Альбина Андерсон - Чужие облака

— Марина, почему я голый? — потерянно спрашивает он.

— Потому что вчера мы трахались как собаки. Что тебя удивляет? Не в первый же раз.

— Ничего не понимаю…

— А что тут понимать? Ты сказал что хочешь расстаться. Я была не против. Мы решили отметить этот переход на новый уровень отношений. Ну и как всегда, по традиции…

Она пожимает плечами. Равнодушный поначалу голос против ее воли начинает вибрировать от злости. Спокойная улыбка не обманывает Глеба, он знает что при таких глазах внутри нее все клокочет от бешенства. Он молча встает и оглядывает комнату. Нужно немедленно позвонить Кире и успокоить ее. Она наверняка не спала всю ночь.

— Ты не видела мою рубашку? — спрашивает он.

Марина заходит за оттоманку и ногами вышвыривает его одежду. Рубашка с винным пятном на груди, несвежая, совершенно измятая. Точно так же на душе у Глеба. Он молча одевается. Марина стоит напротив, упершись руками в костистые бока, наверняка опять не ест или сидит на каких-нибудь таблетках.

— И что, вот так молча соберешься и уйдешь? — спрашивает она.

Глеб выворачивает носки. Судя по ее настроению, все что хотел, он сообщил ей еще вчера. Она нервно начинает переступать с ноги на ногу, трясет волосами и серьгами, но вдруг замирает, и только глаза ее горят испепеляющим огнем. Вот этого не нужно, пожалуйста, — внутренне взмаливается Глеб. Он отворачивается от ее бледного, длинного тела, которое сейчас ему противно. Тело готовящегося к атаке богомола. Сейчас начнется…

— Все таки я была права… Права, что ушла от тебя к Павлу! Сейчас хотя бы у меня есть квартира!

Глеб заторопился, она переходит на крик. Ей хочется чтобы до него дошло, как сильно он ошибся. С ней так расставаться нельзя. Она верещит, что не позволит играть собой. В определенных кругах она известная персона и он еще пожалеет, что променял ее на эту маленькую, провинциальную, никому не известную шлюшку. Теперь, когда он шпокнул эту Лолиту, он потеряет к ней интерес. Но Марина его назад не примет, она не дерьмо под ногами, которое можно топтать и размазывать, когда захочется.

Глеб не может найти ремень. Брюки вроде бы держатся, черт с ним, с ремнем. Звон от Марининого голоса отзывается болью в его голове.

— Марина, ты можешь заткнуться? Хотя бы на одну минуту? — просит он.

Зря он это сказал, потому что у нее тотчас же сносит крышу. Глеб боится что оглохнет. Он выбегает в коридор, и схватив свои туфли выскакивает за дверь. Спускается на один марш, садится на ступеньку и начинает их зашнуровывать.

— Не забудь пригласить на свадьбу! — кричит она ему вдогонку. Голос ее срывается, она неожиданно начинает плакать и тут же захлопывает дверь.

Глеб крепко затягивает шнурки на туфлях и ложится спиной на ступени. Закрывает глаза. Какой же он идиот! Какой же он все таки идиот. Затем достает телефон чтобы позвонить Кире. Он полностью разряжен, ну что же, придется звонить из офиса.

В офисе у Андрюши какой-то торжественный вид, он еле здоровается. Не снимая пальто Глеб включает свой компьютер. По вчерашней встрече нужно срочно написать отчет. Но когда он набирает пароль, система его скидывает. В последние дни все идет не так, как надо. После трех раз он понимает, что нужно вызвать системщика. Андрюша с интересом наблюдает за ним. В офисе жарко, скинув пальто, Глеб набирает короткий номер службы компьютерной поддержки. Сисадмин долго молчит, потом начинает мычать что-то невнятное.

— Я не могу ждать! — кричит на него Глеб. — Иди немедленно сюда и заставь этот говенный компьютер заработать как надо!

Кто-то осторожно трогает его за плечо. Это Лидия.

— Глеб, оставь. Пойдем в переговорную.

В застекленной комнате она садится напротив него. Вырез на ее блузке провоцирующий, внушительные шары выпирают из топа. Нужно сказать ей, что так оголяться неприлично, — думает Глеб. — Ему она простит все. Она не такая как те другие, которые понапридумают о нем черте что и ждут что он будет соответствовать. Начитались сказок, а принц все таки иногда должен слезать с коня, чтобы отлить за кустами. Теплое чувство расположения к Лидии охватывает его. Лидка — настоящий друг, несмотря ни на что, она всегда хочет для него только хорошего, все простит и поймет. Ему жалко что она одинока, что так глупо, от отчаяния выставляется из одежды наружу. В дверь стучит Фима с девушками из рекламного агентства.

— Вы надолго? — спрашивает она, — мне нужна комната, все остальные заняты.

Лидия делает такое лицо, что Фима пугается и немедленно захлопывает дверь. У Глеба сильно ссохлось горло, он набирает себе сразу два стакана воды из кулера.

— Лид, по встрече в МинФине…,- начинает он.

— Глеб, подожди…

— Ну да, я опоздал, извини. Все блять, идет не так как надо, я как будто выиграл лотерейный билет на все несчастья одновременно…

— Ну что же…Тогда ты более или менее подготовлен, у меня тоже плохие новости… Глеб, ты уволен.

Он не понимает.

— Как уволен?

Глаза Лидии становятся влажными. У нее такое же лицо, как и год назад, когда она неделю ходила в трауре после смерти своей таксы.

— Вчера вечером ВикВик попросил меня сообщить тебе. Я была очень расстроена, вернувшись от него.

Ах да, это объясняет поцелуи, — думает он.

— И по какой причине меня увольняют?

— Ты уже уволен, попал под сокращение штатов…

— Ерунда! В первую очередь должны сократить Петракова. Он здесь без году неделя, и до сих пор не совсем в курсе, а получает столько же, сколько и я.

— Европа приняла решение сократить твою единицу.

— Я хочу поговорить с ВикВиком.

— Он не может с тобой разговаривать, поэтому попросил меня.

— Он что, стесняется? Лидия, что происходит?

В волнении, забыв что кофе в стаканчике все еще горячий, она набирает полный рот и зажмуривается. Слезы наконец выкатываются из ее глаз.

— ВикВик расстроен, пойми, он ни при чем.

— Так сильно расстроен? — с фальшивым сочувствием спрашивает Глеб.

— Туровцын потребовал тебя уволить. Не знаю по какой причине, тебе должно быть видней. Европа приняла решение, мы не можем ссориться с заказчиком накануне большого тендера.

— Это все потому, что Кира отказалась с ним трахаться?

— Видимо да… Но она не прочь это делать с тобой, а Туровцын не любит конкурентов. Если мы тебя уволим, у нас будет шанс выиграть тендер, — выпаливает Лидия. — Все не так уж и сложно.

Глеб откидывается на кресле и закидывает ногу на ногу. Все идет так плохо, что он даже находит в себе силы смотреть на это с сарказмом. Он обращает глаза в потолок, разводит руки, как бы спрашивая провидение: И это тоже? А можно еще хуже? Ну давай-давай!

— Туровцын поставил Вик-Вика в невозможную ситуацию…

— Маккиавелли хренов, — усмехается Глеб. — Нет, это какой-то абсурд! Лидия это все сейчас серьезно, да? Ущипни меня дорогая, чтобы я проснулся.

— Тебе со временем подберут должность в Европе. Может быть…

— Может быть, — уточняет он.

— Скажи спасибо, у тебя теперь волчий билет, ты Туровцыну поперек горла. Пока не пройдет тендер, тебя в Москве никто не возьмет на работу. Мы тебе выплатим за три месяца вперед, у тебя же ипотека на квартиру…Глеб, ты не знаешь, как нам всем тяжело…Я хотела уйти вместе с тобой, — уверяет она его.

Слезы опять выкатываются из ее глаз. Она обожает Глеба, но он стоит меньше двадцати миллионов, поплакать и отпустить его на все четыре стороны гораздо дешевле.

— Ну что ты, такой жертвы я бы не принял, — успокаивает он ее.

— Послушай, если бы Туровцын захотел, они бы не задумываясь слили меня или ВикВика. Но попал ты, со своей Кирой Миловановой. Дерьмо случается, и если бы ты вовремя разбирался со своими бабами…

Опять она добралась до баб, Глебу не хочется говорить об этом.

— Я пойду соберу вещи.

Она кивает головой. Глеб понимает, у нее инструкции. Уже сегодня его не должно быть в офисе, поэтому компьютер заблокирован с самого утра. А может они сделали это еще вчера, после его ухода, не зря же Лидия так расчувствовалась.

— Постой, — вдруг останавливает она его. — Вот возьми, — протягивает ему стикер с телефоном. — Ее зовут Светлана Владимировна. Телефон моей тети в Большом. Пусть Кира позвонит, они что-нибудь придумают.

Этот щедрый подарок Кире — ложка меда в бочке дегтя, Лидия вдруг оказалась способной на жесты.

— Глеб, ты знаешь как я тебя…

Он испуганно ее останавливает:

— Это всего лишь бизнес, Лида. Ничего личного. Я понимаю…

— Мы останемся друзьями? Я этого очень хочу.

Она накрывает его руку своей ладонью.

— Конечно, — соглашается Глеб, чтобы быстрее от нее избавиться. — Передай ВикВику пламенный привет. — Он встает. — Молитесь Лидка! У Туровцына в голове возникают оригинальные идеи. А если он захочет чтобы вы отсосали у бригады гастарбайтеров?

— Придется это сделать, — вздыхает она.

— Да, плохой пример… Вик-Вику это может даже понравиться.

— Глеб, ты несправедлив. Ты не знаешь как тяжело…

— Лид, честно? Я не знаю.

— Я позвоню тебе, когда все пройдет с тендером.

— Да-да…

Он опускает стикер в карман брюк. Кира не должна терять такую возможность. Хоть что-то путное может выйти из всего этого дерьма. Несмотря на все обрушившиеся на него несчастья, Глеб вдруг начинает чувствовать себя хорошо. Как будто с него сняли тяжелую, непосильную ношу. Как будто сегодня он искупил все плохое, совершенное им и очистился от скверны, загадившей его жизнь в последнее время.

Утром Кира записала этот день как самый счастливый в ее жизни. Вечером он превратится в непереносимый кошмар. Около шести вечера она получила СМС от Глеба: Много дел, я задерживаюсь. Прости. Домой он этим вечером так и не вернулся. Около десяти она включила телевизор, прибавила громкость и смотрела в экран, не понимая происходящего там. Дергаясь от каждого звука в подъезде, она надеялась в следующую минуту услышать в замке звук поворачиваемого ключа. Телефон его не отвечал. Когда же около полуночи она позвонила еще раз, трубку сняла Марина. Кира сразу же узнала ее голос, пару раз когда Марина разыскивала Глеба, она звонила на городской номер. Кира нажала на отбой, села на краешек кресла в котором просидела всю ночь. Мысль о том, что Глеб опять у Марины медленно убивала ее. Около шести утра она провалилась в короткий сон и проснувшись в семь, выбежала в магазин. Потому что больше не могла находиться в квартире. Там она купила совершенно ненужные вещи. Надувной пляжный мяч, упаковку круассанов, которые терпеть не могла и банку каперсов, с которыми не знала что делать. Когда вернулась, на коврике перед входной дверью она нашла огромный, желтый конверт на свое имя. Она удивленно разорвала его и оттуда выпала маленькая фотография. В ворохе черного, шелкового белья, широко раскинувши руки Глеб лежал на кровати. Лицо его было опрокинуто назад, глаза плотно закрыты. Обнаженная девушка как наездница сидела верхом на его бедрах. Лица ее не видно, но это несомненно была Марина. Те же волосы, то же длинное тело. Напряженная ягодица выпирала комком над узкой ляжкой. Руки ее, унизанные кольцами упирались в голый торс Глеба. В правом нижнем углу фотографии большими цифрами проставлены время и дата. Это было снято вчера, в половине двенадцатого ночи. Прямо над Марининой головой накорябан номер. Видимо ручка отказывалась писать на глянцевой бумаге и он был выгравирован острым наконечником. Кира как во сне открыла дверь и не разуваясь прошла к телефону. После нескольких гудков трубку взяла Марина.