Огромное оранжевое солнце заходит за горизонт. Черное, страшное море раскачивает лодку и обрушивается на Киру и Глеба ледяным шквалом. Их ноги по колени в воде. Кире так холодно, что она не чувствует своих рук, ног, лица. А Глебу жарко, он раздет до пояса. Щеки его растушеваны румянцем, мускулистые плечи напряжены от весел. Кира протягивает к нему дрожащие руки. Улыбаясь, он вытягивает весло из воды и тычет им Кире в грудь. Лопасть  проваливается в нее, проходит насквозь, но она ничего не чувствует.  Он опускает весло обратно в воду и уже не смотрит на Киру, а остервенело гребет  навстречу закатному, в пол-горизонта солнцу. Лодка вплывает в низкое, плотное облако, теперь Глеб то появляется, то исчезает за молочными клубами. Когда облако редеет, она оказывается в лодке одна. В небе собираются темные фигуры, они как  водомерки по воде скользят по воздуху. Рассматривают Киру, как энтомологи рассматривали бы  редкое насекомое под микроскопом.  В их лицах несомненно интерес, но не сулящий ей ничего хорошего. Длинная рука опускается с неба и тычет Киру в затылок так сильно,  что она падает со скамьи на днище лодки, лицом в холодную воду. Схватившись за сиденье она встает с колен, но огромные пальцы одним щелчком  опрокидывают суденышко и она оказывается за бортом  в ледяной, черной, бескрайней  воде.


Сонная одурь развеивается и перед собой она видит Мусино лицо. Подруга трясет Киру за плечо, на ее заспанном лице наклеена вымученная  улыбка. Глаза у нее бегающие и испуганные.

– Вставай, Гриша пришел. Он хочет с нами поужинать.

Кира медленно садится. Прямо напротив, развалившись на кресле сидит Питекантроп. В руках у него стакан с темно-желтой жидкостью. Прямо над ним висят огромные часы, половина-второго ночи. Какой ужин, – думает Кира. – Он что, ест круглые сутки?

– Здорово, – ухмыляется он.

Кира удивляется, что он умеет разговаривать, ему не идет это.

– Здравствуйте, – отвечает она.

Нужно одеться, но Питекантроп выходить не собирается. Он цедит из стакана и рыщет по ней глазами. Прочистив горло, Кира просит  :

– Не могли бы вы выйти, мне переодеться...

Он нехотя встает с дивана и отпинывая в сторону Мусины новые сапоги, выходит на кухню. Быстро одевшись, Кира выходит вслед за ним. Муся уже нарезала горкой хлеб, вареную колбасу и огурцы. Яичница шкворчит на сковороде, на столе стоят две бутылки. Одна с водкой, другая с Реми Мартин.  Питекантроп криво улыбается, прикладывает телефон к уху и подмигивает Кире.

– Лех, здорово! Ты че спишь ? А че так рано, вечер только начался. Слышь, приезжай, посидим…У меня тут девчонки.

Мусино лицо зеленеет и  она испуганно взглядывает на Киру. Питекантроп двигает ей стакан и она поспешно доливает в него коньяк, руки ее дрожат. Он тут же шумно отхлебывает.

– Не, до Зверя не могу дозвониться. Да ты че! Што че он сказал? Што че? Не, ну понтовщик, сука!

Кира зажмуривается, Питекантроп – настоящий скот.

– Ну че, приедешь? Давай, через полчаса чтоб был.

Глаза у Питекантропа осоловевшие, но  в них нет пьяного умиротворения. Выпив залпом коньяк, он жрет прямо из сковороды. Поддевает яичницу вилкой и ошметки ее падают на стол и его брюки. Он не замечает, а смачно хрустит огурцом и молодецки поглядывает на Киру.

– Тоже из балетных?

Она  кивает, ей не хочется с ним разговаривать. Он заглатывает еще одну  рюмку. Кире противно слышать как он чавкает.  Муся снова доливает ему, хотя Кире кажется что ему лучше уже не пить. Ковыряясь в зубах вилкой он беззастенчиво разглядывает обеих подруг.

– Девчонки, как гулять будем! – зло и задорно говорит он. – Танцевать будете леБЛЯдиное озеро.  В упряжке, в упряжке!

– Упряжки для тягловых животных, – не выдерживает Кира.

Он зычно хохочет.

– Дерзкая, да? А если дерзкая, че такая худая? Ешь! – командует он.

Муся следит за каждым  его движением, старается предугадать все его желания. И каждый раз подает ему то нож, то хлеб, то двигает сковороду в его сторону. Он роняет огурец себе на джинсы, она сразу же подает ему салфетку. Но он вдруг размахивается и сильно бьет ее по руке. Глаза ее наливаются слезами, но она улыбается.

– Сапоги новые надень, – приказывает он.

Муся вскакивает и бежит в гостиную. Питекантроп ощупывает глазами Киру с головы до ног.

– Худая, – с сожалением говорит он себе и бросает огурец в тарелку.

Муся возвращается в новых сапогах. В руках маленький пакетик.

– Разверни.

Дрожащие руки  достают коробочку и открывают ее. Под ярким кухонным светом блестит  золотая цепочка.

– Надень.

От волнения Муся не может справиться с застежкой. Кира помогает ей.

– Зарисуйся! – манит пальцем Питекантроп.

Подруга наклоняется к его красной морде. Огромная его пятерня ложится на лицо Муси, толстыми, крепкими пальцами он продавливает ей лицо и тянет к себе. Чтобы не упасть, Мусе приходится обеими руками опереться о табурет.

– Ты у меня ничего. Красивая...И жадненькая...Сучка!

