Юлия Цыпленкова - Чужими руками

Всю дорогу до Миттельберга из головы не выходит последний разговор с Суперменом. И открывшаяся правда про его предательство.

Как все было ясно и просто, пока мы были всего лишь любовниками! И как все изменилось теперь, когда наши мечты сбылись!

Сначала из наших отношений исчезла романтика. А потом появилась и стала медленно, но неуклонно нарастать отчужденность. Сегодня мы чужие. Это факт. Я ему больше неинтересна.

Почему это случилось? Может быть, он не любил меня никогда? Уверена: я самая лучшая из всех женщин, которыми он обладал. Тогда в чем дело? В особенностях мужской психики? В том, что мужчины, как бы ни была хороша жена или любовница, всегда верят, что следующая будет еще лучше?

Если бы нас, как и прежде, объединяла общность интересов, никакие неудачи в бизнесе не убили бы в нас оптимизм. Потребность друг в друге. Любовь, наконец.

Ну вот я и произнесла это слово. Любовь. А была она между нами? Признайся сама себе, Зоя Андреевна, разве твои отношения с Суперменом были любовью? Да ничего подобного. Это было плотское стремление друг к другу вечно недотраханной самки и страдающего избыточным сперматогенезом самца. Грубо? Да. Но это правда.

Что общего было у тебя с Суперменом в Питере? Кроме постели – ничего. Его никогда не интересовали мои заботы, мои проблемы, мои планы на жизнь. А я… Я в душе посмеивалась над его уверенностью в собственной гениальности. Он устраивал меня как любовник, а больше мне от него ничего было не надо. В мужья его взяла, чтобы привязать к себе породистого самца. И в надежде, что Гераклом он может быть не только в постели, но и в домашнем хозяйстве.

В сумочке верещит мобильник. Смотрю на экран, и глаза лезут на лоб. Этот номер телефона я помню наизусть. Вениамин Аркадьевич! С чего бы это? Что ему от меня нужно? Он работал на Зою Андреевну. Но ее больше нет! Мое имя – Лиз! Откуда он узнал мой номер телефона?

Несколько секунд медлю: ответить или нет? Не отвечу – буду маяться догадками, зачем я ему понадобилась. Значит. Съезжаю на обочину и останавливаюсь.

– Слушаю вас!

– Здравствуйте, Зоя Андреевна!

Такое обращение – как удар обухом по голове. Это еще что? Мало мне проблем с домом и Суперменом!

– Вы ошиблись! – сухо говорю в трубку.

– Не отключайте телефон! – громко командует мой собеседник.

Почему-то я слушаюсь.

– Я знаю, что вы – Зоя Андреевна! – продолжает Вениамин Аркадьевич. – Знаю, что вы теперь живете под именем своей сестры. Но не волнуйтесь! Я не собираюсь создавать вам проблемы. Наоборот, я звоню, чтобы передать предложение, которое поможет вам их решить.

– О чем вы говорите? Какое вам дело до моих проблем?

Мой собеседник понизил голос, словно опасаясь, что нас подслушивают. Теперь его баритон звучит с проникновенностью мантры:

– Я все знаю, Зоя Андреевна!

Ничего не понимаю. Он знает про Клэр? Откуда?

Уже следующая фраза детектива проясняет, что он имеет в виду не то, что я думаю:

– Про ваши, скажем так, сложности в бизнесе… Больше того – я знаю способ, как одним махом решить их! Нам необходимо встретиться! Я могу подъехать, когда вам будет удобно.

Я молчу, не зная, что ответить. Мой собеседник терпеливо ждет.

Вениамин Аркадьевич – частный детектив. Я нанимала его следить за Лизкой. Но это было давно, и это было в Питере. О том, что я превратилась в Лиз Штейнбах, он не может знать. Но – знает. Откуда? И чем это мне грозит?

– Называйте место и время, Зоя Андреевна! – прерывает затянувшееся молчание мой собеседник.

Словно понял, что заинтриговал меня. И я не решусь отказаться от встречи. Хотя бы для того, чтобы выяснить, чего мне опасаться.

– Я живу…

– Я знаю, – опережает меня Вениамин Аркадьевич.

– Вы что, следите за мной?

– Все проще, Зоя Андреевна! – смеется Вениамин Аркадьевич. – Сорока на хвосте принесла! Так что насчет встречи? Могу подъехать хоть сейчас. Я нахожусь совсем рядом.

Понимаю, что не успокоюсь, пока не выясню, почему и откуда он так много знает обо мне.

– Вообще-то, в данную минуту я еду в Миттельберг.

– Я как раз в Миттельберге! – ликует Вениамин Аркадьевич. – Давайте здесь и пересечемся! Когда и где?

– У меня кое-какие дела. Я не знаю еще, когда освобожусь…

– Это не страшно. Я подожду, сколько будет нужно.

– Ну… хорошо. Я позвоню.

– Прекрасно! Буду ждать!

Телефон давно отключился, а я все еще сижу и тупо смотрю перед собой. Мимо меня проносятся машины. Каждый раз поток воздуха за ними заставляет мой автомобиль покачиваться.

Что означает этот звонок? Какое предложение ко мне у Вениамина Аркадьевича? Он знал о моих отношениях с Лизкой, знает о том, что я живу под ее именем, напрашивается вывод, что детектив собирается меня шантажировать. Догадался, что в действительности погибла не Зоя, а ее сестра, что Зоя живет и здравствует в Австрии под именем почившей в бозе Елизаветы, – и увидел в этом возможность подзаработать?

