автор Альбина Андерсон


АЕРАХИ


ЧУЖИЕ ОБЛАКА

книга первая


Все в этой книге, от первого до последнего предложения,  придумано автором. Все персонажи и события вымышлены. Любые совпадения случайны.


Пролог


Через аварийный выход в конце коридора они выбрались на пожарную лестницу. Северный ветер сразу же ворвался Тайке в ноздри и исколол легкие. А  высокое, летнее солнце ослепило глаза. Вцепившись в бордюр площадки, она на секунды прикрыла веки, у нее сильно закружилась голова. Зигги сразу же полез за сигаретой, но вспомнив правила, теперь просто мял пачку через ткань кармана.

– Пойдем в кафетерий? – предложил он.

Тайка умоляюще посмотрела на него, после двух недель, проведенных в  тесной душной камере, уходить отсюда не хотелось. Он понимающе кивнул и облокотился о стену. Ночью шел дождь, пахло поздними, весенними цветами и мытой хвоей деревьев. Это напомнило ей дом, хотя она находилась за несколько часовых поясов от него. Ее глаза жадно бродили по всей линии  горизонта, трудно было привыкнуть к мысли, что теперь ей можно стоять здесь, дышать этим кристально чистым воздухом, и смотреть далеко вперед, насколько хватает зрения, а не натыкаться   взглядом куда не повернись, на темные бетонные стены.


          По правую сторону от них высились здания  Научного Парка. Широкая, асфальтовая дорога резала территорию на две половины. В самом конце она упиралась в сверкающее стеклами здание администрации. По обе стороны стояли многочисленные корпуса. Разноцветные электромобили стройными рядами были припаркованы около каждого блока. Брусчатые дорожки пролегали через ровно-стриженные газоны, мраморный фонтан на центральной площади бил струями сверкающей в солнце воды. Все выглядело новым и нежилым как на  картинке с сайта застройщиков, и только старая, гранитная колонна с часами, странно диссонировала со всем остальным.  Изъеденная столетиями, она была из прошлых времен. На барельефе в огне   корчились женщины, мужчины и дети. Каменная лента с латинской вязью обвивала постамент.

– Что там написано? – спросила Тайка.

– Каждую минуту помни.

– Что помни?

Зигги поморщился.

– Сверху решили что наше прошлое должно вышибать слезу и науськивать видовых патриотов. Учись делать трагическую физиономию, у нас в моде сентиментальность.

Парк казался безлюдным, но Тайка знала, что здания кишмя кишат сотрудниками. На башне громко забили часы.  Одиннадцать утра – время кофебрейка. Люди в костюмах и галстуках, джинсах и сникерсах  уже зашныряли по коридорам. Они улыбались друг другу : привет-привет, жевали бутеры и круассаны, брали лед, колу и кофе из автоматов, флиртовали,  ругались и плели интриги. Ровно на двадцать минут – все как в обычной жизни, а потом они вернутся к себе в отсеки и надев  лабораторные халаты будут резать, кромсать, выделять, скоблить и сэмплировать. И у всех на лице будет одно и тоже выражение упрямства и одержимости.


Чтобы не видеть того, что вызывало у нее отвращение, Тайка зашла за угол. Перед ней раскинулась бесконечная, дикая  тайга. Кристально-чистые озера отсвечивали зеркалами, в теневых пятнах облаков переливались изумрудом сопки и не кончался плотный, хвойный лес.

– Через тысячу километров Арктика, – сказал Зигги. – Ни одного населенного пункта до самого полюса. Зимой здесь холодрыга и короткий световой день. Но это идеальное место, здесь мы далеко от людей. Все наши парки находятся черт-те где, в пустынях и тундрах, на Аляске, в Аризоне, Боливии, Китае …

– Ты здесь родился? – спросила она.

Зигги достал Мальборо, постучал пачкой о кирпич стены и с сожалением опять положил в карман.

– Нет, – усмехнулся он. – Не знаю где.

– Вырос здесь?

– Нет, в Чайковском. Там есть детский дом, на балансе у организации, – он помолчал. – Тогда здесь еще шатались медведи, этому парку всего восемь лет.  Представляешь как его строили? Вычистить  трассу на триста километров? Но охота пуще неволи, теперь вот...– он махнул рукой за угол. – Аэродром на одну полосу, вертолетная площадка,  гидростанция на реке. Двести коттеджей и четыре многоквартирных дома стоят на другом склоне холма, тебе потом  покажут. Складские и производственные помещения, лаборатории, библиотека, супермаркет...

– Санаториум и тюрьма, – тихо добавила Тайка.  В голосе ее слышался страх.

– Считай тебе повезло, я никогда не видел Санаториум, у меня нет допуска. Ну а тюрьма... всего две камеры в цоколе. Нужно же где-то держать таких буйно-помешанных, как ты, – засмеялся он.

Она растянула рот,  но улыбки не получилось.

– Тебя что, били? – осторожно спросил он.

Видимо только заметил ее разодранное ухо и спекшуюся кровь за давно немытыми прядями волос. Она посмотрела ему в глаза, он сразу все понял, но промолчал.

– Теперь-то что со мной? – спросила она.

– Останешься на три месяца, пройдешь ускоренные курсы. Будут блоки по психологии, генетике, истории, кодексу компании. Подпишешь контракты, примешь присягу, тебе оформят пэйролл и социальные льготы. В общем, будет чем заняться. Что с английским?

Она горько усмехнулась.

– Считать могу до десяти...Пэйролл. Ничего я у вас не понимаю.

