С работой вне ресторана все не клеилось, и Мусе все время хотелось что-нибудь предпринять, чтобы деньги появились быстрее. И они появились. Ночью в прошлый четверг она вернулась с деньгами. Бледную и пьяную ее привезли на машине двое мужчин. В сумочке лежали деньги, которых было достаточно, чтобы на месяц снять комнату. Утром в пятницу, выпив аспирину от головной боли,  Муся торжественно протянула раскрытую сумочку подруге. Кира вытащила не только деньги, но и пару презервативов, которые Муся забыла припрятать. Милованова понемногу начала  разбираться  в жизни и ее уже не провести, как раньше. Она сразу же просекла откуда эти купюры. Как разъяренная кошка она ударила Мусю несколько раз по плечам.

– За эти поганые деньги мне ничего не нужно, – сказала она твердо. У Муси задрожали губы. Но Кира в этот раз не бросилась обнимать подругу.

– Да, давай отдадим их нищим! Все лучше, чем бриллианты покупать…Мы же с тобой миллионерши, – выдавила растерянная Муся.

Кира схватила деньги и выбежала. Когда она вернулась, Муся была уже вся в слезах.

– Спалила, да?

– Зато ты больше никогда этого не сделаешь.

– Больная на всю голову, – сказала Муся пожимая плечами. – Как была так и есть. Ничто тебя не учит. Я сделала это для нас, о тебе думала! – выпалила она  с обидой. – На войне как на войне, любые средства хороши…А что сделала ты? Кроме того, что превратилась в полную суку? Из-за тебя мы сейчас в такой заднице! Когда мы уходили от Туровцына,  ты хоть раз подумала обо мне? Что мне, может быть, придется на улице зарабатывать?

Кира топталась на маленьком пятачке, сворачивая на полу одеяла и коротко отрубила :

– Тебе нужно было остаться, он вполне в твоем вкусе. Не мелочный человек. Мог бы морду тебе набить, с размахом, по-миллионерски.

– Это из-за тебя …

– Я не могла! – сорвалась Кира. – Я не могла! Если бы он до меня дотронулся, я бы умерла. Как ты этого не понимаешь? Он вынудил меня согласиться! Что это за человек? Он спас меня от смерти, чтобы иметь возможность щупать меня! Пойми, мне легче было удавиться, чем позволить ему…, – она содрогнулась и на лице у нее было написано такое отвращение, что Муся все поняла.  Она знала, что у Миловановых свои задвиги, и если они в них упрутся, то ничего не поделаешь.

– Хоть бы Зилоле подарок купили, – сокрушалась она о сожженных деньгах.

– Если бы Зилола знала, что это за деньги, она бы бросила тебе его в морду.

– Как была дура, так и есть.

Муся сидела в углу и вытирала лицо пододеяльником.


В ту ночь, когда они ушли от Туровцына, им пришлось бродить по городу до утра. Сидели в парке, потом в кафе. Муся бесконечно висела на телефоне.  Наконец, под утро им перезвонили из Ташкента, и они, подхватив  вещи, остановили старенькие жигули.  С заднего двора ресторана дверь открыла худенькая женщина в платке. Она уже была в курсе, и без каких либо эмоций на лице провела их в комнатку в подвале. У стены стояла узкая кровать, в изголовье ее подпирала тумба со сложенными на ней одеялами, рядом круглый стол и один стул. На столе стоял заварочный чайник и треснутая пиала. Женщина поставила стул на стол, раскинула на полу пару одеял, скатала еще одно валиком и положила в изголовье. Осталось совсем немного места у порога, где поместились  только женщина и Муся,  Кира осталась за дверью.

– Ну что же…– сказала Муся, – Не Метрополь, конечно... Но учитывая обстоятельства пойдет.

– Меня зовут Зилола, – сказала женщина, и поправив на голове платок вышла, оставив подруг отсыпаться.


Чекичем Кира продавливает дырочки в середине лепешек и  посыпает их кунжутом. Она поднимает лист и относит его ближе к тандыру, на расстойку. Потом Зилола, обмотав лицо мокрым полотенцем будет лепить лепешки к раскаленным стенкам тандыра. Муся внимательно наблюдает за Кирой. Подруга раскраснелась, но на лице безрадостное выражение. Она несчастлива, но кажется ее не тяготит эта кухонная работа. Она старается быть занятой, чтобы не думать ни о чем. Кира не присаживается ни на минуту. Если у нее появляется свободное время она  тут же бежит наверх,  чтобы помочь в зале или остервенело моет посуду. Муся знает, что подруга тяжело переживает расставание с Глебом. Но она никогда не позвонит ему, за это Муся спокойна. Кира слишком горда. И еще…Что-то помимо этого мучает ее. Что-то произошло между ней и Тайкой с Зигги. Муся много раз пыталась выведать, но Кира избегает разговоров на эту тему и отмалчивается.


По вечерам они ложатся на полу, рядом с кроватью Зилолы. Комната такая маленькая что ногами подруги упираются в дверь, а головой оказываются под столом. В комнате пахнет фанерой и лимоном, только что попили чай. Муся рассказывает про свои дневные приключения.  Она решила преподавать поул-дэнсинг, ведь она это умеет делать как никто другой. У них нет денег арендовать помещение, поэтому Муся ищет уже действующую школу, куда может устроиться инструктором. Каждый день она колесит по Москве в поисках работы  и каждый день ей есть что рассказать. Мусю распирает от сегодняшнего дня, ей нужно поделиться, но Кира лежит закрыв глаза и поджав губы.