Но он сказал, что хочет предложить мне быстрый способ избавления от навалившихся на меня проблем. Он сказал: «одним махом». Только это. Ни намека на угрозу разоблачения. Врет? Не стал угрожать, чтобы не спугнуть меня? Но проговорился по Фрейду? Намек был ему нужен, чтобы заручиться моим согласием на встречу? А истинную цель он объявит, когда мы встретимся? Может быть, и так.

Так тогда, может быть, не стоит встречаться? Нет, это будет неправильно. Лучше как можно раньше узнать, кто есть ху, как говорил Горбачев. Ну что ж. Значит, мы увидимся.

Включаю поворотник и выезжаю на асфальт.

Через час я в Миттельберге. В городке уже прилично ориентируюсь. Движение здесь спокойное. Я вообще уверена: тот, кто ездил по Питеру, по дорогам любой страны может ездить с закрытыми глазами.

Еду к Хольцману. Пытаюсь сообразить, зачем я ему понадобилась. На ум ничего не приходит. Ладно. Сейчас все прояснится.

Ставлю автомобиль перед высоким крыльцом уютного особнячка.

Хозяин адвокатской конторы «Хольцман и сыновья» встречает меня в холле. Небольшого росточка, с выраженным брюшком и вторым подбородком.

На щеках и носу – красная сеточка – знак принадлежности к числу любителей попить пивка. Обмениваемся приветствиями, и герр Хольцман ведет меня в свой кабинет. Вежливо предлагает кофе. Услышав мой категорический отказ, интересуется настроением. Потом что-то говорит о погоде. Время от времени бросает на меня внимательный, я бы сказала, ощупывающий взгляд. Не плотоядный. Сексуального интереса я у него не вызываю. Не в том возрасте старичок. Нет, взгляд у него, я бы сказала, недоверчивый. Будто он все время проверяет какие-то свои предположения.

Может быть, ему кажется, что я не похожа на клиентку Лиз Штейнбах, с которой он раньше имел дело? Исключено! Мы встречаемся не первый раз. Тогда что? Стараюсь не подавать вида, что меня беспокоит его настороженность.

Наконец ритуал соблюден. Хольцман достает из стола папку с бумагами:

– Я пригласил вас, фрау Штейнбах, чтобы выполнить весьма деликатное поручение. – Он извлекает из папки два конверта, соединенных скрепкой. Один пухлый, второй совсем тонкий. Читает прикрепленную к толстому конверту бумажку.

– Около года назад вы поручили мне отслеживать состояние дел хозяйки отеля «Горный орел». И в случае, если я обнаружу, что дела идут, мягко говоря, неважно, передать ей вот это.

Герр Хольцман поднимает со стола и показывает мне толстый конверт. Вижу на нем убористый рукописный текст. Почерк моей единоутробной сестрички! Привет от Лизки с того света!

– Потом из России пришло второе письмо. Вот оно!

Герр Хольцман поднимает второй конверт. С рукописной надписью. Тот же почерк! Еще один привет?

Герр Хольцман держит конверты перед собой и пристально смотрит на меня. Он чего-то ждет. Но чего?

В висках стучат молоточки. Сердце-вещун подсказывает мне, что я должна, обязана прервать молчание. Но многое, если не все, будет зависеть от того, что именно я скажу. Если он догадается, что появление на свет этих конвертов – неожиданность для меня…

Мой мозг чувствует смертельную опасность! Где-то глубоко в нем включилась и часто мигает красная лампочка тревоги. Вместе с ней заработала сирена. Сначала ее звук еле слышен даже мне. Но с каждым оборотом она звучит все громче. Еще немного – и этот ужасающий вой вырвется наружу. Он долетит до ушей насторожившегося Хольцмана. Адвокат убедится, что его опасения подтверждаются. Он окончательно поймет, что перед ним мошенница. И мне – конец!

В критический момент в голове яркой молнией мелькает спасительная мысль.

– Его я тоже просила передать владелице «Горного орла». – С улыбкой говорю я, глядя в лицо Хольмана. – На тех же условиях!

Это – блеф! Если я ошиблась, то меня уже ничто не спасет!

Я смотрю с темные зрачки старого адвоката и силюсь понять – угадала я или нет? Хольцман не позволит мне понять это. Придумает, как завершить разговор, и отпустит меня с миром. Но едва я выйду за порог – позвонит… Куда? В полицию? Или у них есть еще какие-то спецслужбы? Впрочем, неважно. В любом случае за мной приедут сегодня же!

Но я угадала! Хольцман облегченно вздыхает. Напряжение на его лице сменяется мягкой улыбкой человека, который только что избавился от тревожных мыслей. Адвокат протягивает мне конверты:

– Признаюсь вам, фрау Штейнбах, что за свою долгую жизнь я впервые оказался в столь… странном положении. Мне хочется задать вам один вопрос. Можно?

– Конечно! Что вас интересует?

– Сразу оговорюсь: вы не обязаны на него отвечать! – предупреждает меня адвокат.

– Спрашивайте, герр Хольцман! – весело говорю я, убирая конверты в сумочку. – От вас у меня секретов нет!

– Зачем вам понадобилось оставлять мне конверт… для самой себя? Да еще и второй присылать?

Не могу сдержать улыбку:

– Это же очевидно, герр Хольцман! Обстоятельства складывались так, что у «Горного орла» мог поменяться владелец. То есть владелица. Все шло к этому. И тут мне пришла в голову мысль пошутить над покупательницей. Я не видела в своей шутке ничего предосудительного. В конце концов, она – моя приятельница. Поймет. После вместе посмеемся. Потом, уже в России, в Питере, мне пришло в голову, как сделать шутку еще более веселой. Та к появился на свет второй конверт. Но случилось так, что сделка сорвалась. Отель остался у меня. Придется мне самой посмеяться над своей шуткой.