– Все со временем. У тебя другие университеты, не хуже. Я знаю ты сидела в колонии, за кражу в раймаге.

Она кивнула.

– Так погулять хотелось? Два ящика пива, три бутылки водки, палка сырокопченой и сыр алтайский, семьсот двадцать грамм,  – улыбнулся он. – Я видел твое дело.

Она пожала плечами. Если ему хочется издеваться, пусть. Чему-чему, а вежливости ее здесь научили. На рожон она больше не попрет, слишком дорого это стоит.

– Конфеты дюшес пол-кило, белый шоколад Спорт...Стоило это двух лет тюрьмы?

– Больше мы не унесли...Нас двое было.

– Третий в последний момент испугался и дал деру на машине.Но его все равно на полгода посадили! Дурак, лучше бы остался, шоколаду поел, а так все зазря..

Она криво ухмыльнулась.

– Правда, что тебя боялись в деревне? – допытывался Зигги.

– Кто боялся, значит заслужил.

Он окинул ее одобрительным взглядом.

– Ты мне подходишь, Таисья.  В моем отделе одни соплееды, ничего  поручить нельзя. Только и хнычут : Этого не могу, того воспитание не позволяет…А я видел яйца Когля после того, как ты его лягнула. Синие как мои глаза. Даже повара из столовой приходили смотреть, это было что-то, клянусь!

– Он теперь меня ненавидит. Да и все…

– Это правда, ты не популярна, но знаменита! Всеобщую любовь можно заслужить со временем. А пока думай о главном, о том что ты будешь жить.

– Меня больше не отправят в Санаториум?

Голос ее задрожал от страха.

– Теперь уже незачем, ты об этом хорошо позаботилась.

Вспомнив все, что она пережила за последние месяцы, Тайка сжала зубы.

– Чтоб вы все сдохли со своими программами! – вырвалось у нее.

– Ненависть – здоровое чувство. Я думал, тебя уделали основательно, а ты уже возвращаешься к жизни. Когда-нибудь ты полюбишь нас всей душой,  ведь мы братья и сестры, а семью не выбирают, – он рассмеялся. – Как вспомню рожу Когля! Только за одно это стоило вымаливать твою жизнь. Тебя хотели усыпить как больную крысу, но ты нужна мне. Ты смелая и не перед чем не остановишься.

Она вздохнула, на что ей нужна такая непонятная жизнь? Но другой, прежней  уже не было, ее отняли навсегда.

– Не вздумай сглупить еще раз, у тебя уже есть одно предупреждение, запомни, второго не будет. Играй по правилам и будет шанс дожить до старости. Не хочется, чтобы  мои старания пошли прахом, я четыре дня уговаривал Вильштейна, поругался с директором по идеологии и отдал своего зама в Европу. Все потому, что мне кажется из тебя получится то, что мне позарез нужно.

Его умный, испытующий взгляд прожигал ее насквозь. Весь он лучился красотой и здоровьем. Он так много для нее сделал, что ей  немедленно захотелось отблагодарить его, отдав все, что у нее было. А было немного, сама она да и только. Тайка опустилась на колени, решетка впилась в них, но она не почувствовала боли. Обхватив Зигги за ногу, она прижалась к ней щекой.

– Ну-ну.., – недовольно сказал он. – Вставай, что за ерунда? Ничего не бойся, все кончилось.

Ей хотелось чтобы он поднял и обнял ее, но он отошел и досадливо морщил брови.

– Я люблю тебя…,– хрипло прошептала она.

– Когда же ты успела?

– Давно, когда только приехала в Москву.

Он тихо засмеялся.

– Не разочаровывай меня, детка, – наконец сказал он. – Жизнь и без того сложная штука, а я хочу сделать свою как можно проще. Кажется, от голода у тебя помутилось в голове. Ну-ну, вставай же…Мы не в театре…

Она не отрывала взгляда от его лица. Зигги  раздраженно закатил глаза, подошел и встряхнув  за локоть,  поднял ее на ноги.

– Это придется выкинуть из головы…Я помог тебе, потому что хочу чтобы ты работала у меня. Но это не значит, что взявшись за руки мы пойдем навстречу восходящему солнцу. У меня есть своя жизнь, своя женщина. А мы с тобой команда. Договорились? Пойдем вниз, думаю чашка крепкого кофе и жирный клаб сэндвич пойдут тебе на пользу.


Пять лет спустя


Глава 1


Пару последних лет эта тетрадь валялась с другим школьным барахлом. И вот теперь, разбирая стол,  Кира нащупывает дерматиновую обложку у стенки выдвижного ящика. Она разгребает мятые обертки от шоколада, скрепки, ластики, отряд изломанных карандашей, чтобы добраться до тетради. Наивная летопись ее детской  влюбленности -девичий дневник. Кира сдувает с глаз упавшую прядь волос, улыбается и открывает священный манускрипт. На третьей странице нарисованы двое в лодке. Кира и Глеб, конечно.  Море условное – три жирные голубые линии. Лодка похожа на банан и тщательно раскрашена желтым фломастером. Голова Киры нежно прижата к плечу ее возлюбленного. Трехпалая кисть с жутким, фиолетовым маникюром, покоится на его бычьей, как у Минотавра шее. Она конечно, в фате с короной. По рисованию всегда была твердая тройка, поэтому ничего удивительного, что в профиль Кира похожа на удивленного зайца, а у Глеба прическа как у известного немецкого психопата, который давно сгорел в бункере. На небе солнце в лучах, как на китайском бальзаме, а в левом углу кривой месяц с россыпью кремлевских звезд. В правом нижнем углу накорябано назидание Глебу: