Он был совершенно бледный, даже голубоватый, словно каррарский мрамор; зубы выбивали такую дробь, что я не разобрала его первых слов, произнесенных, впрочем, по-гэльски. Но для миссис Макнаб это не представило затруднения, и у почтенной дамы отвисла челюсть. Спохватившись, она тут же закрыла рот и низко присела перед явившимся перед ней лэрдом. Увидав ее, лэрд прекратил продвижение к берегу, вода скромно покрывала его бедра. Он глубоко вздохнул, стиснул зубы, чтобы они не стучали, и сбросил с плеча налипшую ряску.

– Миссис Макнаб, – произнес он, кланяясь своей пожилой арендаторше.

– Сэр, – отозвалась она и присела еще раз. – Какой прекрасный день, не правда ли?

– Немного прохладный, – ответил он и бросил взгляд на меня, но я могла только беспомощно пожать плечами.

– Мы рады, что вы вернулись домой, сэр, и мы надеемся, и я сама, и сыновья, что скоро вы вернетесь навсегда.

– Я тоже на это надеюсь, миссис Макнаб, – любезно проговорил Джейми и снова посмотрел на меня, а я слабо улыбнулась.

Старая леди, не обращая внимания на наше переглядывание, положила на колени изуродованные ревматизмом руки и с достоинством выпрямилась.

– У меня есть маленькая просьба к вашему лэрдству, – начала она. – Не возьмете ли…

– Бабушка Макнаб, – перебил ее Джейми, сделав полшага вперед, – я сделаю для вас все, что хотите, только отдайте мне рубашку, пока я не распался на части от холода.

Глава 29

Больше честности

По вечерам, после ужина, мы обычно сидели в гостиной с Дженни и Айеном, разговаривали о том о сем или слушали рассказы Дженни.

Однако нынешним вечером настал и мой черед: я увлекла Дженни и Айена повествованием о миссис Макнаб и красных мундирах.

– «Сам Господь Бог знает, что мальчишек следует лупцевать, иначе даже Он не отвратит их от дьявола», – повторила я слова бабушки Макнаб, стараясь передать и ее интонацию.

От хохота дом едва не рухнул.

Дженни вытерла выступившие от смеха слезы.

– Господи, как похоже! Она-то это знает не хуже Бога. Сколько у нее сыновей, Айен? Восемь?

– Да, так оно и есть, – подтвердил Айен. – Я даже не помню, как их всех зовут. Когда мы с Джейми были помоложе, с нами вместе на охоту, на рыбалку или просто купаться непременно увязывалась парочка Макнабов.

– Вы росли вместе? – спросила я.

Джейми и Айен обменялись улыбками соучастников.

– Да уж, мы были очень близко знакомы, – смеясь, сказал Джейми. – Отец Айена был управляющим Лаллиброхом, вот как теперь сам Айен. Во времена моей безрассудной юности мне частенько приходилось стоять бок о бок с мистером Мурреем и объяснять одному или другому из наших уважаемых батюшек, насколько обманчив внешний вид явлений, а также как и почему мы впали в заблуждение.

– Успеха это не имело, – подхватил Айен. – Мне пришлось принимать участие во всех подобных событиях и, пригнувшись у забора, слушать, как Джейми вопит во все горло под рукой мистера Фрэзера, и дожидаться своей очереди.

– Никогда! – с негодованием воскликнул Джейми. – Я никогда не вопил.

– Ты можешь называть это как угодно, Джейми, – возразил его друг, – но громко было ужасно.

– Вас обоих было слышно за несколько миль, – вмешалась Дженни. – И не только вопли. Джейми все время спорил, даже вися на перекладине забора.

– Да, тебе бы стоило пойти в юристы, Джейми. Я просто не понимаю, почему я позволял именно тебе давать объяснения. – Айен сокрушенно покачал головой. – Из-за тебя нам всегда попадало куда больше, чем дело того стоило.

– Ты имеешь в виду башню? – снова рассмеялся Джейми.

– Вот именно.

Айен повернулся ко мне, жестом указав на запад, где на холме за домом высилась старинная башня.

– Это был один из лучших споров, затеянных Джейми, – закатив глаза, сказал он. – Он заявил Брайану, что некультурно применять физическую силу для доказательства своей правоты. Телесное наказание – это варварство, так он говорил, оно давным-давно устарело. Пороть кого-либо за то, что он совершил поступок, с последствиями которого ты не согласен, это бессмысленная и бесполезная форма наказания.

На этот раз мы все расхохотались.

– Брайан принял такую аргументацию? – спросила я.

– О да, – ответил Айен. – Я стоял рядом и кивал каждый раз, когда Джейми умолкал, чтобы перевести дух. Когда Джейми окончательно выговорился, Брайан вроде бы закашлялся и говорит: «Понимаю». Потом выглянул в окно, постоял так, помахивая ремнем и качая головой, словно что-то обдумывал. А мы с Джейми тоже стояли и ждали, как он выразился, бок о бок. Ждали и потели. Наконец Брайан повернулся к нам и велел идти за ним в конюшню.

– В конюшне он дал каждому из нас по метле, по щетке и по ведру и отправил нас к башне, – перехватил Джейми нить рассказа. – Сказал, что я его убедил и поэтому он выбирает более «полезную» форму наказания.

Айен медленно-медленно поднял глаза вверх, как бы разглядывая ряд за рядом грубые камни, из которых сложена башня.

– Высота этой башни шестьдесят футов, – объяснил он мне, – а диаметр тридцать футов, и в ней три этажа.

Он тяжело вздохнул.

– Мы подмели башню, все три этажа, сверху донизу, а потом выскоблили ее снизу доверху. На это ушло пять дней, и я, если закашляюсь, до сих пор чувствую во рту вкус гнилой овсяной соломы.

– Ты попытался убить меня на третий день, – вставил Джейми, – за то, что я втравил нас обоих в это дело.

Он осторожно потрогал голову.

– У меня остался здоровый шрам в том месте, куда ты меня двинул ручкой метлы.

– Вот именно, – любезно согласился Айен, – я это сделал после того, как ты второй раз расквасил мне нос, так что мы квиты.

– Что касается возврата долгов, на Муррея можно положиться, – отпарировал Джейми.

– Погодите-ка, – начала я, загибая палец за пальцем, – по-вашему, выходит, что Фрэзеры упрямы, Кэмпбеллы трусливы, Маккензи любезны, но коварны, а Грэхемы глупы. Какую же славу снискали Мурреи?

– На них можно положиться в бою, – хором ответили Джейми и Айен и засмеялись.

– Положиться можете, – внес поправку Джейми, – если рассчитываете, что они на вашей стороне.

Дженни поглядела на мужа и брата с укором и покачала головой.

– А мы даже не выпили вина до сих пор, – сказала она, отложила шитье и с трудом встала на ноги. – Клэр, пошли со мной, узнаем, приготовила ли миссис Крук какое-нибудь печенье к вину.


Спустившись через четверть часа в холл с подносами, я услыхала, как Айен сказал:

– Так ты не против, Джейми?

– Не против чего?

– Что мы женились без твоего согласия, я имею в виду нас с Дженни.

Дженни, которая шла впереди меня, внезапно остановилась возле двери в гостиную.

С широкого кресла на двоих, в котором удобно развалился Джейми, подложив под ноги подушечку, донеслось короткое фырканье.

– Я же не сообщил вам, где нахожусь, и вы не знали, когда я вернусь и вернусь ли вообще… Как же я могу обвинять вас за то, что вы меня не подождали?

Айен был мне виден в профиль, он склонился над корзинкой для дров. Длинное добродушное лицо казалось немного хмурым.

– Я не считаю это правильным, тем более что я калека…

Новое фырканье, уже более громкое.

– Дженни не могла бы найти лучшего мужа, даже если бы ты потерял обе ноги и руки в придачу, – пробурчал Джейми.

Бледное лицо Айена слегка порозовело от смущения. Джейми кашлянул, спустил ноги с кресла и наклонился поднять выпавшую из корзинки щепку для растопки.

– Как ты вообще решился жениться с этими твоими сомнениями?

– Господи, дружище! – воскликнул Айен. – Ты воображаешь, что у меня был выбор, как поступить? Имея дело с членом семьи Фрэзер?

Он с улыбкой тряхнул головой.

– Она как-то подошла ко мне в поле, когда я чинил телегу, у которой сорвалось колесо. Вылез я из-под телеги, весь в грязи, и вижу: она стоит, ну прямо как куст, усыпанный бабочками. Оглядела меня с ног до головы и говорит…

Айен вдруг умолк и поскреб ногтями голову.

– Ну, я даже не помню, что именно она сказала, но кончилось тем, что она меня поцеловала, прямо такого вот чумазого, и говорит: «Отлично, значит, мы поженимся в День святого Мартина…»

Он с комической беспомощностью развел руками.

– Я все пытался объяснить, что мы не должны так поступать, пока не обнаружил, что стою перед священником и даю обет: «Я беру тебя, Дженет…» – ну и так далее, все что положено, какие-то невероятные обещания.

Джейми со смехом откинулся на спинку кресла.

– Мне это знакомо, – сказал он. – Чувствуешь себя так, словно провалился в пустоту.

Айен улыбался теперь уже без всякого смущения.

– Дело сделано, и конец. И знаешь, даже теперь, как увижу Дженни, когда она стоит на холме, освещенная солнцем, или просто держит на руках маленького Джейми и не глядит на меня, тут же и подумаю: «Господи, да не может быть, что она моя…»

Он помотал головой, и каштановые волосы упали на лоб.

– А потом она повернется да улыбнется мне… Ну, ты сам понимаешь. У тебя с Клэр, по-моему, то же самое. Она ведь… какая-то особенная, верно?

Джейми кивнул. Улыбка оставалась у него на лице, но была уже другая.

– Да, – ответил он тихо. – Да, она такая.


После портвейна и бисквитов Джейми и Айен продолжали вспоминать свое общее детство и своих отцов. Уильям, отец Айена, умер прошлой весной, оставив Айену в наследство управление имением.

– А ты помнишь, как твой отец взял нас в кузницу, чтобы мы посмотрели, как закреплять тележную ось?

– Ага, и он никак не мог понять, чего это мы все вертимся и ерзаем…

– И спросил, не надо ли тебе в уборную…

Оба они так хохотали, что я, не дождавшись от них окончания истории, вопросительно посмотрела на Дженни.

– Жабы, – коротко пояснила она. – У обоих под рубашкой сидело по пять или по шесть штук.

– О господи! – простонал Айен. – Когда одна выбралась у тебя из-под рубашки и прыгнула прямо в горн, я думал, что умру.