был рослым, светловолосым и голубоглазым, и на нем не было ничего, кроме узких черных плавок.

— Что вам угодно? — нервничая, спросила она.

— Поцелуй был бы весьма кстати, — сказал он, обнажая в широкой улыбке великолепные зубы. — Но, я полагаю, в меню он не значится?

Эллен засмеялась, но тут же скроила такую мину, будто постоянно слышит от мужчин подобные шуточки.

— Есть чай, сэндвичи, мороженое и шоколад. А поцелуев нет, — беззаботно ответила она.

Мужчина нахмурился.

— Это просто позор. Тогда скажите мне, где вы были сейчас?

Она снова покраснела от смущения.

— Сейчас? Я нигде не была.

— Были, были, я наблюдал за вами некоторое время, — сказал он, опираясь мускулистыми руками о стойку и заглядывая ей в глаза. — Вы прямо-таки утонули в собственных мыслях.

Эллен не могла поверить, что может заинтересовать кого-либо настолько, чтобы он стал изучать ее.

— О, я просто думала о своей сестре, — она снова усмехнулась. — Она уехала в Хельстон, и я скучаю без нее.

— А она такая же красивая, как вы? — спросил он.

У Эллен перехватило дыхание. Кожу мужчины покрывал бронзовый загар, а таких мышц она не видела раньше ни у кого, если не считать киногероев. Она снова пожалела, что Джози нет рядом, этот красавец произвел бы на нее неизгладимое впечатление.

— Мы очень похожи, — застенчиво ответила она. — Многие не могут нас различить.

— Близнецы?

Эллен покачала головой.

— Она на два года младше меня.

— А умеете вы обе танцевать, делать гимнастические упражнения или скакать на лошади? — спросил он.

Вопрос был настолько странный, что Эллен забыла о своем волнении.

— Зачем, ради всего святого, вы спрашиваете об этом?

— Потому что, если умеете, то можете сделать карьеру в цирке. Только представьте себе — вы обе, похожие как близнецы, в усыпанных блестками костюмах. Номер был бы потрясающий!

— Я умею держаться в седле, ведь я живу на ферме, — хихикнула Эллен. — Умею делать стойку на руках, кувырки и танцевать твист. Я также могу приготовить чашечку хорошего чая.

— Ну так угостите меня, — сказал он. — А попозже я проэкзаменую вас на предмет кувырков.

Наливая чай, она внезапно вспомнила, что на окраине Фальмута остановился передвижной цирк.

— Так вы из цирка? — спросила она.

Мужчина широко улыбнулся, обнажив великолепные зубы.

— Верно, — ответил он. — Смотрите!

К ее удивлению, он отошел на несколько шагов от павильона, а потом без видимого усилия подпрыгнул вверх, сделал в воздухе сальто назад и приземлился на ноги. У Эллен от восхищения отвисла челюсть. Несколько человек, оказавшихся поблизости, также выглядели изумленными.

Он вернулся к ней, даже не запыхавшись, и протянул руку.

— Пьер, один из «Летающих братьев Адольфо», — представился он.

— Так вы — француз? — недоверчиво проговорила она. Поначалу ей показалось, что у него выговор уроженца северной Англии.

Он подмигнул:

— Я такой же француз, как мои партнеры по номеру — мне братья, но для публики мы всегда устраиваем маленькое шоу. — Он взял ее руку и поднес к губам. — Vu es ires jolie, madame[1], могу я узнать ваше имя?

— Эллен, — ответила она, и когда он поцеловал кончики ее пальцев, по спине у нее побежали мурашки. — Но я не думаю, что смогу работать в цирке, я привыкла ездить на старых клячах, а мои гимнастические таланты не сравнить с вашими.

— Я мог бы позаниматься с вами, — сказал он, не отпуская ее руку и глядя прямо в глаза. — Я буквально вижу вас в лучах прожекторов, как вы беретесь за канат, чтобы подняться ко мне на трапецию, в изумрудно-зеленом костюме с блестками, а в волосах у вас сверкают маленькие серебряные звезды — просто сенсация!

Эллен понимала, что это всего лишь шутка, но какая-то часть ее существа хотела в нее верить. Она была в цирке один-единственный раз, когда ей было десять лет, будучи ученицей воскресной школы. Ничего прекраснее Эллен с тех пор не видела. И много недель спустя они с Джози играли в цирк: надевали свои купальные костюмы, а затем, используя старую тюлевую занавеску наподобие накидки, медленно вытанцовывали по амбару, изображая артистов на трапеции.

— Вот ваш чай, — сказала она, чтобы скрыть смущение. — Для меня не может быть никакого цирка, мне нужно проучиться еще два года в школе, а потом поступить в колледж или университет. Я просто подрабатываю на каникулах.

— Ага, значит кроме потрясающей красоты у вас есть и голова на плечах, — отозвался он. Улыбка его была очень теплой. — Ну, как бы там ни было, приходите сегодня вечером на представление. Я дам вам контрамарку, после представления познакомлю с другими артистами, а потом мы с вами поглядим на животных.

Эллен потеряла дар речи. Она не знала, приглашают ли ее на свидание или просто предлагают контрамарку на представление. Но каковы бы ни были его намерения, ей хотелось пойти.

— Ну, как? — спросил мужчина, вопросительно изгибая светлую бровь. — Хотите пойти?

Ей хватило одного взгляда на его красивое лицо с высокими скулами и улыбающимся ртом, чтобы понять — она готова пойти куда угодно, лишь бы снова увидеть его. При этом, однако, она отдавала себе отчет, что отцу это совершенно не понравится.

— Не знаю, — заколебалась она, быстро взвешивая все «за» и «против». Отцу совершенно не обязательно знать, где она была, кроме того, он сам сказал, чтобы она куда-нибудь сходила сегодня вечером. — Понимаете, мне нужно успеть на последний автобус, чтобы добраться домой, а он уходит из Фальмута в половине одиннадцатого. В котором часу заканчивается представление?

— Задолго до отхода вашего автобуса, — ответил он, протянул руку и потрепал ее по щеке. — А сейчас я еще немного поплаваю, это входит в мою ежедневную тренировку. Но билет будет ждать вас в кассе. Просто скажите, что Пьер обещал оставить для вас контрамарку.

Он повернулся и широко зашагал по пляжу, прежде чем она успела напомнить, что он не заплатил за чай.

Задыхаясь от волнения и нетерпения, Эллен влетела в небольшой магазинчик готовой одежды в Фальмуте за несколько минут до закрытия. Она намеревалась купить кремовое платье, которое примеряла несколько дней назад. К счастью, оно оказалось на месте. Схватив платье, она заплатила за покупку и побежала вниз по главной улице, проталкиваясь через толпу туристов. Она направлялась в «Дольчис», обувной магазин, который работал до половины шестого, чтобы купить туфли.

На каждом шагу висели рекламные плакаты цирка, и ее охватил трепет, когда она увидела на них братьев Адольфо, летящих под куполом, а под ними в клетках восседали тигры и львы, грозно рыча на дрессировщика. Вечернее представление начинается не раньше половины восьмого, так что, когда она купит туфли, у нее останется еще масса времени.

Дамская туалетная комната кафе «В гавани» была скудно освещена, но это было единственное место, о котором она знала, что там есть чистые полотенца и горячая вода, а посетителей немного. Она разделась, оставшись в одних трусиках и лифчике, быстро вымылась и надела новое платье.

Если бы не Пьер, Эллен ни за что не потратила бы весь свой заработок на такую непрактичную вещь. Но стоило ей надеть платье, как она перестала беспокоиться о том, сможет ли бегать в нем, скакать на лошади или ездить на велосипеде. Оно было чудесное. Кремовый цвет оттенял ее загар, покрой подчеркивал стройную фигуру, и Эллен чувствовала себя ровней любой девушке из большого города.

К тому времени, когда она привела в порядок волосы, накрасила губы и ресницы и надела новые босоножки с острыми носами, Эллен превратилась в совершенно другую девушку. Она ничем не напоминала ту, которая ушла с фермы сегодня утром с туго стянутыми в конский хвост волосами, одетая в бесформенную черную юбку и легкие спортивные туфли.

Еще раз взглянув на свои волосы, Эллен вздохнула: они были слишком непокорными и вились, как в голливудских фильмах сороковых годов. Сейчас в моде были короткие, гладко прилизанные прически, но даже постригшись, пригладить свои волосы ей все равно бы не удалось. Так что с этим ничего поделать было нельзя. Она сунула свою старую одежду и спортивные туфли в пакет и торопливо прошла через кафе, избегая любопытных взглядов посетителей.

И только встав в очередь к билетной кассе, Эллен почувствовала страх. Она будет выглядеть жутко глупо, если Пьер не оставил для нее билет. Что ей тогда делать? Заплатить самой, чтобы посмотреть представление? А что если он решит, что она преследует его?