– Милованова, – тормошит ее Муся.

– Спать хочу, – отрезает Кира.

Но Муся не сдается.

– Нет, ты представляешь, эта коза снимает меня с шеста. Объяснить словами она не может. А хотела она выход с пилона через падение. Сама прыгает на шест, зарисовывает свою кривую разножку. – Муся сгибает два пальца, показывая насколько плохо коза разводит ноги. – Потом отпускает ляжки чтобы скользнуть вниз, но не удерживает корпус...Рухнула вниз как мешок с картошкой, – Муся прикладывает руку к груди. –  Звук был страшный, я думала она шею сломала. А ни фига, встала, надула губки и говорит : Ну, примерно вот так. Я отвечаю: Если вот так, то…

– Я однажды упала с третьего этажа, – перебивает ее Кира. Вид у нее задумчивый, глаза остановились.

– Да, – вздыхает Муся. Ей жалко что Кира не дала дорассказать. Там самое смешное было в конце ее ответа корявой тренерше. Но подруге совсем не интересно что происходит в Мусиной жизни. Кира погружена в себя. Она живет своими мыслями, чувствами и страхами. Муся не может добиться что именно гложет подругу.  Сколько раз Муся пыталась разговорить ее, вытащить это глубоко запрятанное, но Кира сразу замыкалась. Только однажды она в сердцах сказала : Я не могу сказать, потому что это сводит меня с ума. Я не хочу, чтобы и ты тоже…Пусть уж я одна буду мучиться...

– Упала, и ни одной царапинки, – шепчет Кира.

Молчавшая до сих пор Зилола вдруг свешивается к ним с кровати. Ее толстая, заплетенная на ночь коса сваливается Мусе на грудь.

– В Бухаре так было, давно. До революции еще. У нас все старики знают, а мне бабушка сказала. Одна женщина, думали мужу изменяла. Наш Калян Минарет знаете? Знаете какой высокий? Ее в мешке оттуда бросили, она упала, а мешок шевелится. Люди развязали мешок, а она вот, живая. Только белая вся стала. Муж заплакал, попросил чтобы  ее отпустили. А они нет, виновата!  Опять в мешок и в другой раз сбросили.

– Забили бы уж камнями, чтобы наверняка,  – говорит Муся.

Зилола цыкает на нее языком.

– Развязали, а она живая. Поняли люди, что она не виновата, злые сплетни все это, вранье. А ее фэрештэ спасали, потому что она чистая. По русски? Ангелы! Они ее за руки брали и тихонько на землю ставили. Муж жену за руку взял и они домой пошли. И все люди молчали, только фэреште тихо пели.

– Чудесно, – зевнув комментирует Муся.

Кира не мигая смотрит в потолок. Мусе становится нестерпимо ее жалко и она целует подругу в плечо.


          В понедельник днем Кира ездила в Мусей на конкурс. Школа пол– дэнса набирала инструкторов. Муся боялась и попросила Киру побыть с ней рядом. Сев на пол, рядом с владельцами школы, Кира равнодушно смотрела как по очереди девочки босиком подходили к шесту и вертелись на нем. Муся была пятой и Кире было с чем сравнивать. Невысокая, вся тугая и ладная она творила с шестом невиданные вещи, и если другие девочки тоже справлялись неплохо, все же они не дотягивали до подруги. Глядя на ее бешеное лихачество, трудно было поверить, что еще утром она ходила по пекарне и жаловалась на головную боль.

– Сачок твоя Муся, – сказала Зилола. – Ей только жрать и дрыхнуть.

– Я создана для другой жизни, – со вздохом согласилась Муся.

Назад они  ехали в метро. Кира дремала, а Муся с жвачкой во рту осматривала пасажиров, которых в час пик было много. В основном офисные работяги. У всех у них были усталые, мрачные лица. Муся вздохнула, достойными мужчинами здесь не пахло. Перед своей станцией они поднялись, чтобы в такой давке добраться до выхода  вовремя. Около дверей лицо Киры изменилось. Врезавшись глазами в один из постеров, она застыла. Муся повернула голову. В рамке под стеклом, разметавши ноги  сидела Марина. Сиреневый бюстгальтер оттенял отливавшую медью грудь, губы были соблазнительно влажны, широко расставленные бесконечные ноги сияли в шелке чулков. Муся выплюнула в пальцы жвачку и с размаху залепила ею Марине между ног. Поезд остановился. Она схватила подругу под локоть и потащила к эскалатору.


           Муся вернулась с радостными новостями. Ее взяли на работу. Школа раскрученная, занятия с раннего утра до позднего вечера. Ей дают четыре класса в день. После обеда Кира сидит на единственном стуле, который выносят на ночь из комнаты, потому что иначе им не разместиться. Ладони ее  сложены на коленях, она устала после тяжелой работы в пекарне и  на кухне. Муся про себя отмечает статичное лицо и затуманенный взгляд.

– Я теперь очень занятый человек, – хитро сощурив глаза говорит Муся.

Кира растягивает рот в вымученную улыбку, но глаза остаются безразличными.

– Меня взяли на работу! – верещит Муся. – Очнись наконец, можно будет кутнуть в ресторане и Зилоле подарить что-нибудь. Ну же, Кирка…

Муся тормошит подругу, но та вырывается. Все, что происходит вне ресторана вызывает у нее раздражение. Только в этом маленьком мирке и его рутине она чувствует себя спокойно. Она эмоционально забаррикадировалась от любого проникновения извне в ее жизнь.