Кира вскакивает с места, ее высокий стул с грохотом валится набок. Питекантроп отпускает Мусю, белые пятна от его пальцев остаются на ее лице.

– Хочу, чтобы весело, бляди! – вдруг орет он, –  Сейчас приедет Леха и у нас будет праздник всех трудящихся. Всех трудящихся шлюх, бывших работников театра.

Он начинает зычно ржать.

– Ты! Иди сюда, – зовет он Киру и похлопывает себя по ляжкам.

Муся вскакивает и хочет присесть к нему на колени вместо подруги. Но он сталкивает ее с такой силой, что она падает и ударяется головой о стойку с кастрюлями. Кира кидается поднимать ее, но как только Муся оказывается на ногах, она отталкивает Киру как можно дальше, к двери кухни.

– Уходи, немедленно, – испуганно шепчет она. – Беги со всех ног, завтра созвонимся.

– Иди сюда, я сказал, – угрожающе говорит Питекантроп Кире и придавливает своим тяжелым взглядом. – Не выделывайся, я же видел как ты каталась с тем доходягой, на Ягуаре. А теперь стесняешься!

Муся кладет ему руки на плечи.

– Гриша, Гриша, – осторожно зовет она его, как спящего. – Это же моя подруга.

– Хочу весело! – настаивает Питекантроп. – Сделайте праздник, шлюхи. Я что, зря кормлю?

Он хватает Мусю за руку и выворачивает ее. У нее меняется лицо и она стонет от боли. Второй рукой он с силой бьет ей в плечо. Еще раз, потом ритмично, в каждую секунду она получает новый удар.

– Отпусти ее, – вдруг говорит Кира. – И я подойду.

– О! – удивляется Питекантроп.– У нас язык есть, оказывается. Умеешь языком, значит?

Ухмыляясь и не отрывая своих запавших глаз от Киры, он отталкивает Мусю. В Кире нарастает жаркая ярость и одновременно холодное безразличие ко всему, что произойдет сейчас или после. Ей все равно, она устала бояться. Она не допустит,  чтобы ее снова лапали как на вокзале. Схватив за ухват еще не остывшую сковороду с яйцами, она изо всех сил опускает ее на голову Питекантропу. Сковорода чугунная, литая еще во времена, когда не жалели хорошего материала на вещи. Ошметки яиц летят во все стороны. Киру так трясет от ненависти, что она замахивается во второй раз, но больше уже не может ударить, хотя ей хочется бить и бить по этой пустой голове и телу, которые наполнены только алкоголем и закуской. Съехав со стула Питекантроп беззвучно оседает на пол.  Теперь она  чувствует, как сильно ухват жжет ее ладонь. Она разжимает пальцы и сковорода с грохотом падает на пол. Пальцы все в волдырях. Муся тащит ее в ванную и засовывает руку под ледяную воду. Истерический смех пронизывает Мусю, она закрывает кран и сгибается пополам. На кухне Питекантроп все еще лежит неподвижно, уткнувшись лицом в пол. Подруги не отводят глаз с его огромного корпуса. Пальцы его начинают подрагивать и Муся сразу же бросается в спальню. Она открывает шкафы и выкидывает их них платья, полушубки, свитера, ремни, сумки. Старенький, но объемный чемодан не состоянии вместить кучу этого барахла.

– Что ты наделала? Что ты наделала? – причитает она.

– Животное, просто животное…Которое умеет разговаривать. Брось все, – кричит Кира. – Сейчас придет тот, другой.

– Леша, – шепчет Муся, прижимая к груди очередной клатч.  По ее ужасу в глазах видно, что Леша не лучше Гриши.

– Я тебя умоляю, пойдем, – просит Кира.

– Ну хотя бы что-то еще… Мне это слишком тяжело доставалось.

Кира уже одетая, она понимает, что бежать нужно немедленно. Муся вдруг застывает с ворохом вещей в руках. Теперь Кира тоже  слышит как басом стонет Питекантроп. Одновременно обернувшись как по команде, они видят его в проеме кухонной двери. Голова залита кровью, он качается, но держится на ногах и расставляет их пошире, чтобы не упасть. Им кажется, или вправду на его лице бешеная радость? В этот момент раздается звонок в дверь, Питекантроп широко усмехается и эта ухмылка не сулит подругам ничего хорошего. Путь отрезан. Хотя ее и Гришу разделяют всего несколько метров, Муся кидается в прихожую и возвращается в комнату с его пальто и спортивной сумкой.

– Стой, сука! – кричит он.  Шатаясь идет прямо на них, но Муся захлопывает дверь спальни прямо перед его мордой и кричит Кире : Держи! Дверь держи!  Кира всем телом бросается вперед и подпирает ее.  Выгребши все из кармана пальто, Муся находит связку ключей. Питекантроп наддает снаружи, потом еще. И Кира чувствует, как с каждой секундой он становится все сильнее, ноги ее уже поехали по паркету от двери.

– Не могу больше, – кричит она.

Дверь приоткрывается и в щели Муся видит красное от крови, ликующее  лицо Гриши.

– Аааа! – восторженно орет он.

Она находит какой-то нужный кривой ключ и тоже врезавшись плечом в дверь, помогает Кире захлопнуть ее. Напрягшись изо всех сил, они умудряются зафиксировать ее на секунду и Муся наконец закрывает замок на два оборота.

Лицо у Муси бледное, она тяжело дышит и прислушивается. Ее сильно тревожит что происходит в другой комнате. Хлопает входная дверь. Они обе вздрагивают. Муся находит еще два ключа в связке и дрожащей рукой запирает остальные замки.